– Ты упоминал «Ревущих пум»? – припомнила Дэвенпорт. – Фото в доме Реджины Монтгомери, – кивнул Амос. – Ее сын был в футболке «Ревущих пум». – Ладно, значит, ты хочешь с ним поговорить, но ведь он ни разу не навещал отца, – отметила Джеймисон. – Я и не собираюсь спрашивать его об отце. Богарт припарковал машину на гостевой стоянке, и они направились к начальству. Не прошло и трех минут, как они уже шагали в спортивный зал под предводительством заместителя директора. – Занятия у Томми уже кончились, – сообщил тот, идя по коридору, – но команда еще тренируется в зале. – Разве футбольный сезон еще не закончился? – спросил Богарт. – Это Алабама, – улыбнулся тот. – Футбольный сезон толком не заканчивается никогда. А мы в этом сезоне выиграли чемпионат ассоциации. Мальчики хотят в следующем году повторить успех. Просто решили поднажать. Переговорив с тренером, заместитель директора оставил их в зале. Минуту спустя тренер привел Томми Монтгомери – миловидного парня, ростом повыше отца, с широкими плечами, толстыми руками и еще более толстыми ногами. – Тренер сказал, что вы тут насчет моего старика, – окинул он их недружелюбным взором. – Это верно, – подтвердил Богарт. – Мне нечего про него сказать, потому что я его вообще не знаю. Домой он и носу не казал. Я обрадовался, когда его загребли. И он убрался из моей жизни раз и навсегда. Декер поглядел на остальных игроков, отрабатывавших перестроение. – На какой позиции ты играешь? – спросил он. – А что? – поднял на него глаза Томми. – Вы хоть разбираетесь в футболе? – Чуток. Для линии нападения или защиты ты мелковат. Для лайнбекера тоже. Зато руки и ноги длинные. Икры у тебя железные, бедра рельефные, а пальцы мозолистые. Ты много держишься за мяч и бегаешь дальше линии розыгрыша. Ты или сэйфти, или тейлбек, или ресивер. Томми посмотрел на него новым взглядом. – Так вы играли. Я тейлбек. – Декер играл в Огайском государственном, – с гордостью провозгласила Джеймисон. – А потом в «Кливленд Браунс». – Черт, правда?! – У Томми прямо челюсть отвисла. – Какой твой лучший вынос? – поинтересовался Декер. – Мы называем его «шутиха». Ложный пробой в А-гэп фулбеку, переброс ко мне к левому краю. Я срезаю обратно к Б-гэпу и делаю сбой, чтобы убраться с линии и дать тайт-энду паснуть щечкой бекеру, потом рву угол, и поминай как звали. Всегда хватает самое малое на десяток ярдов, пока сэйфти меня не перехватит. Финтим на третьей и длинной, потому что бокс не забит, а вторая играет двойной блок, потому что ведется, что мы отпасуем. – Я не поняла ни единого слова, – вымолвила озадаченная Дэвенпорт. – Если вам от этого легче, я тоже, – поддержал Богарт. Декер бросил взгляд на остальных игроков, отрабатывающих комбинацию. – Значит, очевидно, ты обегаешь тайт-энда с этой стороны, если его работа отдать щечкой на бекера. – Угум, – подтвердил Томми. – Лишний блокер. – Правильно, но вы не пользуетесь им, как надо. – Амос снова поглядел на Томми: – Ладно, скажи своему тренеру выбросить сбой. Пробой все равно повергает внутреннего лайнмена в оцепенение, так что не теряй времени. И лучше врезать в Б-гэп на скорости. Пусть левый тэкл рухнет, чтобы перекрыть край, гард обходит, чтобы дать щечкой бекеру, это позволяет тайт-энду оторваться, а ты следуешь за его задницей по полю. Он цепляет сэйфти левым плечом, если тот налетит и попытается перехватить, и оттирает его наружу, а ты вовсю жмешь внутрь. Если корнер в двойном блоке, ему, наверное, придется идти по внешнему краю из-за уклона, и у тебя будет блокирующий его ресивер, так