– Мелвин ни разу об этом не упоминал, – заметила Джеймисон. – Может, не знал, – предположил Декер. – Но как это влияет на дело? – не понял Миллиган. – Не знаю, влияет ли вообще. Она уже умирала, но кто-то ее убил. – Декер поглядел на Дэвенпорт: – Давайте на минутку отложим это и сосредоточимся на сыне. Каково твое заключение о его психотипе? Та пододвинула к себе пометки. – Интеллект порядком выше среднего, сочетает начитанность с уличной сметкой. Окончил колледж экстерном со специализацией в бизнесе. Отнюдь не дурак. Демонстрирует любопытную комбинацию скрытности со способностью полностью раскрываться и тогда весьма решительно заявляет о своей невиновности и несправедливом осуждении. – Не так уж и диковинно для человека, просидевшего в тюрьме два десятка лет, – заметил Богарт. – Научился манипулировать системой. – Возможно, – согласилась Дэвенпорт. – Это я тоже, конечно, разглядела, но Марс какой-то не такой. Не могу точно сказать, в чем именно. Он отчаянно хочет знать об этом Чарльзе Монтгомери побольше. Хочет знать подробности, которые якобы знает Монтгомери, привязывающие его к убийствам. И остерегается, что власти попытаются связать его с Монтгомери каким-нибудь сценарием убийства по найму. Он убежден, что не выйдет из тюрьмы, несмотря на невиновность. Фактически говоря, его убежденность в этом граничит с паранойей. – Что ж, учитывая, как его едва не убили в тюрьме, вряд ли можно назвать его паранойю неоправданной, – заявил Декер, и Дэвенпорт бросила на него резкий взгляд. – Если Марс нанял Монтгомери убить своих родителей двадцать лет назад, с какой стати ему распространяться об этом теперь? – задалась вопросом Джеймисон. – Как раз перед тем, как Марса должны были казнить? – Момент подгадан чуточку… – начала Дэвенпорт. – Чересчур кстати, – досказал за нее Декер. – Так вы думаете, все это было запланировано? – уточнил Богарт. – Самим Монтгомери? – Он в камере смертников алабамской тюрьмы, – покачал головой Декер. – Откуда он вообще узнал, что Марса казнят? Остальные воззрились на него с непонимающим видом. – Значит, надо услышать об этом от самого Монтгомери, – заключил Амос. – Думаешь, он скажет правду? – пристально взглянула на него Дэвенпорт. – Последние слова обреченного? – Как бы не так, – отрезал Декер. * * * Исправительное заведение Холмана было открыто в 1969 году – и набито под завязку, вмещая куда больше заключенных, чем было рассчитано. В заведении, расположенном в Южной Алабаме, где летом температура может зашкаливать за сотню градусов[22], нет ни единого кондиционера, и вся надежда на промышленные вентиляторы, гоняющие горячий воздух туда-сюда. Заведение Холмана, прозванное «Убойным загоном Юга» за царящее в его стенах насилие, а также «Дырой» за географическое местоположение в самом низу Алабамы, стало пристанищем местного отделения смертников. Декер с остальной командой совершил перелет коммерческим рейсом. На всех были фэбээровские ветровки с приколотыми на груди значками ФБР. Портфель хлопал Богарта по бедру, пока они шагали к главному входу в тюрьму. Тюремная охрана пропустила их, прежде изъяв у Богарта, Декера и Миллигана оружие, и один из тюремщиков сопроводил их в комнату для посещений. – Расскажите нам о Монтгомери, – попросил по пути надзирателя Декер. – Одиночка. Хлопот не доставляет. Никого не трогает, и его никто не трогает. Хотя оно и странно. – Что? – не понял Богарт. – Ну, в Алабаме можно выбрать, как тебя казнят. И Монтгомери – единственный из мне известных, кто предпочел смертельной инъекции электрический стул. С чего это желать поджариться наместо того, чтобы уснуть? Богарт