– Как, по-твоему, надолго это затянется? – Не думаю, что надолго. – Какой он был? – тихонько спросил Марс. – Кто, Монтгомери? Марс кивнул, потупив глаза в пол. – Наверное, похож на многих из парней, с которыми ты познакомился в тюрьме. – То есть просто шизанутый говнюк, любящий причинять людям боль? – Он был вьетнамским ветераном. Сказал, привез оттуда головные боли. Боль была нестерпимая. Встал на путь преступления, чтобы платить за наркотики, потому что ветеранское ведомство помогать ему не хотело. – Но почему он убил моих родителей? – Ты действительно хочешь услышать это? Это ровным счетом ничего не изменит. – Расскажи, – взглянул на него Марс. – Не в том месте и не в то время. Монтгомери пытался заложить вещи в магазине твоего отца. Сказал, что тот не стал их брать, возможно выдав что-то уничижительное. Монтгомери взбесился, проследил за ним до дома; он хотел денег, но твой отец сказал, что он простой служащий, что владелец каждый вечер кладет деньги в банк. Так что… он сделал то, что сделал, воспользовавшись для этого твоим дробовиком, найденным у тебя в комнате. И бензином из гаража. – И ты ему веришь? – Марс пристально разглядывал пол. – Он выложил подробности, известные только тому, кто там был. – Но ты веришь, что это сделал он? – снова поднял глаза Марс. Декер промолчал. – Значит, ты ему не веришь, так? – Невелика важность, во что я верю. Важна лишь истина. – Это даже близко не подошло к ответу на мой вопрос, – раздраженно бросил Марс. – Почему ты все так чертовски осложняешь, Декер? – Моя работа – поиск истины, Мелвин. Я сказал это тебе при первой же встрече. В данный момент я не верю никому. – И мне в том числе? – С тобой я уже близок к этому. Быстрее, чем обычно. – Помолчав, он добавил: – Наверное, потому, что ты такой симпатяга. – Вот не думал, что у тебя есть чувство юмора, – рассмеялся Марс. – Нет ни малейшего. Наверное, это ты на меня влияешь. – И куда же я отправлюсь, пока все это будет решаться? – На конспиративную квартиру ФБР. Это в Остине. – Не бывал в Остине с тех пор, как играл за Техасский. – Так я и думал… – Декер помедлил. – Есть к тебе вопросик. – Лады, валяй. – Я прочел полный протокол вскрытия твоей матери. Оцепенев, Марс бросил на Декера настороженный взгляд: – И что? Там что-то не так? – Я увидел заключение коронера, что у твоей матери была последняя стадия рака мозга. Марс едва не свалился со скамьи, но сумел удержать равновесие, шлепнув ладонью об пол, чтобы выпрямиться. – По твоей реакции могу заключить, что ты не знал. – Чушь собачья! – воскликнул Марс. – Согласно протоколу – нет. Там есть снимки опухоли. Тебе я их не покажу, потому что выстрел картечью причинил немалый ущерб. Четвертая стадия, практически всегда летальная. Тед Кеннеди[25] умер как раз от этого. Мелвин уперся в пол неверящим взглядом широко распахнутых глаз. – Она никогда мне не говорила. Ничегошеньки. – Она не выказывала никаких признаков заболевания? Прижав полотенце к лицу, Марс тихонько зарыдал в него. Декер, совершенно неготовый к этому, откинулся на спинку кресла и просто ждал. Когда рыдания наконец утихли, Мелвин вытер лицо насухо и медленно выпрямился. Грудь его еще порывисто вздымалась. – Потеряла вес. Аппетита у нее почти не было. И головные боли. Говорила, мигрени. – Больницу она посещала? Проходила какое-нибудь лечение? – Просто не верится! У нее был рак мозга, и мне ничего не сказали? Она умирала, и им даже в голову не пришло ни словцом упомянуть об этом единственному ребенку?! – Я понимаю, что это потрясло тебя, Мелвин. Но если б она начала лечиться, ты бы знал об этом, верно? – Не знаю. Я частенько отлучался из дому. Но она не теряла волос и ничего такого. Я бы заметил. – А в конце она еще работала? Марс поднял глаза. – Нет. Батя сказал, что хочет дать ей передышку. Я-то просто подумал, потому что я скоро получу деньги. Я никогда… – Его голос пресекся. – Они посещали врача в городе? – Надо думать. У них был свой дантист. И иногда мама посещала хиропрактика. Она столько трудилась, что у нее руки-ноги не гнулись. – Имя врача тебе известно? – Нет. – Марс помолчал. – Наверное, тогда все дело было во мне, Декер. На самом деле я не так уж и беспокоился о родителях. Чересчур был поглощен футболом. Но… но я все равно любил их. Собирался заботиться о них. Но… блин! Он снова уставился в пол с лицом, искаженным муками раскаяния. – Тебе пришлось многовато вынести для такого юного парня, Мелвин. Я бы не корил себя так уж сильно. – Этот рак мозга. По-твоему, он имеет какое-то отношение к их гибели? – Не понимаю какое. Но того, что я сейчас не понимаю, хватило бы на целую библиотеку. Выпрямившись на скамье, Марс снова утер лицо. – Что мне делать, если меня освободят, Декер? – глухо спросил он, поглядев на Амоса, как ребенок, потерявшийся в мире, о существовании которого даже не подозревал. Декер, почувствовавший себя от этого вопроса как-то неуютно, отделался молчанием. – Мне было почти двадцать два, когда я покинул мир, – понурив голову, продолжал Марс. – Сейчас мне почти сорок два. Тогда я был мальчишкой, теперь я мужчина. Но тогда у меня были планы. Масса планов. А теперь у меня… ни малейшего понятия, какого черта мне делать. Подняв глаза, он увидел абсолютно непроницаемое выражение лица Декера и отвел взгляд. – Забей. Соображу как-нибудь. Как всегда. – Давай делать по шагу за раз, Мелвин. – Ага, верно, – рассеянно проронил Марс. Декер подался вперед. Настало время поговорить о том, ради чего он сюда явился. – А что, если ты не делал этого, но и Чарльз Монтгомери тоже не делал этого? – Что?! – ошеломленно подскочил Марс. – Какой есть третий вариант, Мелвин? Вот что я хочу знать.