Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 6 из 59 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Господи, да что со мной происходит? Весь дискомфорт, накопившийся за утро, выливается в совершенно несвойственную мне раздражительность, направленную на ни в чем не повинного Пашу. – А Матвей тут при чем? – приподняв брови, уточняет друг после длительной паузы. – Он с ней обжимается, не я. – К счастью, мой голос звучит чуть спокойнее. – Это тебя беспокоит? – изумляется приятель. – Меня это не беспокоит. – Ну, ладно. – Он задумчиво прикусывает губу. – Тогда ты не расстроишься, узнав, что она ему не по зубам и вчера он до утра облизывал Ларису. Простите, что? Наверное, я не могу скрыть удивления, перемешанного с облегчением, в своем взгляде, потому что Паша начинает ржать как конь. – Сочувствую, друг, – говорит он с дружелюбной иронией. – Но, кажется, и тебе там ничего не светит. Новенькая за пару дней лихо отшила физрука и Матвея. Непохоже, что ее интрижка в детском лагере интересует. – Мне и не надо. Уймись уже, ладно? – прошу я, переваривая полученную информацию. – Телки – это боль, – философски замечает друг. – Больно тебе будет, когда я тебя в стритбол сделаю, – хватаюсь я за шанс сменить тему. Паша демонстративно прижимает руку к сердцу и широко улыбается. – Неужели печальный принц соизволит сыграть со мной? В стритбол мы с Пашей играем не в первый раз, но в первый раз выиграть становится для меня делом принципа. Терпеть не могу становиться объектом шуток, особенно на такую деликатную тему, как моя идиотская одержимость Александровой. Пока мы играем, вокруг нас собирается толпа ребят из разных отрядов. Паша – отличный защитник. В мастерстве владения мячом мы с ним на равных, только я маневреннее и с прицелом у меня значительно лучше. Так что свое двадцать первое очко я набираю красивым броском из-за штрафной под бурное улюлюканье толпы. Вскинув руки в победном жесте, вытираю подолом футболки пот со лба и замечаю желтое пятно у одного из деревьев. Странное ощущение вязкого тепла заполняет желудок, сердце начинает стучать как отбойный молоток. Лера. Интересно, давно она тут стоит? Сейчас, когда я знаю, что ночью она не была с Матвеем, я почти рад ее видеть. И даже готов извиниться за утро. Да, она неидеальная, но и я, очевидно, перегнул палку. Но кто же мог подумать, что под «такой девочкой» Матвей подразумевает Ларису, которую мы оба знаем не первый год, а Александрова тут совершенно ни при чем. Я охаю, получив ощутимый толчок в ребро, но до того, как успеваю ответить обидчику, слышу тихий и насмешливый голос Паши: – Давай, Ромео, подойди к ней. Я не собираюсь идти к ней. Пока. Просто смотрю. Но до того, как я успеваю обдумать свой следующий шаг, Лера собирает вокруг себя толпу девчонок из первого отряда и уводит их с площадки. Меня она сознательно игнорирует. Почему это причиняет мне внутренний дискомфорт, я объяснить не могу. Глава 10 До самого вечера мы с отрядом заняты выбором кружков. В лагере есть секции по футболу и баскетболу, скалолазание, рисование, театральный кружок и обучение лепке из глины. Выбор ребят меня не удивляет – большинство записывается на баскетбол, футбол или скалолазание, и мы с Матвеем и Пашей делимся, чтобы отвести каждую из групп на пробные занятия. В целом этот день ничем не отличается от сотни других, которые я провел в «Синичке», но сегодня меня одолевает какое-то зудящее нетерпение. Если буду честен с собой, признаюсь, что подсознательно жду новой встречи с Александровой. Наверное, все же чувствую вину за свое грубое поведение этим утром и морально готовлюсь извиниться. Но вразрез с моими желаниями, ее нигде нет. Вот умеет она все делать назло: когда я не хочу ее видеть – тут как тут, а как хочу поговорить – пря-чется. В конце концов, промаявшись до ужина, я подхожу к вожатой первого отряда Кате. – Напарница твоя куда пропала? – спрашиваю подчеркнуто непринужденно. Девчонка удивленно приподнимает брови и кивает в сторону террасы, на которой я замечаю Ларису в компании Матвея. – Не она. Лера, – уточняю негромко. – Ее не будет. – Не будет? – не скрою, эта информация застает меня врасплох. – Сегодня нет, – подтверждает Катя, кивая кому-то за моей спиной.