что о нем можешь особо не тревожиться. Если у тебя приличная тяга, ты запросто проскочишь куда больше десятка ярдов. Может, даже до зачетной зоны, если достаточно проворен, чтобы уклониться от перехвата другим сэйфти. – Черт, мужик, спасибо, – расплылся Томми в широкой улыбке. – Пожалуйста. Тебе стипендию не предлагали? – Я начал играть, как только перешел в старшие классы. На будущий год иду на выпуск и уже получил три предложения: два от первого дивизиона и одно от второго. – Замечательно. Рад за тебя. Слушай, мы говорили с твоей мамой. О ее будущем. После того, как твой папа… – Голос Декера стих почти до шепота и совсем смолк. Он выжидательно посмотрел на Томми. – Ага. – А через год и ты уедешь. Надеюсь, она сможет сводить концы с концами. – Ой, да она будет в порядке! С деньгами и все такое. Богарт хотел было что-то сказать, но Декер не дал ему и рта раскрыть: – Ну да, с деньгами. Она начала было говорить о них, но потом сказала, что ей пора на работу. – Ага, хватает. Достаточно, чтоб за нее не беспокоиться. – Так она и сказала. А знаешь, откуда они? – Со страховки. У моего шаромыжника папаши был страховой полис, прикиньте! – И ее выплатят, даже если его казнят? – вклинился Богарт. – Ага. То есть мама так сказала. – Значит, уйма денег, – подытожил Декер. – А ты знаешь, сколько именно? – Чтобы точно, так нет. Но она сказала, что переедет прочь отсюда, когда я закончу, и поселится там, где я пойду в колледж. Она собирается купить дом и не работать. – Парень помолчал. – То есть она всегда обо мне заботилась, знаете ли. Большинство ребят не хотят, чтобы мамы были рядом, когда они пойдут в колледж, но… было трудновато, знаете ли, и она… Понимаете, что я хочу сказать? – со смущенным видом закончил он. – Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, – заверил Декер. – Удачи в игре. И никогда не лети головой вперед, – постучал он себя по виску. – Не стоит оно того. Покинув Томми, они зашагали обратно к машине. – Декер, откуда ты знал? – спросила Дэвенпорт. – Что знал? – Что Реджина Монтгомери разжилась деньгами? – Я и не знал, пока он мне не сказал. Но подозревал. – Но почему подозревали? – поинтересовался Богарт. – Потому что мертвецам наличные совершенно ни к чему. Глава 20 – Чарльз Монтгомери сегодня был в суде в Алабаме и провозгласил, что убил твоих родителей. Декер шлепнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, глядя на Мелвина Марса, недельное пребывание которого на реабилитации в больнице подходило к концу. Выглядел Марс почти нормально. Отеки спали, боли ушли. Врачи признали его практически здоровым. Назавтра ему предстояла выписка. Положив гири, с которыми занимался, Марс утер лицо полотенцем. – И что же именно сие означает? – Он сделал формальное заявление под присягой, что сказанное им – правда. Оно содержало специфические подробности убийства твоих родителей. – И суд его принял? Декер кивнул. Сегодня он пришел сюда сам по себе, желая побыть с Марсом один на один. – И что теперь? – Это заявление направили в суд штата Техас, в юрисдикции которого находится твое дело, – пояснил Амос. – Суд рассмотрит его и сделает заключение. – А что с людьми, выдвинувшими обвинение против меня? – Они уже на пенсии. Но адвокатура штата в курсе и учитывает все обстоятельства. Если она склонится к тому, что надо поверить Монтгомери, и окажет поддержку тебе, тогда суду не останется ничего другого, как дать тебе свободу. Практически сразу же. Играя мышцами под облегающей футболкой, Марс накинул полотенце на шею и уселся напротив Декера.