– Я не пытаюсь вас задеть. Мне действительно интересно. – Тон Василя был самый невинный, но для Холеры это прозвучало сигналом. Она вскинула руку и метнулась в его сторону, очевидно, намереваясь залепить ему пощёчину. Зоркий ловко перехватил её запястье и, развернув, прижал спиной к себе. В конце концов, ему поручили ее воспитывать. Пусть учится сдерживаться. – По поводу моего визита, – продолжил тем временем Дор. – Я хотел предупредить. Командовать может только один. Мне не нравятся ваши обходы и проверки, устраиваемые моим людям. Зоркий вздохнул, пытаясь удержать жаждущую возмездия Холеру. Обходы он совершал скорее по привычке всё перепроверять для Князя. Ему было совершенно нечем заняться в этом походе. Проводить время за праздными разговорами у костра не в его духе. Он не хотел признавать, но компания Холеры вносила хоть какое-то разнообразие в череду привалов и подъёмом. Правда, вертлявая рыжая сука ему нравилась больше, чем капризная девица с дурным характером. – Я думал, Белый Князь вам ясно дал понять… – Не то чтобы хотелось отстоять своё право проверять обозы, просто он не мог согласиться сразу. – Понял я Господина или нет – это мои проблемы. Командовать буду только я. Я слышал пожелание Князя прислушиваться к вашим советам. Если у вас есть рациональные предложения – внимательно слушаю. Но я оставляю за собой право поступать по собственному усмотрению. И отвечать за это буду перед Князем, никак не перед вами. – Что ж. Раз вы настаиваете. – Зоркий вежливо улыбнулся и развёл руки. Не было нужды окончательно ссориться. Но Холера, очевидно, думала иначе. – А вы не задумывались, почему столько помощников? Может, вам просто не очень-то доверяют? Ваша верность Господину вызывает сомнения. Сочувствуете Алым Макам? – Девица наконец вырвалась из хватки Зоркого. Она положила одну руку на пояс и качнула бёдрами так, словно это была угроза. Василь пристально посмотрел на неё и сделал широкий шаг в её сторону. – О, нет, Холера. Или как вас там на самом деле зовут? – Тихий голос был полон яда и вкрадчивых ноток. – Вы ошибаетесь. Я ненавижу этот Дом больше чем кто-либо. – Во взгляде Дора на мгновение мелькнуло что-то злое, почти фанатичное. Не меняя выражения глаз, он вновь растянул губы в подобии кривой улыбки, не прощаясь, развернулся и вышел из шатра. Зоркий поёжился. – Вот это взгляд… – Кажется, Холера озвучила их общую мысль. – Если бы он не был таким хамом, то я обязательно влюбила бы его в себя, а потом бросила, только чтобы он ещё раз так посмотрел. – Странные у тебя представления о том, как должны смотреть влюблённые. Мужчина вовремя прикусил язык, чтобы не пройтись по поводу любвеобильности собачьей породы. Начинать второй раунд не хотелось. – Брошенные влюблённые, – поправила его девица. Весной светлело рано. Солнце ярко светило над горизонтом, согревая безжизненные степи предместий Дурных развалин. От бьющего в глаза света слезились глаза и щипало в носу. Зоркий не любил ездить верхом. Седло натирало зад и бёдра, мышцы сводило от долгого сидения в одной позе. Но деваться было некуда. Приходилось лишь крепче сжимать поводья, делая вид, что он чувствует себя вполне спокойно. На самом деле с лошадьми у него была стойкая взаимная неприязнь. Вполне возможно, что животные чувствовали его двойную натуру, и она их пугала. Люди были менее чувствительны, поэтому с ними было проще. Правда, это не распространялось на Василя, просто с которым не было никогда. Холера, с самого начала похода отказавшаяся прятаться, бежала впереди в образе рыжей суки. Сегодня она то и дело норовила попасть под копыта чёрного породистого жеребца Дора. Зоркому даже пришлось прикрикнуть на неё, пообещав пристегнуть верёвкой к задним телегам. Благоразумия девице не хватало ни в одной из её ипостасей – Тварь Эфирная! – Не выдержал Зоркий, когда Холера заставила споткнуться его коня. Четверо с ними, с лошадьми, но Господин будет явно не доволен, если девице перебьёт позвоночник или проломит череп. – Не стоит мешать суицидальным наклонностям. Это один из принципов естественного отбора. – Несмотря на усмешку в голосе, взгляд Василя, направленный на Холеру, был задумчив. Зоркий невольно задумался о том, сколько