- Я с вами поеду только после того, как вы сообщите моему руководству, что я нахожусь у вас, а то меня за прогул уволят, у нас, в милиции, с этим очень строго. - Я, Громов, когда вас задержу по сто двадцать второй статье процессуального кодекса на трое суток, тогда и уведомляю ваше руководство, что бы оно характеристику на вас в дело готовило. - Нет, товарищ следователь, так дело не пойдёт. Проверка показаний на месте процедура добровольная, либо вы уведомляете мое руководство, что я у вас, либо я не даю согласие на участие в проводке. - Какой ты душный, Громов, как с тобой бабы живут. - Ага, а вы, гражданин следователь, такая лапочка. Тут какой-то фуфлыжник, который всемером, с такими же, как он, гражданам, каждый вечер, по голове стучали, решил всех обмануть, а вы тут как тут, хотите честного мента на пять лет в «красную» зону отправить. А хотите услышать, как я про их грабежи узнал? Они меня в десять вечера, недалеко отсюда, тоже пытались лишить наличности, только я от них ушел. Так с чего мне вам хоть в чем-то навстречу идти? Я чувствую, что в этом здании у меня друзей нет. Короче, либо звоните моим начальникам, либо задерживайте меня, либо я пошёл на работу. - Слушай, вот ты что, дурак? Ты что нарываешься? Хочешь, чтобы я тебя задержал - задержу прямо сейчас, а показания на месте можно и без тебя провести. Я, устав перепираться, пожал плечам и отвернулся. Но следователю было необходимо, чтобы я поехал с ним в гаражный кооператив. Наверное, он думал, что я, чем ни будь, выдам безликий гараж, в котором вся стена залита брызгами крови Сапога, а под потолком до сих пор светит фонарик, с моими отпечатками пальцев. Устав буравить меня взглядом, Евгений Викторович, ругаясь под нос, прошел в кабинет и, демонстративно оставив дверь открытой, продиктовал по телефону дежурному по РОВД телефонограмму, для моих командиров, что Громов участвует в следственных действиях и на службе сегодня не появиться. Надеюсь, что сотрудник прокуратуры не ломал комедию, разговариваю в гудящею телефонную трубку. Мы поехали на двух машинах, в первой я, следователь, мой конвоир. Во вторую села честная компания из Сапожникова, эксперта-криминалиста из нашего Дорожного отдела, двое понятых, и оператор с камерой. Высадившись из машин среди рядов, тянущихся на сотни метров металлических гаражей, все в ожидании уставились на Сапожникова, а он как-то стух, покраснел и заскучал. - Ну, Сапожников, давайте показывайте, где всё происходило? - Я не знаю, тут должен быть гараж, открытый. - Ну, пойдите, посмотрите, может быть, что-то вспомните. Побегав минут десять мимо одинаковых железных ворот, Сапожников вдруг радостно закричал: - Ура, ура, нашёл! У меня, в тревожном предчувствии екнуло сердце. Не должен был этот гад ничего найти. Но с другой стороны, ночь, темнота, стресс. Теоретически, мог я что-то пропустить. Ну и ладно, будем посмотреть, а потом отбиваться. Все с любопытством двинулись к парню, который радостно стоял над каким-то темным предметом и возбужденно махал руками. - Что же вы нашли, Сапожников? Гараж? - Я мешок нашёл, который вот он мне на голову одевал, вот он! Он поднял с Земли какую-то замызганную тряпку, загаженную продуктами жизнедеятельности, как людей, так и собак. Нет, три дня назад, я такую дрянь не мог в руки взять, брезгливо мне даже стоять рядом. - Положите её на место, сейчас эксперт ее изымет. Эксперт с сомнением понюхал найденную тряпку, с надеждой спросил: - вы уверены, это точно она? - Ну да конечно! - И ее три дня назад вам на голову одевали? - Ну, наверное. - А, как вы узнали? - Ну, тут все равно, другой