— Кто у нас остался из неизвестных? — спросил Алексей. — В стихотворении присутствуют ещё двое, это Сонета и Мрак, и на фото тоже двое. Это жена нашего Берендея и по совместительству Даниила Важнова — Варвара Важнова. Вот смотрите, даже на этом старом фото она стоит вполоборота, потому что не сводит с него взгляд, — сказала Зина, тыкая пальцем в фотографию, — а также есть некий Мрак. Методом исключения вот этот парень. — Зовут его Марк Рейлих, видимо, из потомственных немцев, — вставил Феликс, — живёт до сих пор в этом доме с дочкой. — Получается, он единственный живой из этой компании, — сказал Зинка, — а не мог ли он за что-то мстить своим друзьям? — Навряд ли, в день, когда произошло убийство, Марк Рейлих лежал в реанимации и никак не мог этого сделать, — засомневался в его причастности Феликс. Мозговой штурм прервал телефон, словно решил сделать паузу в затянувшемся разговоре. — Алло, — ответила Мотя, а затем, покивав головой, положила трубку. — В общем, у нас две новости, — сказала она, — хорошая и плохая, с какой начать? — Давай с хорошей, — скомандовала Зинка. — Звонил наш полицейский и сказал, что в баллоне с газом был не обычный газ, а тот, что в советские годы применялся для обработки трюмов от крыс и других вредителей. Он очень токсичный, имеет относительно нейтральный запах. Вариант смерти почти сто процентов, но… — Мотя чувствовала сегодня себя королевой сыска, и стихи, которые она нашла, оказались важны, и её информатор порадовал, в общем, не день, а именины сердца. — Мотя, мы все во внимании, — не выдержала Зинка, — что «но»? — Но он выпускался и применялся только пять лет. Потом решили, что он слишком опасен, и сняли с производства. Полицейские проверили, нигде никаких остатков нет и информации, где его взять, тоже. — Ребята, это приморский район, в том дворе все без исключения работали в порту, а в советские годы все тащили с работы, что плохо лежало, так что тут в каждом доме может быть по такому баллону. Поэтому если это хорошая, то я даже боюсь предположить, какая будет плохая, — усмехнулся Феликс, он тоже сегодня хорошо поработал. Сейчас же его больше всего смущала Стася, которая сидела и смотрела в стену, напряжённо что-то обдумывая. — А плохая — нашу гостью ты всё-таки героически спас, а не украл. Вчера на неё было совершенно покушение, — виновато сказала Матильда, и все посмотрели на Миру, словно вспомнив, что она существует. Сейчас она держала в руках фотографию какого-то странного предмета и очень внимательно его рассматривала. — Ты кто по гороскопу? — спросила Мотя, видимо решив, как всегда, найти все ответы там. — Рак, — ошарашенно сказала девушка, но не от новости, что её пытались убить. В этом-то она как раз и не сомневалась и даже безрезультатно пыталась убедить в этом полицию, а от того, что её знак зодиака понадобился именно в этот момент. — Ну что, милая моя, могу сказать, — по-деловому вздохнула Мотя. — Прекрати, пожалуйста, — скривился Алексей, — вон по твоей милости у нас уже ходит не Максим, а Леонид, и не факт, что это вообще лечится. — Лёшик, ты не прав, — начала объяснять в сотый раз любимому Мотя, но тут же замолчала, потому как Мира произнесла: — Я знаю, почему их убили и хотят убить меня. — Она положила на стол фото, которое до этого пристально рассматривала, и погрузилась в свои воспоминания. За месяц до описываемых событий Мира обожала свой маленький кабинет, свой местечковый краеведческий музей и город, в котором чувствовалась душа. Хотя мэр периодически вёл разговоры о невозможности финансирования и ненужности музея, Мира Михайловна Берёзовая стояла горой за своё детище. Попала она сюда сразу по окончании института и ни дня не жалела о случившемся. Написав сногсшибательную дипломную работу об истории родного края, Мира получила щедрое предложение возглавить местный краеведческий музей. Как она была рада, как визжала и бегала по квартире из угла в угол из-за невозможности справиться со свалившимся на неё счастьем, но щедрым оно оказалось только в формулировке. На деле это было небольшое здание постройки конца восемнадцатого века в жутком, аварийном состоянии со множеством крыс и долгов. Плюс ко всему вчерашнюю студентку мастодонты данного заведения всерьёз воспринимать отказывались и попросту игнорировали своё новое начальство. Но Мира Берёзовая была из тех, кто шёл к своим заветным желаниям с упорством трактора или даже танка. Она лично собрала все упоминания об их маленьком городе со времён рыцарей и даже оформила на эту тему отдельный стенд, который назвала «Легенды нашего города». Правда, пришлось приписать сюда ещё и легенды Калининграда с богатым в этом плане замком Кёнигсберг, но никто