– Для тебя? – Для тебя, конечно, – удивленно отвечает Лера. – Я тут при чем? Мы с ним две недели как знакомы. – И все же о тебе он знает куда больше, чем я, – замечаю ревниво. – Ну, во-первых, уже нет, – говорит Лера смущенно. – Во-вторых, у тебя есть еще целая смена, чтобы узнать меня лучше. – Ты не останешься до конца лета? – уточняю хмуро, испытывая дискомфорт от этой новости. – До конца не останусь, – подтверждает она. – Я изначально приезжала на эту смену и часть следующей. – Почему? – Потому что у меня есть другие обязательства. – Это связано с тем парнем? Ромой? – Поганое предчувствие заставляет меня задать этот вопрос. – В том числе. Ее односложные ответы начинают меня нервировать. При мысли, что лето с Лерой закончится быстрее, чем я себе нафантазировал, на меня накатывает нечто похожее на панику. Что будет потом, когда она уедет? Хватит ли мне сил ее отпустить? Никто не говорил, что летние романы заканчиваются чем-то серьезным. Мне ли не знать – у меня перед глазами есть пример Матвея, который каждое лето встречается с новой девушкой, а потом они расходятся как в море корабли. – А что дальше? – все же спрашиваю я. – Что именно? – На красивом лице написана растерянность. – Ты и я. – У нас есть как минимум пять недель, – отвечает она с улыбкой, которой я не позволяю провести себя. Ей тоже грустно. Я протягиваю ей ладонь и, когда она ее принимает, тяну на себя, вынуждая Леру подняться со своего места. – Что ты задумал? – Иди сюда, – говорю я, усаживая девушку на свои колени. Уткнувшись лбом в ее грудь, прикрытую моей рубашкой, я закрываю глаза, жадно вдыхая одной ей присущий запах, к которому на этот раз примешивается аромат моего одеколона. Она запускает пальцы в мои волосы, неспешно поглаживая меня по голове. Я не могу ей этого объяснить, и, наверное, это все ужасно глупо, но уже сейчас я ощущаю боль от того, что через пять недель она уедет, а я буду вынужден ее отпустить. Пять недель, черт возьми! Чуть больше месяца. Тридцать пять дней. Это ничто. Мне нужно больше. Я хочу больше. Пальцами я раздвигаю воротник рубашки и целую открывшуюся мне кожу. Покрываю мелкими поцелуями шею, верхнюю часть груди, выступающие ключицы, касаюсь языком ямки, в которой быстро-быстро бьется пульс. – Я не хочу отпускать тебя. – В этой простой фразе соединяются все желания, физические, эмоциональные, которые я испытываю к Александровой. – Не отпускай, – шепчет она в ответ, находя мои губы. Глава 32 Что такое дом? Раньше моим домом был Екатеринбург, но с тех пор, как отца не стало, воспринимать нашу квартиру на Урале как родную я не могу. Москва тоже так и не стала моим домом: два последних года я снимаю небольшую студию на «Университете», а до этого жил в общаге. Назвать что-то из этих мест домом у меня никогда не возникало никакого желания. Существует мнение, что дом – это не место, а люди, создающие в нем атмосферу. Если представить, что это так, у меня сегодня появилось ощущение, что Лера – это и есть мой дом. Необъяснимая фигня, но сейчас, когда мы лежим с ней на палубе яхты, она сладко сопит у меня под мышкой, а я смотрю, как угасают последние звезды и светлеет небо на горизонте, я испытываю абсолютную гармонию чувств, мыслей и ощущений. И мне хорошо. Это состояние – не страсть, не радость обладания, не эгоистичная гордость от того, что я оказался у Леры первым мужчиной. Это тепло, спокойствие, ставший родным аромат мяты и мандаринов и близость, физическая и эмоциональная, которая словно дополняет меня. Ставит на нужное место кирпичик, которого недоставало в стене, теперь на этом самом месте можно начинать строить дом, которого у меня так давно не было. Лера что-то бормочет во сне и теснее прижимается к моей груди. Я обнимаю ее крепче, тычась носом в ее макушку, отчаянно сопротивляясь естественному утреннему возбуждению и одновременно желанию дать ей поспать еще немного. На самом деле нам уже давно пора. И я, и Лера должны успеть в лагерь до горна, отмеренное нам время неумолимо утекает, но мне так не хочется нарушать совершенство этого момента, так не хочется уезжать: кто