– Почему? – Я был на своей яхте. Нужно было подумать. Там думалось лучше. Кирилл и яхта – хоть что-то в этом мире остается неизменным. В душе мне даже удается улыбнуться, но лицо словно онемело – им я не могу передать ни одну эмоцию. – Я тоже думала, Кирилл, и… – замолкаю, когда взгляд Кирилла падает на дорожную сумку у моих ног. Вижу, как напрягается его челюсть, как раздуваются ноздри, а губы складываются в тонкую линию. – И что же ты думала? – говорит тихо, но за этим нарочитым спокойствием я ощущаю горечь. А еще он глубоко и шумно дышит – обычно не так. – Я купила билет в Краснодар. На вечер. – Понятно, – с секундной заминкой он кивает, запускает ладонь в волосы. – Это все? – Все? – тупо повторяю я. – Все, о чем ты хотела со мной поговорить? – Нет. Я хотела сказать тебе… – обхватываю плечи руками, пытаясь поддержать тело, которое прошивает озноб. – Я хотела сказать тебе, что я тебя люблю. Всегда любила. Наверное, мне давно нужно было сказать это вот так – прямо. Не пытаться как-то оправдаться перед тобой за прошлое, которое я не могу исправить, а сказать то, что я чувствую сейчас. Для меня ничего не поменялось. Я все еще люблю тебя, Кирилл. Очень. Он молчит и не двигается. Только хлещет меня мрачным взглядом, который лишает меня последних крупиц самообладания. Я снова близка к истерике. «Надо идти. Надо идти, Лера. Не стоит плакать. Кирилл очень трепетно относится к женским слезам, не стоит выводить его на эмоции таким способом. Это нечестно по отношению к нему. А такси можно подождать и на улице». – Что ж, – проглатываю тугой горький ком в горле и наклоняюсь, чтобы взять в руки сумку. – Я пойду. Провожать меня не надо. Спасибо за все. «Ну, иди же скорее, чего ты застыла», – подгоняю себя мысленно. Глаза уже на мокром месте – выдержки хватит лишь на то, чтобы дойти до двери. В лифте поплачу. Делаю шаг, который ощущается так, словно к ногам привязали гири. Потом еще один – становлюсь чуть ближе к Кириллу, но на деле приближаю только наше финальное расставание. – Стой, – звучит отрывистый приказ, и я застываю. – Сумку оставь и иди сюда. Сквозь пелену слез мои глаза фокусируются на его лице. Несмотря на жесткие интонации, Кирилл выглядит… Он выглядит расстроенным и уставшим. Это я его так измотала? Наши отношения? – Ну, чего застыла? – говорит чуть мягче. – Сказал же, сюда иди. Ручки сумки выскальзывают из моих ослабевших пальцев, а дно с глухим стуком ударяется об пол. У меня внутри пепел. И я очень боюсь. Но все же заставляю себя двинуться ему навстречу. Кирилл явно не собирается облегчать мне задачу. Просто ждет и смотрит, как я медленно сокращаю расстояние между нами. – Пришла, – шепчу я, едва дыша, когда между нами остается пара шагов. – Что теперь? Я все еще держусь, заставляю себя это делать, чтобы не начать необратимый процесс погружения в омут безумия, но рядом с ним это делать сложнее. Знакомый пряный аромат бьет по оголенным нервам, заставляет судорожно тянуть носом воздух, чтобы запустить в себя как можно больше запаха. Законсервировать внутри. Оставить себе как напоминание о чем-то прекрасном, чем мне не суждено обладать. – Пришла, – подтверждает Кирилл, опуская горячие ладони мне на талию в собственническом жесте, от которого плавятся мои внутренности. – И теперь никуда не уйдешь. Не отпущу. Я сейчас туго соображаю, и смысл его слов не сразу до меня доходит. Но последнее, что я вижу, прежде чем губам становится горячо, а рот заполняет тонкий вкус кофе и мяты, – это то, как вспыхивают огнем серые глаза. Кирилл меня целует. Глава 43 Чувствую себя так, словно заледеневшее в вечной мерзлоте тело впервые за долгое время попало под прямые лучи горячего солнца. Словно хрупкий лед мелется в крошку от нежных прикосновений, течет, растворяя