не был в обиде, область-то одна, поэтому и история, соответственно, у них тоже общая. Теперь через девять лет упорной работы музей стал местом притяжения горожан. Сюда водили на экскурсии, причём не только заевшихся интернетом школьников, но уже и обычные граждане захаживали сюда, чтоб послушать о тамплиерах, средневековых замках, которых было предостаточно в их городе, и разных сокровищах, от богатств рыцарей Тевтонского ордена до пропавшей Янтарной комнаты. Поэтому, когда к ней пришли с вопросом о тамплиерах, Мира не удивилась. В кабинет вошла статная дама лет пятидесяти, очень интеллигентная и утончённая. Она сначала со знанием дела озвучила пару комплиментов музею и конкретно его директору, а потом перешла к делу. — Понимаете, — сказала женщина неуверенно, словно не зная с чего начать, — у меня есть фотография одной вещи. Насколько я понимаю, вы у нас в городе единственный специалист, увлекающийся символами тамплиеров и масонов. — Ну, — засмеялась Мира, — я, конечно, не специалист, больше коллекционер-любитель. Я пытаюсь собрать их и написать классификацию по времени, по месту и, конечно, по предназначению. — Она ещё не поняла тогда всей серьёзности момента, решив, что это всего лишь чья-то скучающая богатая жена решила найти себе развлечение. — Но вы ведь не просто их коллекционируете, вы ведь сможете их и расшифровать? — аккуратно уточнила женщина у Миры. — В большинстве своём да, — немного самоуверенно сказала она, не рассчитывая на сложную задачу. — Но мне прежде, — вновь засомневалась посетительница, — хотелось бы взять с вас слово, что вы никогда и никому не расскажете о нашем разговоре и о том, что я вам сейчас покажу. Мира без промедления пообещала всё, что просила посетительница, не веря в большой секрет, который ей сейчас придётся узнать. Но когда увидела обещанное фото, то тут же пожалела о данном слове, перед ней был ключ к святой реликвии, что хранили тамплиеры, перед ней была стрелка. Однажды Мира ездила по обмену опытом в Польшу в небольшой городок Мальборк. Там до сих пор красуется замок Мариенбург, который некогда служил резиденцией великого магистра Тевтонского ордена и был центром средневекового рыцарства. В нём работали прекрасные люди, увлечённые своей историей и разобравшие на своём веку столько бумаг и посланий, что легко смогли бы написать не одну остросюжетную книгу, но им не нужна была слава. Слово за словом, символ за символом они пытались восстановить истинную историю и узнать правду, которая многие века пылится за семью печатями. Именно эти великие учёные историки, а по-другому Мира музейных работников не называла, именно они показали ей тогда такой кристраж. Он не был выставлен в основной коллекции музея, потому что мировое историческое сообщество сомневалось в достоверности их суждений. Они же были уверенны, это дорожные крестражи тамплиеров. Такие стрелки оставляли на своём пути избранные рыцари, те, кто прятал, увозил из разгромленного Тампля великие реликвии, данные им на хранение, как принято считать, самим Господом Богом. В их дорожной стрелке, как любят они называть эти железные пластины, с помощью символов было указано, куда повезли херувимов, и если ей верить, повезли их сюда, в ныне Россию, в Калининградскую область. Мира была тогда под таким впечатлением, что перевернула весь свой архив и даже договорилась с коллегами из Калининграда. Каждые выходные она приезжала к ним и копалась в пыльных кладовых памяти, пытаясь найти хоть косвенные следы этой истории, но всё напрасно. И вот сейчас перед ней та самая стрелка, значит, херувимы были здесь, а возможно, и до сих пор эта земля хранит в себе святую реликвию. — Мне нужно время, — сказала Мира, еле сдерживая волнение, чтоб не показать его своей гостье, — а можно узнать, у вас есть оригинал, да и вообще, откуда эта фотография? — Нет, — помрачнев сразу лицом, ответила женщина и добавила: — Помните, вы обещали. Глава 26 Просто стихи? — Это была Варвара Важнова, — закончила свой рассказ Мира, — я расшифровала ей запись на крестраже. Она ушла довольная, а у меня начались проблемы. — Какие? — спросил Эндрю, это был первый вопрос за её повествование. Все сидели с открытыми ртами и слушали его словно сказку, не в силах поверить в правдивость рассказа. Им, таким земным людям, было непонятно, как взрослый человек с опытом и образованием может в это верить. — Сначала мне стали поступать угрозы по телефону, требовали, чтоб забыла эту историю, хотя я и не делала ничего, — сказала Мира и, пожав плечами, добавила: — Правда, однажды всё же сходила и посмотрела колодец. — Какой колодец? — удивилась Зинка. — Мира, прошу тебя, давай, чтоб я не вытаскивала из тебя каждое