нет. Со вздохом криминалист упаковал расползавшуюся от старости материю своим самым длинным пинцетом в прозрачный пакет. После этого Сапог, нервничая и прикуривая каждые три минуты сигареты, еще минут пятнадцать метался из стороны в сторону, в бесплодных поисках нужного гаража, после чего следователь, сжалившись, предложил ему попробовать найти дорогу от автошколы ДОСААФ. В проходной автошколы сидел знакомый мне дедушка с медалями, который узнав меня, приветливо помахал рукой. - Сапожников, рассказывайте и показывайте, где и что здесь происходило. - Вот, товарищ следователь, вот здесь, за столом, я явки с повинной под его диктовку писал. - а что случилось? - любопытный дед сунулся поближе: - А, мазурика привезли, сейчас сядешь, сволочь такая. Мы на фронте кровь проливали, не для того, чтобы вот эта сволочь потом людей обворовала! - Дедушка – я присоединился к разговору: - так это меня в тюрьму собираются садить,¸ вот этот молодой человек сказал, что я его пытками заставил признание написать, вот следователь прокуратуры и старается для этого повод найти. А мазурика, конечно, после этого домой отпустят… - Громов, немедленно замолчите – от злости Евгений Викторович даже улыбаться забыл. - Что не так, гражданин следователь, я вот товарищу сторожу объясняю, что здесь происходит. - Да как же так товарищ следователь? Да вы что творите. Вот этот милиционер привёл ночью этого парня. Они здесь спокойно в бумаги записывали, мазурик сам рассказывал, что и как. Я, конечно, не прислушивался, подробностей не помню, но никто тут никого не бил. Вы меня, конечно, извините, но я, завтра, после суток, пойду в Совет ветеранов наш. Мы жалобу вашему начальнику подадим, за то, что вы жуликов отпускаете, а честных людей, хотя и милиционеров, в тюрьму садите. Успокойтесь, гражданин, следствие во всем разберется – Кожин пытался успокоить возбужденного ветерана. - А ты меня не успокаивай. Как ваша фамилия, товарищ следователь? – Выцветшие глаза старика смотрели на прокурорского отчужденно и без капли жалости, как, наверное, он смотрел через прицел своей сорокапятки в немецкие панцеры под Сталинградом, в сорок втором году. Следователя прокуратуры передернуло, и он быстренько скомандовал всем на выход. Потом мы вновь двинулись к гаражам, но как Сапожников не бегал вдоль безликих железных рядов, как не принюхивался, гаража, где происходили наши с ним ночные посиделки, он так и не нашел. Да и я, накинув на дужки ворот старый замок, сделав его безликим, одним из сотни, уже, наверное, не сразу нашел место совершения мною должностного преступления. Глава 15 Глава пятнадцать. Что охраняешь, то имеешь. - Тебя что вчера не было – Дима сунул мне руку. - Здорово – я пожал кисть товарища: - Да, Сапог, сученок, заяву на меня накатал, прокурорский Кожин закрыть хотел. - Да ты что! Чем кончилось? - Да я тебя сдал, что ты поддельными штрафными талонами торгуешь, вот меня пока на подписке оставили! - Ха-ха – не совсем уверенно сказал Дима. Потом он меня догнал, и, оглядевшись вокруг, зашептал: - Кстати, это тема… У меня знакомый есть в типографии… - Не, Дим, не интересно. Вот если бы мы талоны сначала у твоего друга взяли, а потом бы вторую партию заказали, а вот на второй партии твоего знакомого хлопнули, типа контрольная закупка. Вот. А потом, прикинь, тебя на очную ставку в КГБ вызывают, мол, где первая партия фальшивок? А ты такой, предъявляешь свои талоны, а они у тебя настоящие, потому что мы с тобой за день до этого на развод не пошли, а остались в роте, и свои фальшивые талоны потихоньку, у парней, поменяли на настоящие. Правда, я еще не