знает, когда нам в следующий раз удастся побыть вместе. – Лера, – шепчу я ласково, выждав драгоценные минуты. – Пора просыпаться. Она вздыхает и умилительно трется щекой о мою грудь, но глаза не открывает. – Лера, уже утро, – повторяю я, касаясь свободной рукой ее щеки. Она что-то неразборчиво мычит и забавно морщит нос, на котором собираются точки-веснушки. В следующий миг длинные ресницы вздрагивают, и девушка открывает глаза. – Ох, – бормочет она удивленно, вскакивая так быстро, что я не успеваю ее удержать. – Я уснула. – И? – с улыбкой спрашиваю я, забавляясь ее трогательным замешательством и сонным выражением на прекрасном лице. – Извини, я не хотела. – Она одновременно пытается пригладить взъерошенные волосы и поправить рубашку, мою рубашку, которая сползла с одного плеча. – Чего ты не хотела? – уточняю я, откровенно наслаждаясь ее смущением. – Засыпать. – Что в этом плохого? – Нам пора возвращаться? – отвечает она вопросом на вопрос. – Пора, – подтверждаю я, не скрывая сожаления. – Но мы еще вернемся, если захочешь. Протянув руки, я заключаю Леру в объятия и, невзирая на слабый протест с ее стороны, притягиваю к себе. – Мне надо почистить зубы, – шепчет она застенчиво, едва приоткрывая рот. – Угу, – бормочу я, целуя ее в бровь, в висок, в скулу и уголок сжатых губ. – Кирилл, ну, пожалуйста. – Расслабься, – советую я. Не дав девушке возможность увернуться, я прижимаюсь губами к ее губам, раздвигаю их языком, легонько прикусываю зубами. Мои руки медленно ползут по всем изгибам ее тела, поднимая льняную рубашку, наслаждаясь гладкостью и теплотой обнаженной кожи. С приглушенным горловым стоном оборона Леры падает. Тонкие руки обвивают меня за шею, губы раскрываются, а язык включается в чувственную игру. Но эта игра совсем не та, что была ночью. Эти поцелуи другие – не жгучие, а почти ленивые. В них нет бешеной страсти, а лишь нежность и теплота, которые не приближают, а отдаляют момент кульминации. – Ты, блин, просто чудо, – бормочу я, посасывая мочку ее уха. – Еще, – выдыхает Лера, подставляя шею моим губам. Не в силах отказать себе и ей в удовольствии, я послушно касаюсь языком ее кожи, прочерчивая влажную дорожку от уха до ямочки у основания шеи. Лера покрывается мурашками, ее дыхание становится рваным и бурным, а градус возбуждения между нами подскакивает сразу на несколько пунктов. – Еще, – стонет она, характерно двигая бедрами, сводя меня с ума. – Эй, потише. Тебе, скорее всего, сегодня нельзя, – шепчу я, стараясь сохранить рассудок. – Может быть дискомфорт. – Неважно, – бормочет Лера, запуская тонкие пальцы мне в волосы. – Я тебя хочу. – Нас могут увидеть. Она резко замирает, а потом так же торопливо отстраняется от меня, начиная поправлять рубашку. Ее выразительные глаза в это время бегают по сторонам, осматривая абсолютно пустую набережную, которая лентой вьется в пятидесяти метрах от пришвартованной яхты. – Я не знала… Не подумала… – Прекрати паниковать, – говорю насмешливо, приподнимаясь, чтобы заключить ее в объятия и еще немного продлить сладость момента. – Еще слишком рано для случайных туристов. – Я чувствую себя глупо, – говорит она смущенно, пряча лицо у меня на груди. – Ты, наверное, думаешь, что я ненормальная. – Я думаю, что ты совершенно очаровательна, – отвечаю я с улыбкой и, отстранившись, звонко целую девушку в кончик носа. – Но нам, к сожалению, пора. Лера шарит рукой по столику и находит на нем телефон. – Ого, почти шесть, – говорит она изумленно. – Именно, – подтверждаю я, поднимаясь на ноги и протягивая ей руку, чтобы помочь встать. – Мы опоздаем к зарядке? – спрашивает она обеспокоенно. – Я обещала девочкам, что вернусь к тому времени. – Если поторопимся, не опоздаем, – обещаю я. – У тебя есть десять минут, чтобы переодеться и умыться. Внизу есть зубная щетка. А я пока здесь приберу. Лера кивает и, захватив с собой сумку и одежду, торопливо идет к лестнице в каюту. Наступив на первую ступеньку, вдруг оборачивается. – Спасибо, Кирилл, – говорит она, глядя мне в глаза. – Что бы ни случилось в будущем, эту ночь и это утро я никогда не забуду.