все ненужное, позволяя добраться до важного, того, что действительно имеет смысл. Какой? Кирилл меня не отпускает, он меня целует, а я так сильно его люблю. Двухдневная щетина на его лице покалывает кожу на моем подбородке и щеках. Его язык легко раздвигает мои губы, сплетаясь в чувственном танце с моим языком. Руки на моем затылке путаются в волосах. Наши тела тесно жмутся друг к другу. Но в движениях нет привычной спешки, дикого огня, жестокой требовательности и страсти, подчиняющей себе тело и разум, будто нам обоим достаточно этого деликатного и нежного обмена ласками. Будто бы они как повторное узнавание друг друга. Через годы заново. Как сбывшаяся мечта. Я пока не знаю, что все это значит. Но слова Кирилла, что он меня больше не отпустит, проливают на мое израненное сердце безумный лучик надежды. Может быть, вот он – финал наших страданий. Может быть, мне именно это и нужно – чтобы не слушал меня, не отпускал. – Не знаю, что ты там себе опять навыдумывала, но никуда ты не поедешь, – словно подслушав мои мысли, повторяет Кирилл, отрываясь от моих губ. – Ни сегодня, ни в другой день. – А дядя говорит, что ты ему сообщил о моем возвращении, – шепчу я. – Со мной, Лера, – с усталым вздохом говорит он. – О возвращении со мной. Я собирался лететь, потому что пора проверять, что там за обстановка с ремонтом сейчас. А ты подумала, я тебя в одиночестве в «Синичку» отправлю? – Не знала, что думать, – признаюсь я. – У нас так все неопределенно, что я просто не понимала… – И поэтому билет купила? – Он укоризненно качает головой. – А у меня спросить не хотела, м? Сейчас, когда я слышу надломленный голос Кирилла, мои страхи кажутся мне надуманными и пустыми. Даже стыдно становится из-за собственной глупости. – Не только поэтому, – прячу пылающее лицо у него на груди. – Ссора та, два дня назад… И то, что ты не приходил. Подумала, что ты устал от меня. Что больше не хочешь терпеть мои глупости. – Да уж, накручивать себя ты умеешь. – Он ласково поглаживает мои волосы на затылке. – Но без глупостей было бы неплохо, знаешь? Поднимаюсь на носочки и, положив ладони на его щеки, ласково целую. Это короткий поцелуй, почти целомудренный. Им я прошу у него прощения. – Я так перед тобой виновата. Прости меня, пожалуйста. – Простил уже давно, но поговорить нам с тобой все равно не помешает. А то стоит мне подумать, что мы с тобой достигли взаимопонимания, ты достаешь какую-нибудь бомбу, которая размазывает меня по стенке. Кирилл берет меня за руку и переплетает наши пальцы, а потом тянет за собой до тех пор, пока мы не усаживаемся на диван. Точнее, усаживается он, а меня опускает на свои колени. – Все наши проблемы, Лера, из-за того, что ты мне не доверяешь. Никогда не доверяла почему-то, и это вообще вызывает во мне недоумение. Я не обижал тебя. Да, я мог быть груб, но обидеть… – произносит расстроенно, продолжая удерживать мой взгляд, лаская кончиками пальцев мои щеки. – Даже тогда в школе. Ты нравилась мне, если бы ты хотя бы намекнула, что моя симпатия взаимна, или осталась и рассказала правду о том, что сделал Вадим… Ты почему-то очень любишь бегать. И про эту привычку тебе нужно забыть, если ты хочешь, чтобы у нас все получилось. – Я хочу… Очень хочу, – говорю я, признавая справедливость его слов. – Говори со мной. Просто говори. Ты удивишься, наверное, но я могу слушать и слышать. Но додумывать то, что творится в твоей голове, я уже зарекся. Мне тебя никогда не понять, но это и нормально, наверное. Как там? Мужчины – с Марса, женщины – с Венеры? Мы с тобой точно с разных планет, но это не имеет никакого значения, потому что отношения с тобой для меня в приоритете. Всегда были и останутся. Но мне важно, чтобы ты мне доверяла. Чтобы не боялась рассказывать