– И могу заблуждаться. – Декер помолчал. – Кроме того, у нас есть еще один повод наведаться в Алабаму. – И какой же? – Миссис Монтгомери. * * * Судебное разбирательство состоялось назавтра. Марс, одетый в дешевый костюм, стоял рядом с Мэри Оливер, пока судья приносил извинения за случившееся и официально снимал с него все обвинения. – Я могу лишь уповать, мистер Марс, что остаток вашей жизни будет заполнен только положительными событиями, – сказал судья. Потом стукнул молотком, и разбирательство закончилось. Перед залом судебных заседаний подстерегали несколько репортеров, жаждавших урвать кусочек Марса и его истории. Но к этому моменту Богарт, Декер и Миллиган уже присоединились к толкучке, и Амос использовал свою массу, как шар для боулинга, чтобы проложить путь Марсу сквозь толпы машущих микрофонов к дожидающемуся внедорожнику. Пока они спешили прочь, Декер сказал: – Сегодня ты попадешь в национальные новости. – Удивлен, что кому-то до этого еще есть дело, – отозвался Марс. – Да, но только на один двадцатичетырехчасовой новостной цикл. Богарт вручил ему что-то. Мелвин поглядел на полученный предмет. – Сотовый телефон? – На самом деле это смартфон, – ответила Джеймисон. – С его помощью можно заходить в Интернет. Отправлять электронную почту и текстовые сообщения. «Твиттер», «Инстаграм», «Снэпчат». Можно делать фото и смотреть телевидение и фильмы… Ах да, а еще звонить, – с ухмылкой добавила она. – Но сексэмэски могут довести вас до беды, так что их лучше пропустите. Марс погладил экран телефона пальцем. – Пожалуй, мне предстоит многое наверстать. – Ну, это лучше, чем наоборот, – заметил Декер. * * * Поскольку Марс больше не был заключенным, он мог передвигаться без охраны и без наручников. На рейсе «Юнайтед эйрлайнз» Мелвин сидел рядом с Декером. Богарт сидел через проход, Джеймисон и Дэвенпорт занимали места позади Богарта. Миллиган добровольно остался в Техасе, чтобы продолжать работать над делом на месте. – Давненько не летал я на самолетах. – Марс глядел в иллюминатор. – Они выглядят почти так же. Декер поправил спинку сиденья, откинув ее на максимально допустимую одну восемнадцатую дюйма. – Одно отличие есть. Сиденья стали мельче. А может, просто я стал куда крупнее. Марс продолжал смотреть в иллюминатор. – Вот уж не думал, что когда-нибудь покину Техас. – Уверен, ты думал, что не будешь делать еще уйму вещей. – Я ни разу не присутствовал на казни. – Просто для сведения: смертельной инъекции Монтгомери предпочел электрический стул. – Это еще какого черта? – пристально взглянул на него Марс. – Не могу сказать. Алабама дает выбор, и он решил так. – Жена его там будет? – Имеет право. Придет или нет, не знаю. Но даже если придет, сомневаюсь, что приведет сына с собой. – А если он не убивал моих родителей? – Он, несомненно, убил нескольких других. Его высшая мера вполне оправдана законом. Марс кивнул. – А сколько казнили невинных, по-твоему? – Даже одного – уже чересчур. Я практически уверен, что далеко не одного. – Еще минут пять, и я стал бы членом этой группы. – Как я и сказал при первой встрече, из очень невезучего ты превратился в везунчика. – Ага. Ну, будем надеяться, везение меня не покинет. Поглядев в переднюю часть салона самолета, Марс увидел, как стюардесса перегородила проход тележкой для напитков, пока один из пилотов выходил из туалета. – И с каких пор стали так делать? – поинтересовался он. – После одиннадцатого сентября, – ответил Декер. – А, само собой. Мелвин отвел взгляд от передней части салона и напомнил Амосу: – Ты сказал, что мы летим туда в том числе ради миссис Монтгомери. – Верно. – Зачем? – Кроме нее, в последние годы ее мужа никто не навещал. – Ладно, и какое же это имеет значение? – спросил Марс. – Если все это подстроено, по телефону такое не решается. Нужна встреча лицом к лицу. Она была единственным лицом. Она ходила в тюрьму и говорила мужу, что тот должен сделать. Включая мельчайшие подробности, чтобы он не напутал в своей истории. Наверное, делала это снова и снова, чтобы он наверняка все уяснил. – Значит, она должна была контактировать с тем, кто убил моих родителей на самом деле? Она это затеяла, а не ее муж. – Именно так я это и воспринимаю, да. – Но она же не скажет нам вот так запросто, кто с ней контактировал. – Нет, не думаю, что скажет, – подтвердил Декер. – Так что же нам тогда делать? – Узнаем как можно больше самостоятельно, а потом предъявим ей это. – И будем надеяться, что она расколется? – Да. Ты что-нибудь вспомнил о вещах, про которые я спрашивал? Марс снова устремил взгляд в окно, потому что самолет начал снижение над Алабамой. – Я много об этом думал. Правду говоря, на ум мне пришла одна-единственная вещь. – И?.. – У бати был шрам вот здесь, – указал Марс место позади правого уха. – Я увидел его ребенком, когда мы играли в лошадки на полу, знаешь, просто барахтались. Я тогда потрогал шрам и спросил про него. И батя впал в ярость. То есть я думал, он излупит меня в хлам. А потом в комнату вошла мама, увидела, что происходит, и утихомирила его. С той поры со мной он был уже не тот. И отрастил волосы куда длинней. – Чтобы скрыть шрам? – Именно. Во всяком случае, так мне кажется. – А мать ты никогда об этом не спрашивал? – Нет. Я был слишком напуган. Ни разу не видел батю таким. То есть он был страшен.