– Да, – кивнул Амос. – Ну, меня на него никогда не проверяли, но я его схлопотал. А сколько всякого дерьма там горело! Боеприпасы, химоружие… А сраный агент «оранж», что сыпали на наши долбаные бошки? И еще неизвестно, что швыряли в нас чертовы вьетконговцы. А мы дышали этим всем день за днем. Совсем оно меня исковеркало. Странно еще, что раком не кончилось. А потом та мина рванула рядышком. – Он указал на голову, лязгнув кандалами. – Пришлось вырезать кусок моей черепушки. Черт, может, и мозгов кусок прихватили, ветеранское ведомство так и не сказало. А потом голова стала болеть. – Вы получили «Пурпурное сердце», – заметил Богарт. – Говна пирога. Больше я ничего не получил. – Значит, начала болеть голова? – встрял Декер. – Ага. А ведомство по делам ветеранов и слышать про это не хотело. И остался я без лечения. Но пытался как-то наладить жизнь. Женился, пытался удержаться на работе, да без толку. Боль все не кончалась. И когда врачи не хотели выписывать мне рецепты, я взял дело в свои руки. – То есть чтобы добыть наркотики? – уточнила Дэвенпорт. – От боли? – Ага. Сперва по мелочи. Чтобы добыть денег на наркоту. Потом начал брать наркоту у тех, про кого знал, что она у них есть. Выкинул посредников и обратился прямиком к источнику. – Он мрачно ухмыльнулся: – Войска научили меня действовать эффективно. – Вероятно, наркотики, которые вы принимали, вызвали сильную зависимость, – предположила Дэвенпорт. – Так вы подсели и уже не могли остановиться? – Ага. Стал совершенным нарком. Готов был на что угодно, чтобы добыть дозу. – И что потом? – спросил Декер. – Потом все покатилось как снежный ком. Я прямо стал другим человеком. Пускался на такое, чего прежде никогда не делал. Чинил людям зло, крал всякое дерьмо. Мне было начхать. Пару раз залетел за мелкое говно, но ни разу не сидел по-настоящему. Но мой первый брак развалился, я лишился работы, дома, всего. А потом начал мотаться по стране, пытаясь избавиться от головной боли. – И как же вас занесло к Марсам? Монтгомери снова потупился, уперев большие пальцы один в другой и наморщив лоб. – Слушайте, я не знал, как их звали, то бишь сперва не знал. – Ладно, но давайте пройдемся по той ночи, – не отступал Декер. – Я приехал в городишко в предыдущий вечер, просто проездом. Никого не знал, и меня никто не знал. Такая жопа, что светофор один на всю округу. – Вы сказали, что в предыдущий вечер. Вы где-то остановились? – поинтересовался Богарт. – И чем платить? – сердито зыркнул на него Монтгомери. – В карманах у меня было пусто. Даже мелочи не завалялось. Я был голоден, но и за еду мне платить было нечем, а уж тем паче за постой. Заночевал в машине. – Продолжайте, – призвал Декер. – Назавтра я проезжал мимо ломбарда. В крохотном деловом центре. Поначалу я о нем даже не думал, но потом у меня возникла идея. Зашел внутрь с мыслью заложить что-нибудь. У меня были медали, старый табельный пистолет… Если б я их заложил, то мог бы купить чего-нибудь поесть. Да и ехал я почитай что на последних пара?х. Может, заправился бы и докатил до следующей сраной дыры… В общем, там был чувак. Высокий белый парень. – Рой Марс, – пояснила Джеймисон. – Он там работал. – Но имени его я тогда не знал, – кивнул Монтгомери. – Я вытащил вещи и показал ему, но он сказал, что подобный хлам их не интересует. Сказал, в Техасе уйма бывших солдат, и показал ящик, набитый стволами и старыми медалями, которые ему чуваки заложили, да так и не выкупили. Богарт с Декером переглянулись. – В общем, – продолжал Монтгомери, – это меня взбеленило. Я спросил парня, не ветеран ли он, а он сказал, не мое дело, а ежели я ищу милостыню, то не туда пришел, потому что они и так гроши считают. Потом дверь открылась, и зашел другой посетитель. Я встал на углу и последил. Когда чувак открыл кассу, я увидел там деньги. Тогда-то и понял, что козел мне соврал. Деньги у него были. Он считал отнюдь не гроши. Это взбеленило меня еще пуще. – И что вы тогда сделали? – осведомился Богарт. – Вернулся в машину и принялся ждать. Армия приучает к терпению. Я охотился за этим чуваком, и мне было до лампочки, сколько это займет. Он закрыл лавочку в девять, сел в машину и уехал. Я последовал за ним. Он приехал домой в жуткую глушь. Ни единого дома окрест. Меня это вполне устраивало. Он зашел в дом. Я припарковал машину и вылез. – Какого рода автомобиль был у вас? – справился Декер. – Ржавый кусок дерьма. «Понтиак Гран-При» семьдесят