о том, что тебя волнует. Чтобы между нами не было секретов. Потому что даже сейчас, стоит мне вспомнить, как ты сбежала от меня в «Синичке», вместо того чтобы обсудить… – Голос его остается ровным, но я понимаю, чего ему это стоит, потому что в серых глазах бушует настоящий ад. – И что ты три года провела с этим ублюдком… Что он прикасался к тебе… Я качаю головой, глаза снова на мокром месте. Отвожу взгляд, чтобы Кирилл не заметил моего состояния, но он твердо берет меня за подбородок, не позволяя спрятаться. – Ну и чего ты плачешь? – говорит мягко. – Я говорю тебе это не в укор сейчас. Просто говорю как есть, понимаешь? – Знаешь, что он… что мы… – смущенно опускаю ресницы. – Кроме тебя, никого не было. Ему… Долгое время он не мог. Это было невозможно физически из-за его травмы. А потом я не могла, не могла переступить через себя. Поэтому наш брак распался. Это и не был брак… на самом деле. Мы были как соседи… Только в самом начале, когда я еще остро чувствовала свою вину, я ухаживала за ним и старалась все наладить. Но в итоге из-за меня… – Ваш брак распался не из-за тебя, а потому что он был эгоистичным ублюдком, – с ненавистью выплевывает Кирилл. – Не хочу говорить сейчас о нем… – Не сейчас, – соглашается великодушно. – Но поговорить все же придется. Чуть позже. Потому что я хочу знать все, абсолютно все. Мягкий напор его рта, язык нежно щекочет нёбо, а зубы дерзко прихватывают чувствительную кожу. Слабый протест, готовый сорваться с моих губ, тонет в закипающем котле чувств. – Не верю, что ты меня простил… – шепчу, когда Кирилл позволяет мне вдохнуть немного воздуха между поцелуями. – Сам не верю, – с хриплым смешком сообщает он. – Знаю только, что, когда увидел тебя в своем офисе две недели назад, меня словно бахнули в солнечное сплетение. Может быть, я тогда не вполне отдавал себе в этом отчет, но где-то внутри знал, что никуда тебя не отпущу. Даже бодаться с тобой и злиться лучше, чем жить скучной жизнью вдали. И что бы ты там ни думала, я никогда не испытывал к тебе ненависти. Мне было просто очень больно, потому что ты выбрала не меня. – Обещаю тебе, что с этого момента всегда буду выбирать тебя, – говорю торжественно, вроде бы в шутку, но голос срывается. Потому что я вдруг чувствую, что это важно. Может быть, важнее всего, что я сказала Кириллу сегодня. – Это даже не обсуждается, – с лукавой улыбкой отвечает он. – Я тебе тоже обещаю, что с этого момента я в отношениях с тобой буду эгоистом, если ты хотя бы подумаешь куда-то от меня свинтить, я прикую тебя к себе наручниками. С тобой только так и надо, видимо. Замешкался бы сегодня чуть-чуть – ты бы уже в такси мчала от меня подальше. – Я не уйду, – обещаю я. – Тоже буду эгоисткой, потому что она не хочет жить без тебя. Гораздо позже мы лежим в обнимку на широкой кровати в спальне, в которую я уже и не надеялась вернуться. – Кирилл… – М-м-м, – мычит невнятно, медленно рисуя замысловатые узоры на моем обнаженном плече. – А ты меня? – шепчу я. – А я тебя тоже, – отзывается он, не делая вида, что не понимает, о чем я спрашиваю. – Любишь? – приподнимаюсь на локте, чтобы заглянуть ему в лицо. – Всегда же любил, – произносит чуть насмешливо. – Нет, – мотаю головой. – Мне нужно, чтобы сейчас. – Ишь какая требовательная, – шутливо прикусывает мочку моего уха, а следом чуть тише добавляет: – Да, Лера, сейчас люблю тоже. Я закрываю глаза, полностью отдаваясь его ласкам. Верю, что то, что происходит между нами сейчас, не имеет никакого отношения к прошлому, к тому, что мы когда-то чувствовали. Сейчас мы в настоящем. В настоящем, в котором наши сердца любят, тела желают, а души тянутся навстречу. И именно с этого, сейчас я в это отчетливо верю, начинается наше совместное будущее. Эпилог