— Броня крепка, и танки мои быстры, — переиначил старую советскую песню Сивков. — Возможно, — согласилась я, — зато у меня записная книжка толще тебя. И в ней кого только нет. Померяемся солдатами? Сивков потер шею. — Огонь баба! — Дурак мужик, — ответила я. Николай опять расхохотался. — Повезло Дегтяреву с тобой. — Точно, — согласилась я, — всем моим друзьям повезло со мной, а мне с ними. Давай прекратим препираться, а посмотрим на проблему с другой стороны. Что ты хочешь за уничтожение интервью с Дегтяревым? Сивков вздернул подбородок. — По ряду причин, сообщать о которых я тебе не собираюсь, материал из морга о теле, которое, похоже, при жизни было актером Митиным, должен непременно выйти. — Это чей-то заказ! — осенило меня. — Ума палата, — усмехнулся мой собеседник. — Наезд на Дегтярева? — Да кому нужен твой кабан, — отмахнулся Николай, — Виктория не рассчитывала на успех, думала, что полковник ее пошлет лесом. И вон что получилось! Твой приятель не при делах. Вообще никак. По другому человеку огонь, это многоступенчатая комбинация. Полковник просто ее часть. Не он бы наболтал, так кто-нибудь другой. Лучше стало? — Значительно, — улыбнулась я. — Ставь бутылку на стол. Сделаю тебе прекрасное предложение. — Делай прекрасное предложение, и я поставлю бутылку на стол. — Ну ты коза! — Впервые вижу такого барана. — Баран и коза не пара, — серьезно сказал Сивков. — Тут не поспоришь. Ты прав, — кивнула я, — баран и коза вместе не живут, им друг друга не любить, потому что он баран, а она коза. Сивков расхохотался и с трудом спросил: — Коза и баран способны договориться? — Коза начала, а баран уперся. — О’кей! У тебя есть неделя. — Для чего? — не поняла я. Николай ухмыльнулся. — Предлагаю ченч. — Что? — снова не сообразила я. — В английском не рубишь! — сделал правильный вывод Сивков. — Нет, — подтвердила я, — свободно владею французским, кое-как могу изъясниться на немецком. — Предлагаю обмен, — перевел владелец «Сплетника». — Ты разбираешься с Митиным, узнаешь: его тело — не его. Кто умер: Анатолий — не Анатолий. Если скончался актер, то почему при нем был паспорт на чужое имя? Короче, всю информацию. Николай ухмыльнулся и погладил мышку. — Волшебный ящик с экраном сообщил, что Васильева вечно сует свой не очень большой, но зело любопытный нос во все дела полковника. А тот злится безмерно. У тебя опыта в расследованиях через край. Хочешь, чтобы никто не узнал, о чем толстяк проболтался моей сотруднице? — Да, — отрезала я. Сивков прищурился. — Ладно. Принесешь сюда полный отчет. И под камерой все расскажешь в эфире. Меняю интервью полковника на твое. Ты должна успеть раньше полицейского разобраться. Но! Главное условие! Дегтярев ничего не должен знать. — Хочешь утереть нос полковнику, — осенило меня, — покажешь меня, и получится, что блондинка умудрилась прибежать к финишу раньше Дегтярева. — Соображаешь, — похвалил меня хозяин кабинета, — баба не дура. Я молча слушала Сивкова. Если мерзавец выложит в эфир видео разговора толстяка с якобы бухгалтершей, то у полковника возникнут ну очень большие неприятности, он может лишиться работы. Если я соглашусь на предложение Николая, то на службе у Дегтярева ничего не случится. Но наша дружба может лопнуть. Александру Михайловичу не понравится, что я его дураком выставила. Ну, и что делать? Куда ни пойди, везде болото. — Эй, ты что притихла? — ехидно спросил Николай. Я сделала глубокий вдох. Работа для Дегтярева все! Без нее он вмиг заболеет, полковник не тот человек, чтобы часами сидеть с удочкой у проруби. А наши отношения… Из двух зол нужно выбрать меньшее! — Испугалась? — заржал Сивков. — С какой стати? — спокойно ответила я. — Просто думаю, с чего начать расследование. — Ух! — потер руки Сивков. — Дегтярев тебе «спасибо» не скажет. Идиотом же выглядеть будет. — Переживет, — отмахнулась я, — но у меня тоже есть условие. Максимум через десять минут в эфире должно прозвучать сообщение: «Сплетник» ведет свое собственное расследование, чтобы узнать, чей же труп находится в морге. Дегтярев отказался давать любые комментарии, сообщение о его интервью ошибка. Корреспондент, который оболгал полковника, уволен». — Эй, эй, — погрозил мне пальцем Николай, — а вдруг ты не справишься с задачей? Я усмехнулась. — Даша Васильева всегда со щитом, на щите ее не приносят[3]. Глава 7 — Курица удалась, — заметил Юра, доедая последний кусок. — Думал, что это рыба! — удивился Маневин. — Это мусс из кролика, — пояснил Коробко, появившись в столовой. — Какая разница, из чего это состряпали, главное — вкусно, — пробурчал Дегтярев. — Ой, кажется, у меня схватки, — сказала Маша. Мужчины разом вскочили. — Что делать? — побледнел Юра. — Беги заводить машину, — нервно посоветовал Маневин. — Да, да, да, — забормотал муж Манюни. — Где она? — Во дворе под навесом, — подсказала я. Юра кинулся в прихожую. Феликс схватил плед с кресла и накрыл Марусю с головой. — Эй, зачем ты меня укутал? — спросила Маша. — Чтобы не простудилась, — объяснил профессор. — Еда! — завопил полковник. — Скорей! Соберите ей с собой! Бутерброды с мясом! Жареную картошку! Бананы. Я повернулась к полковнику. — Перекус точно не понадобится. — Роды длятся долго, — накинулся на меня Александр Михайлович, — у девочки голодные судороги начнутся.