с Декером переглянулись. Они продолжили путь и скоро уже сидели в комнате напротив скованного по рукам и ногам Чарльза Монтгомери с маячившими позади двумя массивными надзирателями. Монтгомери оказался белым, чуть выше шести футов ростом. Ему только-только исполнилось семьдесят два. На левой стороне его бритой макушки виднелась явная вмятина. Глаза карие, зубы ровные, но побуревшие от никотина, а некогда крепкое тело чуточку расплылось. Мускулистые предплечья сплошь татуированы, уши проколоты, но ношение серег здесь воспрещено. Он глазами встретился с каждым из них начиная с Богарта, проследовав взглядом сперва слева направо, потом обратно, справа налево, и наконец опустил его к скованным рукам. – Мистер Монтгомери, – начал Богарт, – я спецагент Богарт из ФБР. Это мои коллеги. Мы здесь, чтобы поговорить о вашем недавнем признании касательно убийства Роя и Люсинды Марс в Техасе. Монтгомери по-прежнему не поднимал глаз. Богарт бросил взгляд на Декера, прежде чем продолжать: – Мистер Монтгомери, мы хотели бы услышать от вас подробности того вечера, когда вы якобы убили Марсов. – Какие там якобы. Я уже все рассказал, – отрывисто бросил Монтгомери – не враждебно, а тоном простой констатации. – Я это ценю, но мы хотели бы услышать это из ваших уст. – С чего бы это? – осведомился Монтгомери, все так же потупившись. Декер принялся разглядывать его от макушки до пят, подмечая мельчайшие детали его облика и поведения. – Это здесь побили? – полюбопытствовал он. – Или во Вьетнаме? Теперь Монтгомери поднял глаза. По лишенному эмоций взгляду сразу стало очевидно, что человек он очень опасный. – Что? – тихонько переспросил он. В ответ Декер коснулся макушки. – У вас частично срезан череп, и осталась вмятина. Это побои? Или боевая рана? Вы ведь служили во Вьетнаме. – Минометный выстрел разорвался в двадцати футах от меня. Приятель погиб, а я отделался дырой в башке. – В вашем личном деле говорится, что вы служили в армии, – заметил Богарт. – Восемнадцатый пехотный полк, первый батальон из Форт-Рили, – автоматически отбарабанил Монтгомери. – Когда вы вернулись в Штаты после войны? – В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, демобилизовался месяц спустя. – Кадровым военным не хотели стать? – спросил Декер. – Ага, чересчур много веселья и все такое, – угрюмо зыркнул на него Монтгомери. Богарт извлек из портфеля папку. – Так вы тогда были в Техасе, когда Марсы были убиты? – Стало быть, так, коли я их убил. – Тогда пробегитесь с нами по событиям. Как это произошло? Монтгомери смерил Декера взглядом с выражением нетерпения на лице. – Это все есть в вашем досье. Так чего же мне корячиться? – Мы просто стараемся все подтвердить. И хотели бы услышать это от вас. Поэтому и приехали. – А ежели я не хочу говорить? – Заставить мы вас не можем, – сказал Декер. – Но в первую голову мы гадали, с какой стати вы вообще решили признаться. – Вам известен мой приговор? – Да. – Так какая же разница? Снять камень с души. Может, потом поможет с Главным Боссом. – Это я понимаю. Но чтобы дать мистеру Марсу волю, ваш рассказ нуждается в подтверждении. ФБР может справиться с этим быстрее, чем представители штата. А раз и мы и вы хотим одного и того же, почему бы вам не пойти нам навстречу? – Жирноваты вы для фэбээровца. – Для меня сделали исключение. – С чего бы это? – Потому что я люблю докапываться до истины. Можете вы помочь мне в этом? Монтгомери испустил долгий вздох смирения. – А оно не все равно? Ладно, какого ляда… – Он потер лицо скованными руками, откинулся на спинку стула и обратился персонально к Декеру: – Вы слыхали про ПТСР[23]?