седьмого года, ви-восемь, темно-синий, здоровенный, как дом, – ни на миг не замявшись, отрапортовал Монтгомери. – На капоте этой хреновины можно было запросто вертолет посадить. – Удивлен, что вы помните это в таких деталях. – Да я прожил в этой машине с год. – Она принадлежала вам? – уточнил Декер. Монтгомери поднял глаза на него: – Где-то угнал, а номер раздобыл по пути на штрафстоянке в Теннесси. Не помню, где именно. – Итак, вы ждали около дома? – подсказал Амос. – Верно, вел наблюдение на месте. Опять же армия научила. Мне было видно пару окон, а меня не видели. Их было всего двое. Он и, предположил я, его жена. Помню, она была черная, что меня удивило, потому как он был белый. – Ладно, – произнес Декер. – И что тогда? – Выждал где-то до полдвенадцатого или чуть попозжее. – Вы в этом уверены? – спросил Декер. – Ага, а что? – удивленно глянул на него Монтгомери. – Просто уточнил. Продолжайте. – Ну, в общем, вошел я через заднюю дверь. Она была не заперта. Достал ствол. – Какого рода ствол? – спросил Богарт. – Мой табельный, который пытался заложить. – И что потом? – кивнул Декер. – Внизу их не было. Я видел, как свет выключили, а потом зажгли наверху. Решил, что они укладываются. Прокрался по лестнице, но спутал комнату. Зашел в спальню, но там было пусто. Плакаты с девицами на стенах, везде спортивное снаряжение, так что я решил, что это комната пацана. Испугался, что тот спит в кровати, но она была пуста. – И тогда вы его и увидали? – спросил Декер. Этот вопрос заставил Джеймисон и Дэвенпорт пристально взглянуть на него. – Ага, – облизнув губы, кивнул Монтгомери. – Дробовик был на полке на стене. Вот я и подумал, что пользоваться своим табельным оружием не могу, а то попадусь. Оно может вывести на меня, ну, знаете, через баллистику. – Без вашего оружия – нет, – возразил Богарт. – Ага, но меня могли арестовать, и тогда получили бы мою «пушку», – парировал Монтгомери. – Продолжайте, – призвал Декер. – Я взял дробовик, нашел патроны для него в выдвижном ящичке под полкой и зарядил. Потом пошел в их спальню. Они спали в постели, но я заставил их подняться. Они сдрейфили до усрачки. Козел меня помнил. Я сказал ему, чтоб отдал деньги из кассы в ломбарде. Если он не будет жмотиться, я оставлю им жизнь. Он сказал, что это невозможно, потому что владелец забирает их каждый вечер и кладет в банковскую ночную депозитную ячейку. Это меня взбесило. Видите ли, я думал, это он владелец, а он оказался каким-то жалким служащим. А пыжился, будто эта треклятая лавчонка принадлежит ему. Не люблю я, когда мне врут. Как-то не воспринимаю. Держу пари, сукин сын мундир даже в руках не держал. И еще дерет нос передо мной?! Говорит, что милостыню мне не подаст?! – Монтгомери решительно тряхнул головой. – Кем он себя возомнил, черт возьми?! Вот я и пальнул в него. Его жена заверещала. Не мог же я оставить ее в живых, верно? Так что пристрелил и ее. Монтгомери вдруг прикусил язык и посмотрел на Джеймисон и Дэвенпорт. – В чем дело? – осведомился Декер. – Мне было не по себе, что шлепнул женщину, но ничего другого мне не оставалось. – Он пожал плечами. – Я убивал людей. И на поле боя, и вне. Но женщин я до того ни разу не убивал. Это ведь он был виноват, а не она. – И что вы сделали потом? – спросил Декер, скрывая отвращение перед человеком, взвалившим вину за убийство Люсинды Марс на ее мужа. Миллиган что-то усердно писал на своем планшете, но по нему было видно, что услышанное выбило из колеи и его. – Я запаниковал. В смысле, когда такое делаешь, чувствуешь прилив адреналина. Но как только все кончено, это как отходняк после кокса. Жуткая ломка. Сперва я дернулся бежать. Но потом поглядел на трупы и придумал другое. Когда я проводил разведку, заглянул в гараж. Видел там канистру с бензином. Сбегал вниз, прихватил ее, облил их бензином и поджег. – Но зачем? – спросил Богарт. – Я думал… – Он запнулся. – Я думал, может, если они сгорят вместе с домом, то могут подумать, что они погибли в пожаре. И никто в них не стрелял. – А что вы сделали с дробовиком? – осведомился Декер. – Поставил его обратно на полку. – А потом ушли? – Ага. Прыгнул в машину и рванул оттудова. – А вы не видели другой автомобиль, когда ехали прочь? – вел свое Декер. Монтгомери тряхнул головой. – У меня в голове была такая каша, что я мог встретить танковую колонну и даже не заметить. – Вы были в перчатках? – спросил Декер. – Каких перчатках? – Когда брали дробовик?