времени понадобится Дору для того, чтобы разгадать загадку с обращением. В конце концов, Василь знал о возможностях Князя, а появляющаяся из ниоткуда девица с собачим именем, на его взгляд, была уж слишком очевидна. Первое, что он увидел – это серые башни, зияющие пустыми проёмами вместо крыш. Позже оказалось, что стен также недоставало, но от этого руины не переставали казаться менее зловещими. До развалин они добрались ещё до заката, поэтому было решено пройти немного вперёд. Проходя мимо обвалившихся строений и разбитых колонн, он невольно представил себе времена расцвета этих мест. Должно быть, этот замок был ничуть не меньше Белого. Размах сооружения потрясал, особенно если верить легендам насчёт того, что живших здесь было всего двое – демон и его пленница. Лагерь разбили на достаточном расстоянии, чтобы особо суеверные смогли попытаться ночью выспаться. Хотя вряд ли кому-либо вообще это могло удастся. Птицы, обитающие в этих краях, порой поднимали такой шум, что заглушалась даже человеческая речь. Василь собрал приближённых в тот же вечер. У него был большой шатёр, как и положено командующему походом, в нём без труда уместилось шесть человек, включая самого Дора и Зоркого. – Забудьте всё, что вам говорили про табунщиков. Про то, что мы превосходим их в развитии, культуре или манерах. Сейчас перевес на их стороне, и никакие манеры нам не помогут. – Зачем же мы тогда здесь? – Зоркий не знал полного имени выступившего юнца. Все его звали просто Улей. На вид ему было не больше двадцати, и, судя по всему, он был сыном кого-то из Доров. – Нужно было послать две-три тысячи солдат и выжечь долины дотла. – С кого же тогда мы будем собирать подати? – Усмехнулся Василь, раскладывая на столе карты местности. – Белый князь хочет заключить мир, но стоит помнить историю. Табунщики признали главенство Короны только тогда, когда над ними возникла сторонняя угроза. Сто лет назад они были благодарны Никославу за победу над соседствующим с ними демоном. Теперь же Алых Маков нет, и они считают старые долги недействительными. – Внимательно посмотрев на карту, он обвёл пальцем местность развалин. – Отсюда до Озёрных Долин полдня пути по открытой местности. – Ещё не факт, что нас не встретят копьями и стрелами, – вздохнул рослый усатый офицер с выступающим круглым животом. – Такое возможно, Леонид. – Кивнул ему Дор, не отрываясь от отмеченных троп. – Именно поэтому в Озёрные Долины отправлюсь один я. – Зачем брать с собой столько человек, а ехать одному? – Снова вставил свои пять копеек Уля. Василь усмехнулся, сворачивая карту. – Удивить? – Он сделал небольшую паузу, а затем, взмахнув рукой, продолжил. – Терпение – добродетель. Вы последуете за мной через пару дней. Думаю, этого мне будет достаточно, чтобы положить начало продуктивным переговорам. С табунщиками главное быть спокойным, не делать резких движений, но на всякий случай держать дубинку за пазухой. Фигурально выражаясь. Зоркий поморщился витиеватым фразам. Очевидно, Дору была всё же не чужда некая театральность. В присутствии Князя он за ним этого не замечал. Хотя, смотря правде в лицо, в присутствии князя он вообще мало кому уделял внимание. Теперь же было необходимо задуматься о том, как он собирается выполнять приказ Князя повсюду сопровождать Дора, если тот желал отправиться к кочевникам один. К большому его удивлению, отпустив остальных, Василь попросил его остаться. – Меня не оставляют в покое странные мысли насчёт вашей… Хм… Помощницы, – без предисловий начал он. – Она вам так понравилась? – Ну, не скажу, что я остался совсем уж равнодушен к её привлекательности, но речь сейчас не об этом. Знаете… – Он замолчал, потёр переносицу и только потом продолжил. – Труднее всего разглядеть очевидное, но я умею складывать два плюс два. – И что же вы углядели, Дор? – Зоркий сдержано посмотрел на собеседника и сел на один из складных стульев. Больше всего после дня, проведённого верхом, хотелось лечь, но в присутствии Василя выбирать особо не приходилось. Тот между тем последовал примеру и уселся напротив. – Ваша собака и эта девица – одно и то же существо, – наконец произнёс он. – Вы спрашиваете или утверждаете? Василь