– Наверное. – Может, занималась спортом, когда была моложе. Может, и отец тоже. – Не знаю, они ни разу не говорили об этом. – У тебя дома не было их фотографий. А они вообще были? Марс снова откинулся на подушку. – Они не очень любили фотографироваться. Помню, было одно их фото на полке в гостиной, которое они сделали, когда я учился в старших классах. Пожалуй, и всё. Декер пристально вглядывался в него. – Эй, – встрепенулся Марс, – я понимаю, что это выглядит белибердой, но тогда оно все именно так и было, ясно? Я об этом даже не задумывался. – Я видел старое зернистое фото твоих родителей. Но расскажи, как мать выглядела в твоих глазах. Марс расплылся в улыбке. – Она была очень красивая. Все это говорили. Она могла бы быть моделью или типа того. Батя говорил, что нашел жену себе не по чину. – Я сделал фото гардероба твоих родителей, – продемонстрировал Декер свой телефон. – Не представляешь, что это означает? – АК и РБ? – прочитал Марс с экрана. – Совершенно без понятия, что это значит. Это было у них в гардеробе? – Ага. – Не знаю. Ни разу не заглядывал к ним в гардероб. – Ладно. Твой отец работал в ломбарде, а мама преподавала испанский и подрабатывала шитьем? – Ага. – Для кого она шила? – Какой-то местной компании требовались штучные изделия. Платили немного, зато она могла работать на дому. – А испанский? Она ходила в школу, чтобы преподавать? – Нет, детей она не учила. Она учила взрослых. По большей части белых чуваков. Через границу приходила масса народу в поисках работы и все такое. И их наниматели учили испанский, чтобы говорить им, что делать. Вот мама их и учила. – А где она сама выучила испанский? Это был ее родной язык? – Нет. В смысле, мне так кажется. Она была не из латиносов, если ты это имел в виду. Она была черной. Намного темнее меня. Я практически уверен, что она была американкой. – Исходя из чего? – По манере говорить. И у нее не было ни малейшего иностранного акцента. – Ты перенял у нее испанский? – Отрывочно, но в основном мы говорили по-английски. В этом вопросе батя был кремень. Мы не испанцы, мы американцы, твердил он. И не любил, когда мы говорили дома по-испански. – И у нее была еще одна работа? – Ага. Шитье и уроки испанского плохо оплачивались. Она работала на компанию, оказывавшую услуги по уборке. И гладила белье. Утюгом она орудовала как профи, скажу я тебе. Дьявол, да она гладила джинсы, которые я надевал в школу. – А ты никогда не расспрашивал их о прошлом? – Помню, как-то раз я хотел узнать о своих дедушках и бабушках. В школе устроили день дедушек и бабушек, когда я учился в третьем классе. Почти у всех были прародители, и они их привели. Я спросил батю про это. Он сказал, что они умерли. И больше ничего. – А он не сказал, как они умерли? – Блин, да какая разница?! – Марс шлепнул по перилам ладонью свободной руки. – Думаешь, отец убил своих родителей? А я – своих? – Нет, я не думаю, что ты убил своих родителей. И не знаю, убивал ли твой отец своих. Не исключено. Марс хотел было что-то сказать, но осекся и посмотрел на Декера в упор: – В каком это смысле, черт побери? – Тебе неизвестно о своих родителях ровным счетом ничего, Мелвин. Ты не знаешь об их родственниках. В вашем доме не было ни одного портрета родителей. Они никогда тебе ничего не рассказывали о себе. Как, по-твоему, почему? – Хочешь сказать, что они что-то скрывали? – медленно выговорил Марс. – Во всяком случае, это заслуживает изучения. Потому что если они что-то скрывали, это могло дать кому-то еще очень веский повод для их убийства. Глава 18 – Лады, что еще мы выяснили о Рое и Люсинде Марс? – вопросил Богарт. Вся команда собралась вокруг стола для переговоров в арендованном офисе. – Ну, – бросив взгляд на Декера, начал Миллиган, – должен признаться, это даже забавно. На самом деле мы не смогли выяснить о них ровным счетом ничего. Им выдали номер социального страхования, но когда я копнул, то больше ничего не всплыло. – Ничего? – переспросил Богарт. – Думаешь, они украли номера? – Возможно. А еще двадцать лет назад у них были в системе водительские права, но больше ничего мне о них выяснить не удалось. – У Роя Марса была работа, – подсказала Джеймисон. – Как и у Люсинды. У них должны были делать вычеты на соцстрах из зарплат, они должны были подавать налоговые декларации и тому подобное. – Но найти нам ничего не удалось, – ответил Миллиган. – Ломбард, где он служил, давно прекратил свое существование, но они могли платить ему наличными или бартером. И, может быть, то же касалось и его жены. А многие не подают налоговые декларации, потому что зарабатывают не настолько много и ничего не должны. – Но подавать-то все равно надо, – указала Джеймисон. – Утаивание сведений о доходах – федеральное преступление. – А уйма людей это игнорируют, – парировал Миллиган. – Очевидно, Марсы были как раз из таких, потому что в налоговом управлении никаких записей о них нет. А в Техасе нет индивидуального подоходного налога. – А как насчет дома? – осведомился Богарт. – На него не было закладной? – Опять же, если и была, то найти ее я не смог, – доложил Миллиган. – Но в кадастре недвижимости Рой и Люсинда Марс указаны в качестве владельцев. – Хорошо, – подытожил Богарт. – То есть опереться нам практически не на что. – Я проделал ряд запросов, – Миллиган бросил взгляд на Декера. – Копы не могут сказать, кто позвонил в «девять-один-один» насчет пожара. Если они вообще это знали, то документы давно пропали. Я также спросил об интерьере дома. Пропавшие фото со стены и все прочее. Очевидно, они ничего не фотографировали на месте преступления, кроме трупов. – Какая халатность, – высказался Богарт. – Думаете, он невиновен? – поинтересовался Миллиган. – Склоняюсь к этому, – ответил Декер. – Почему? – вступил Богарт. – Кровь в машине. Я подкинул Марсу два правдоподобных оправдательных объяснения появления ее крови у него в машине. Ни то ни другое копы не смогли бы опровергнуть. Кровотечение из носа или порез. Он отверг оба. Сказал, что она ни разу не садилась в его машину. Виновный ухватился бы за любое объяснение из двух. Но не Мелвин. Остальные обменялись взглядами. Строгая достоверность сказанного Декером начала доходить до них. – Так это была проверка для Марса? – спросила Дэвенпорт. – И он ее выдержал, – подтвердил Амос. – Во всяком случае, в моих глазах. – Он приподнял стопку сколотых бумаг. – Это остатки протокола вскрытия Марсов. Прямиком из офиса коронера. Его не туда сунули. – Как вы об этом узнали? – заинтересовался Богарт. – На обложке протокола было указано, что он из тридцати шести страниц. А вложено было только тридцать четыре. Я позвонил. – И что, на новых страницах есть что-нибудь существенное? – полюбопытствовала Джеймисон. – Одна вещь. У Люсинды Марс была глиобластома четвертой стадии. Все ошеломленно уставились на него. – Рак мозга? – уточнила Дэвенпорт. – Согласно протоколу, последняя стадия рака.