Сжимаю руку в кулак, второй требую телефон: — Дай мне свой телефон, Юля. — Я не дам. Нет. Если вы не можете помочь с номером, тогда извините. Глупая девка. Хочется треснуть кулаком по столу, но сдерживаюсь, скрепя зубами. — Давай цифры. Сам узнаю. Вредная цыганка лезет в сумку и достает обглоданную бумажку, на которой выведен номер. Забираю и кладу в задний карман джинсов. — Спасибо, — мяучит себе под нос. — Если нужно оплатить услуги, вы только скажите. Что? А вообще… это неплохая идея, взять с нее плату. Где-нибудь в отеле или в моей машине на заднем сиденье, например. Пфф. Выдыхаю, потому что в джинсах снова становится болезненно тесно. — Сочтемся. Сейчас должна будет наступить неловкая тишина, но гребаный Аркаша с подносом появляется вовремя. Расставляет тарелки, забирает приборы, меняя на новые, открывает воду и делает все эти манипуляции ну ооочень долго. Когда дело доходит до фужера с вином, вопросительно пялится на меня, спрашивая, для кого он. — Девушке, — киваю в сторону своей спутницы. — Приятного вечера! — желает демонстративно девчонке, чуть ли не кланяясь, сука. — Спасибо большое, — расплывается в очаровательной улыбке смутьянка, провожая Аркашу смеющимся взглядом. — Я же просила только кофе, зачем вы… — Ты можешь не есть, — берусь за приборы, намереваясь наконец-то поужинать. Я нисколько не джентльмен, но даже такое унылое говно, как я, не позволит себе жрать в одну морду в компании. — А вино? — кивает на бокал. — А вино пей, — пусть расслабится и сбросит с себя лживое напускное благородство, которое ей не идет. Когда она дерзкая смутьянка, мне нравится больше. — А вы? — удивляется мелкая. — А я за рулем. 26. Юля Музыка к главе — Imagine Dragons «Dream» Я не хочу его отпускать. Голову кружит от выпитого вина, и у меня нет ни одной мысли, чтобы его остановить, чтобы задержать хотя бы на пару минут. Не смотря на дневную жару, вечерами прохладно. Алкоголь в моей крови не согревает, а вот с волнением справляется отлично. Мы стоим под мерцающей вывеской названия ресторана, рассматривая проносящиеся мимо машины, а через дорогу, вдоль Набережной, снуют парочки, компании подростков, туристы и прочие отдыхающие этим субботним вечером. Я тоже так хочу. С ним. А он не понимает. Смотрит на часы и переминается с носка на пятку. Предельно собранный, важный Константин Николаевич, ждет, когда можно от меня поскорее отделаться, от девчонки, приносящей ему постоянные хлопоты. — Моя машина… — Я не хочу домой, — перебиваю его. Я знаю, что он хочет сказать. Знаю, что сейчас предложит подвезти, а я снова останусь одна со своими разрозненными мыслями и буду гипнотизировать его номер телефона. Романов громко выдыхает и прикладывает ладонь ко лбу. Да, я снова навязываюсь, снова отнимаю у него время и заполняю собой. Но не отстану. Нет. Это магическое влечение сильнее меня, и я не собираюсь ему сопротивляться. — Юль… Но я не слушаю его, перебегая дорогу на красный. Если в чем я и уверенна, то только в том, что он пойдет за мной. Он всегда идет. Слышу позади его шаги, я их распознаю среди множества…на каком-то инстинктивном, а возможно космическом уровне. Оборачиваюсь и смотрю на мужчину, выглядящего даже в этом простом одевании безупречно. Широкие плечи, обтянутые футболкой цвета его душевного состояния, беспечная небритость и взъерошенность волос — совершенно не повод, чтобы женщины не заглядывались на него: взрослые, ухоженные, уверенные в себе и состоявшиеся, как личности, — такие под стать ему, а не навязчивые проблемные малолетки, как я. — Тимур? — доносятся звуки его голоса. Он разговаривает по телефону недалеко от меня, отвернувшись, чтобы не слышала и не слушала. — Понял, — делает паузу. — Я немного задержусь, не получится вас забрать. Возьмите такси. Да. У нее есть ключи. Обнимаю себя руками. Кому он звонит? У кого есть ключи? Я ведь совершенно ничего о нем не знаю…И то, что на его безымянном пальце нет обручального кольца, вовсе не значит, что у него нет семьи. Никогда не думала об этом. И стоит ли начинать, когда от одного вида на него щекочет под ребрами? Романов убирает телефон в карман джинсов и оставляет в нем же руку. Смотрит своими непроницаемыми холодными глазами. Чертов ледяной Саб-Зиро!* Перестань бросаться своим обжигающим льдом! Я растоплю тебя, слышишь? Что нужно сделать, чтобы ты сбросил долбаный локус контроля, как расшевелить тебя? Кровь закипает в венах, внутри всё клокочет от потребности чувствовать и касаться. Стискиваю кулаки и иду вперёд, на звуки приятного мужского голоса под акустическую гитару. В весенне-летний сезон творческая Москва просыпается и радует коллективами или вот, как тот парень, одинокими музыкантами. Зажигательные мотивы его песни будоражат, разливая по телу адреналин. Улыбаюсь своим глупым мыслям и срываю с себя каблуки. Беру туфли в руки, оборачиваясь на мерно шагающего позади Романова, и без особой грации взбираюсь на невысокий бетонный парапет. Я хочу бунтовать! Я хочу получить от него хоть какие-то эмоции! На первом курсе у нас была акробатика и гимнастика, поэтому я иду, словно по гимнастическому бревну, вытягивая носочки и расставив руки в стороны. — Твою мать! — подлетает Романов, но не подходит близко. Стоит в нескольких шагах, выставит перед собой руки. — Немедленно слезай, — рявкает грубо. Вижу, как учащенно и глубоко он дышит, а в глазах вместо льда пламя зияет. — Не-а, — кручу головой, отвожу одну ногу в сторону и делаю ласточку. Хохочу! — Ты — ненормальная, слышишь? Живо слезай, — делает шаг в мою сторону. Накрывает лицо руками и беспомощно крутит головой. — Идиотка… — Помоги мне, — тяну к нему руку и улыбаюсь. Бесится, ну как же возбуждающе он бесится!