придумал, как ты будешь объяснять, откуда у тебя дома на триста рублей настоящих талонов, но все равно круто, правда? - А почему КГБ? - Дима, ну сам подумай – типография! Ты сегодня талоны фальшивые сделал, а потом газету «ДемСоюза» напечатаешь. - Не, с КГБ не хочу общаться, да и приятели по твоему плану одноразовые получаются, потом трояк не у кого занять будет. А если серьезно, чем вчера закончилось. - Ну, про явки от Сапога ты в курсе, а потом ему, наверное, кто-то посоветовал, что я его на пустом месте развел, и он решил в обратную отыграть. А как? Только если мент пытал, душил и избивал. Ну, он в прокуратуру и кинулся. - И чем дело кончилось? - Вечером у следака было заявление гражданина Сапожникова, что его били и душили, мой допрос, что я честный воин, протокол очной ставки, где каждый остался при своих, протокол проверки показаний на месте, где заявитель, под видеокамеру не смог показать, где его пытали. КА, еще, справка от судмедэксперта, что при освидетельствовании заявителя, следов травм, характерных для указанных им обстоятельств не обнаружено. Прикинь, он даже головой об кирпич не сподобился разбить. Ну и как вишенка на торте заявление от ветерана – фронтовика, что следователь творит беззаконие и вообще, явно тайный троцкист. - Это-то откуда? - Дима, понимаешь, большую часть явок мы писали в нашем с Сапогом тайном месте, а часть писали у сторожа в автошколе. Я просто знал, что Сапог гнилой, ну и решил подстраховаться. А деду что, он видел, как мы ночью пришли, бумагами обложились, головка к головке, как братаны, бумажки писали, а сколько было бумаг и сколько мы у него сидели – дедушке все равно. Ну вот, а потом, когда мы всей толпой на проводке к нему зашли, я и начал ныть, что меня посадить хотят за правду. Ну а дед кремень, фронтовик, ему, кроме сторожки, терять нечего, он и восстал, на следователя наорал, и реально заявление в дело накатал. Я потом к дедушке вечером зашел, бутылку ему занес и пряников Чай попили, он мне рассказал, что в сорок седьмом году, когда он с лучшим другом домой после армии возвращались, его друга на вокзале в Омске урки зарезали, в спину финку сунули и вещмешок забрали. Ну, он всякое зечье с тех пор ненавидит. Так что если что, можешь в сторожку заходить, его Николай Петрович зовут. Вот, на чем я остановился? А, на деле. При осмотре место происшествия его установить не удалось, правда, эксперта заставили изъять засранный мешок, который Сапог между гаражей нашел. Следователь написал отдельное поручение, чтобы наши эксперты, среди следов какашек, нашли потожировые отделения, мои или Сапога. О, надо еще потребовать проведение следственного эксперимента, чтобы Сапог показал, как ему на голову этот мешок натягивали. - Ну, ты жестокий. А это точно не тот мешок? - Дима, ЭТОТ мешок я в руки не брал, а если ты хочешь знать еще подробности, то… - Да, да, я помню. Если ты мне скажешь, ты должен будешь меня убить…. Дело то прекратили? - Нет, конечно, его минимум два месяца будут расследовать, потом попробуют прекратить по какому-нибудь стремному основанию. - В смысле? - Ну, по не реабилитирующему основанию, тьфу, еле выговорил. Не отсутствие состава или события преступления, а что-то типа амнистии, примирения сторон, взятия на поруки. - а разница есть, главное, что дело то прекратят? - Дима, первые два случая означают, что тебя оклеветали или дело завели без оснований, а остальные – что ты виноват, но тебя простили. И вообще, если у тебя возникнет подобная ситуация, ты прежде, чем что-то подписывать, найди своего старого друга пашу, чтобы он тебе посоветовал что-то дельное.