неопределённо повёл плечами. Прежде чем кивнуть, Зоркий позволил себе немного подумать. У него не было никаких чётких указаний на этот счёт. – Что ж. Любопытное существо. – По Василю трудно было сказать, как он отнёсся к полученной информации. – Остальным лучше не знать об этом. Их моральный дух и так страдает от соседства с дурными развалинами. – Дор подавил нервный смешок. Очевидно, новость всё же не оставила его равнодушным. – Зачем вы хотите поехать один? – Вы совсем не знаете табунщиков, верно? Ну, и, кроме того, действительно нельзя быть уверенными, что они не встретят нас стрелами. – В таком случае я поеду с вами. Не думаю, что Князь одобрил бы, отпусти я вас одного. – Вас табунщики точно пристрелят. И, между прочим, правильно сделают. То, как вы держитесь на лошади – преступление. – Кто сказал, что я поеду на лошади. – Разглядывая нахмуренное лицо Дора, Зоркий не смог сдержать самодовольной улыбки. Василь выехал рано утром, оставив Леонида за главного в своё отсутствие. Рядом с жеребцом Дора довольно бежала рыжая собака. Оставлять сумасшедшую девицу в лагере было опасно. Парить по степи было нескончаемым удовольствием. За годы странствий с Повелителем редко, когда удавалось полетать просто так. В основном были короткие перелёты, вызванные необходимостью. Сейчас необходимость тоже присутствовала, но полдня в небе не могли не радовать. Птичьи глаза позволяли видеть далеко вперёд, и Зоркий первым увидел блеск водной глади, раскинувшейся вдоль горизонта. Он спикировал вниз, облетев Дора по кругу, чтобы дать понять, что они приближаются. Затем вновь набрал высоту и полетел в сторону озера. Озёра в долине были поистине одним из чудес света. У каждого существовали свои истории и легенды, живущие в памяти тех, кто тысячелетиями обитал в этих местах. Зоркий слышал, что в озерах даже вода была разной на вкус. Василь объезжал препятствие по широкой дуге, но для того, кто умел летать, вода не была препятствием. Паря над сияющей в солнечных лучах гладью, он видел в ней своё отражение. Серпообразная форма сильных крыльев, загнутый клюв и крепкие острые когти. Ветер, подхвативший его, был восхитителен. Табунщики показались быстро. Два десятка конных в кожаных нагрудниках приближались с севера. У каждого было по копью и короткому мечу, прикреплённому к поясу. Из-за спин выглядывали высокие луки. Зоркий ещё немного покружил, оценивая обстановку, а затем опустился вниз. Проигнорировав руку, он опустился на плечо. Казалось неправильным сидеть на чьей бы это ни было руке, кроме руки Князя. Острые когти легко прошли сквозь плотную ткань плаща, но Василь не вздрогнул. Холера, почувствовав приближение конных, притихла. Лошади табунщиков не были крупными, Дор на своём жеребце казался гораздо выше их. Но зато в резвости этим лошадям было не отказать. Двадцать смуглых воинов окружили их, но ни один не достал оружия. Зоркий не знал, было ли это хорошим знаком, или просто уверенностью в своём превосходстве, не было нужды лишний раз угрожать чужаку. Прошло несколько долгих минут, за которые никто не произнёс ни слова. Холеру похоже тишина нервировала больше всего. Она внимательно нюхала воздух и скребла землю лапами, словно готовилась к атаке. – Хороший зверь, – сказал один из табунщиков, сильно коверкая слова. У него было вытянутое худое лицо и выступающий вперёд подбородок. – Зверь может остаться. Чужак должен уйти. В Озерных долинах говорили на том же языке, что и в Осеннем Лесу, но особенности диалекта давали о себе знать. – У меня послание для вашего вожака. – Я вожак. Говори и проваливай. – Табунщик вытащил меч и взмахнул им, тряхнув длинными волосами, переплетёнными со множеством лент. – Нет. – Что? Хочешь смерти? – Его лошадь сделала два шага вперёд и остановилась, взбивая копытом землю. – Не скажу, что я высоко ценю свою жизнь. Но у меня слишком много долгов, чтобы я мог позволить себе умереть. И один из них – передать послание тому, кто зовётся Бешеным. – Василь говорил спокойно и уверенно, неотрывно смотря в глаза табунщику. Прошло ещё несколько молчаливых минут, а затем табунщик убрал меч, поворачивая коня в сторону степи. – Мы ценим верных долгу. Но знай, шанса уйти больше не будет.