слово. — Ну на крестраже, — Мира кивнула головой на снимок, — написано, что вход в хранилище, где на страже стоят херувимы, в колодце и зайти туда сможет только тот, кто посвящён в эту тайну и знает специальное слово. — Пароль, — догадался Феликс. — То есть ты пошла к колодцу, не зная его? По-моему, это верх безрассудства, а если бы он у тебя его спросил, — продолжал шутить молодой человек, но на этот раз не раздражал, а даже немного разряжал обстановку. — С чего ты решила, что нашла нужный тебе колодец? — спросил Эндрю, рассматривая на фотографии крестраж. — Тут написано, — просто сказала Мира, — что этот колодец, который давал напиться рыцарям перед походом. А именно из этого замка уходили рыцари в свой последний поход, а старый колодец, он вон там, за забором, — показала она рукой в окно. — Что ты там увидела? — спросила Зинка, рассматривая каменный колодец в окно. — Он просто полон воды, — ответила Мира, — в него никак не спуститься. — А дальше? — Дальше я перестала сюда ходить, но мне позвонил мужчина и назначил встречу. Сказал, что хочет рассказать про колодец. — И ты пошла, после всего, после угроз? — удивилась Мотя. — Вы немного не понимаете, — усмехнулась Мира. — Мы, люди, живущие тайнами истории, одержимы, у меня зуд начинается, когда я только подумаю, что тайна где-то совсем рядом, что я могу её разгадать. — Ну и что дала эта встреча? — Ничего, — сказала Мира. — Я должна была стоять на перекрёстке у старой телефонной будки, которую сейчас переделали в местную достопримечательность. Ко мне подошла бабулька, попросила купить ей батон в булочной на другой стороне улице. Ей не хотелось переходить самой дорогу, там движение быстрое и пешеходный переход очень опасный. Естественно, я согласилась, но когда вернулась, бабулька уже лежала на асфальте с пробитой головой. Её убила часть лепнины с крыши, как потом сказали полицейские, она отвалилась от старости. Опережая ваш вопрос о похожести, скажу, что у нас с ней были одинаковые по цвету береты — ярко-голубые. Я очень испугалась, слишком много было совпадений, поэтому позвонила своему другу детства. Он сейчас занимает большую должность в администрации города, хотела спросить совета, именно с ним я встречалась в «Цветике-семицветике». — Очень странно и очень удачно все те, кто был, как мы сейчас понимаем, посвящён в эту тайну, оказались в одном месте, — рассуждал Алексей. — А кто предложил встретиться в кафе? — Денис, — просто ответила она. — Вы что, думаете, это он? Глупости, я знаю его с детства, да и он не знает никого из Важновых, и о тайне, и о крестраже ему ничего не говорила. Я жива только благодаря Денису, это он быстро вызвал скорую, и меня откачали. — А что за реликвия прячется в колодце? — спросила Стася, вступив наконец в разговор. Словно это было единственное, что ей сейчас было непонятно. Странно, но она не рыдала, не билась в истерике и не пыталась кинуться на шею к вернувшейся в жизнь матери, она просто словно замёрзла. — Точно не знаю, уже ничего не знаю, — поправилась Мира, — ещё бы месяц назад я с уверенностью рассказала вам эту историю, так словно охраняла её лично, но сейчас всё смешалось. Поэтому только гипотеза, предположительно там Ковчег Завета. — Ковчег Завета, — произнесла по слогам Стася, — что-то знакомое, но никак не могу вспомнить. — О, Ковчег Завета — это материальное свидетельство договора между Всевышним и людьми. Уникальный мост, связывающий мироздание с человеком, небесный Абсолют с земным Хаосом, — со знанием дела сказал Алексей. — Совершенно верно, — уже немного веселее поддержала его Мира, будто погрузившись в родную стихию. — Ковчег выглядит как ларец примерно 60 на 60 на 110. — Она не только указала размеры, но и показала руками его объёмы. — На его крышке стоят на коленях херувимы с распростёртыми вверх крыльями, а лицами обращены друг к другу. Внутри ларца хранятся скрижали, на которых были нанесены десять заповедей, пять человека перед Всевышним и пять обязанностей людей друг перед другом. — Бесценная, предполагаю, вещь, — ухмыльнулся Феликс. — Ты даже не представляешь, насколько, — согласился Алексей, — хотя сколько бы он ни стоил, всё это ничто по сравнению со значением ковчега как инструмента власти. Есть такая легенда, что через него можно напрямую обратиться к Всевышнему, получив ответ в сиянии между крыльями херувимов. Он допускал к себе только избранных, любого другого убивал. Считалось, что с его помощью можно манипулировать целыми странами и народами. Это такая ценность, которую и сравнить-то не с чем, разве только с такой же мифической чашей Грааля. — Ну и наконец, — подытожила Мира, — Ковчег Завета обладает сказочной научной ценностью.