– У нее выходной? – настойчиво спрашиваю я. – Нет. Просто ей надо было уехать. – Девчонка щурит глаза. – А ты почему интересуешься? – Поговорить с ней хочу. – Завтра поговоришь. Она вернется утром к подъему. – Пробормотав извинения, Катя торопливо отходит, оставляя меня с ощущением, подозрительно напоминающим разочарование. До отбоя я не могу найти себе места. Вроде бы занимаюсь какими-то делами, разговариваю, играю на гитаре, когда мы с ребятами собираемся в общий круг в зале и подводим итоги дня, но в голове постоянно вертятся мысли об Александровой. Она отшила Матвея и, если информация Паши верна, физрука Ваню. Но на ночь уехала в город. Может быть, там ее кто-то ждет? Кто-то особенный? Сплю я беспокойно, а утром снова отправляюсь на пробежку. На этот раз целенаправленно бегу к озеру, но оно в этот ранний час остается безлюдным и умиротворенным, чего не скажешь обо мне. Сделав несколько упражнений и подтянувшись на ветке ближайшего дуба, с растущим раздражением беру курс на возвращение в «Синичку» и почти перед самым КПП, когда уже ни на что не рассчитываю, встречаю ее. Леру Александрову. Сначала в глаза бросается яркое желтое пятно среди деревьев, потом, подбежав поближе, различаю силуэт девушки, которая с поникшей головой сидит на огромном валуне ко мне спиной. Рядом валяется тряпичный рюкзак, на нем лежит небрежно брошенный телефон. Похоже, она только вернулась из города и даже не заходила на территорию лагеря. – Это уже традиция – встречать тебя по утрам, – говорю чуть насмешливо, останавливаясь в паре метров от Леры. Она резко оборачивается – широко распахнутые глаза встревоженные и покрасневшие, а на бледных щеках заметны влажные дорожки. В моей груди что-то болезненно сжимается, и я вдруг понимаю, почему она сидит здесь в одиночестве – она плачет. – Кто тебя обидел? – спрашиваю резко, не в состоянии побороть в себе оглушительное желание поколотить неведомого мудака. – Никто. Уходи, – всхлипывает она, пряча от меня глаза и вытирая щеки тыльной стороной ладони. Я обхожу валун, на котором сидит Лера, и опускаюсь на корточки прямо перед ней. Молчу. Она молчит тоже. Сидит, нахохлившись, подтянув ноги к груди и уткнувшись подбородком в колени. – Можешь и дальше молчать, – предупреждаю мягко. – Но я не уйду. Она удивленно поднимает на меня заплаканные глаза и шмыгает носом. Выглядит при этом такой трогательной и уязвимой. И совсем-совсем юной. Я знаю, что мы ровесники, но сейчас я бы не дал ей больше пятнадцати. На ней желтая футболка с широкой белой полосой и шорты, открывающие длинные ноги в уже знакомых мне кедах. Пшеничные волосы собраны в растрепанный конский хвост, из которого выбилось несколько прядей, живописно обрамляющих лицо. Внезапно мне на ум приходит знак-указатель с нахохлившейся желтой птичкой перед съездом в лагерь. – Знаешь, на кого ты похожа? – тихо спрашиваю в попытке отвлечь ее от печальных мыслей. Хмурится. Очевидно, ожидает от меня какую-нибудь колкость. – На кого? – в конце концов произносит она с ноткой любопытства в фиалковых глазах. – На птичку-синичку, – говорю я с невольной улыбкой. – У них желто-белый окрас и… – Я знаю, как выглядит синица, – шепчет она со странным выражением на лице. Она хлопает ресницами, видимо, решая, комплимент я сказал или опять попытался уколоть. А потом вдруг на губах появляется робкая улыбка. – Спасибо. Если это комплимент. Эта ее улыбка делает со мной странное – я чувствую расползающуюся по грудной клетке теплоту, словно залпом выпил горячий чай или текилу. Чтобы не допустить подобного в будущем, напоминаю себе, как Лера поступила с моим другом. Но почему-то сейчас этот безотказный способ не работает. Нет былой злости, нет обиды. Я все еще ей не верю, но словно в душе что-то надломилось, и я уже не могу относиться к ней так, как два дня назад. Ее руки все еще обнимают колени. Пальцы сцеплены в напряженный замок. Желание протянуть руку и погладить побелевшие костяшки становится почти нестерпимым, но я не рискую прикоснуться к ней. Подсознательно чувствую, что если переступлю и эту черту, то все запутается еще сильнее. – Пойдем в лагерь, – предлагаю спокойно и поднимаюсь на ноги. Она медлит, но через несколько секунд тоже встает. Потом шумно вздыхает, будто сбрасывает с себя тяжкий груз, и берет в руки рюкзак. – Да. Игнорируя удивление на ее лице, я забираю у нее тяжелый рюкзак и закидываю себе на плечо. – Не думаю, что ты готова мне что-то рассказывать, – замечаю философски. – Но если что, то я неплохой слушатель. Краем глаза замечаю, как она прячет улыбку. Я ее понимаю – вчера я прямым текстом угрожал ей, а сегодня предлагаю исповедаться. Что ж, по крайней мере, больше она не плачет. – Пойдем. И мы идем. Медленно, словно никто из нас не хочет окончания этого внезапного перемирия, и в тишине, которую нарушают лишь утренний щебет птиц и тихий шорох гравия под ногами. Глава 11
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!