– Ой! Ай! Вы, тупицы зеленоволосые… отпустите, дурни колхозные… ты что делаешь… ой, на ногу! М-ммм… У-ууу… – Попалась, ведьма! – Довольно хмыкнул Атаний и, похлопав меня тяжелой ручкой по плечу, скомандовал, – беги, Талм, зови старосту, я её пока посторожу! Тупица! Идиот! Болван! Это еще самые ласковые из прозвищ, которыми я мысленно награждала Атания, с донельзя самодовольным видом расположившегося на моей кровати. Тогда как я, с накрепко примотанными к груди руками и связанными ногами, а главное с куском тряпки во рту, сидела на кресле. И с ужасом наблюдала, как он сначала рассматривает мою метлу, потом пытается оторвать от нее сиденье, а потом… нет! Только не это! А гном уже подтянул к себе мою сумку и пытается сообразить, как открыть застежку. А ведь если он ее откроет… ох! Лучше не думать о последствиях! Там столько зелий и заговоренных предметов, что тут будет просто море крови! И тогда у меня появится один, но могущественный враг, клан лесных гномов! Думай, бабка-йожка, думай! Ты ж не зря свой хлеб с маслом и икрой на завтрак кушаешь… что я там недавно про кровь говорила? Ну, уж если не это… то не поможет ничто! Я с трудом подтянула к себе палец, тяжело вздохнула… заранее пожалела себя, любимую… вытолкнула изо рта тряпку и куснула со всей дури. – Ты что это там делаешь, ведьма?! – Отбросив в сторону сумку, рванулся ко мне Атаний. Поздно! Злорадно хмыкнула я, чувствуя, как по телу прокатилась уже знакомая волна резкой боли. Да и не такой уж резкой, как в первый раз. Видимо, организм постепенно привыкает! Атаний охнул и отступил назад, а я опустила вниз лапы, и спрыгнула с кресла, удивляясь, куда делись стягивающие меня веревки. Наверное, туда же, куда раньше исчезала метла и сумка, само пришло в голову понимание. Первым делом я кинулась к сумке, и отодвинула ее подальше от беспардонного гнома. Потом зубами подтащила к ней метлу и села рядом, бдительно поглядывая на растерянного Атания. Попробуй только сунуться, фашист, узнаешь, какой длины у Йожек когти! – А… – Растерянно попытался что-то выяснить гном, но тут раздался топот нескольких пар сапог и в комнату ворвался Талм. А за ним староста и еще несколько плечистых лесорубов. – А где? – Уставился на пустое кресло младший и вдруг заметил на кровати меня, – ВИЯ-аааа! – РРРР! – Злобно оскалила я зубы на рванувшегося ко мне парнишку, – не подходи, предатель! – Вия… это же я… Талм… – растерянно остановился он. – Ты что… меня не узнала?! – Прекрасно узнала, предатель! Втерся в доверие, лгун, а как только я в человека превратилась, сразу с веревками набросился! Не подходи! А то я за себя не отвечаю! – Нет… этого не может быть… – на его глазах снова висят слезы, но меня этим больше не проведешь! Не там лохушку искать вздумали, господа лесоводы! – Может… – виновато бормочет Атаний, – я сам видел, как она снова в метаморфа превратилась! – Вия… – в зеленых глазках плещется виноватое раскаянье, – но мы же не знали! – Опять врешь! – Злобно рычу я, – как это не знали, когда я сама вам сказала, что это я! – Мы не поверили… – на низко опущенное лицо волной свешиваются зеленоватые волосы. – Потому что сами привыкли всем врать! Вот и другим не верите! – Отрезала я, – к вам со всем добром, гномку эту выдала… твоих друзей развлекала… а ты на меня с веревками! А если бы я перекинуться не успела, что вы со мной делать собирались? Ну, рассказывайте! Атаний огорченно пыхтит, у Талма слезы уже ручьем, но я все дожимаю… Пусть пораскаиваются, им полезно! Они же не представляют, как я перепугалась на самом деле! Сразу историю своего мира вспомнила, когда даже не по подозренью, а по простому наговору, по доносу завистливой соседки или похотливого гаденыша женщины шли на страшные муки и на костер! – Вия… – Решил, наконец, вступится староста, – ты прости их… ничего плохого мы бы не сделали… мы всегда проверяем, если кто подозрительный попадется… а ты правда, можешь… вот так… когда захочешь… в человека превращаться? Ага! Фигушки вы меня обдурите! Я-то до сих пор помню, что в человеческом виде накрепко связана веревками! – Могу, но не буду! И вообще, минуты лишней с вами не останусь! Утречком пораньше и улечу, а сейчас выходите все отсюда, я устала! Сама им так командую, а сама смотрю, успею в окно, если что, выпрыгнуть, или нет?! И сумку бы прихватить не мешало! А вот метла и сама прилетит, такое на ней заклятье! Но гномы послушно потихоньку из комнаты выходят, и дверь за собой прикрывают. Так, это хорошо, что я сейчас снова кошка! Слух у меня в этом облике намного тоньше! Подкралась к двери, ухо приложила, все они ушли или нет? Нет, не все. Кто-то потихоньку неподалеку носом хлюпает, и я даже точно знаю, кто! Но на жалость больше не поведусь, хватит, дожалелась! Они может и правда, ничего бы плохого не сделали, только я вовсе не мышь белая, чтобы позволять над собой эксперименты проводить! И про утро я вам специально заливала, вот сейчас соберусь, на метлу сяду… только вы меня и видели! Достала я зубами из сумки булавку и долго мучилась, прежде чем придумала, как её пристроить к спинке кровати, чтобы можно было быстро палец уколоть. А потом снова произвела над собой знакомый ритуал, и оказалась лежащей на постели лицом вниз. Со связанными руками и ногами. Ох, же и бестолковая! Опять не подумала, что человеком так лежать мне будет неудобно! Зато заклинание для клубков само всплыло в памяти и через миг веревки лежали у моих ног, смотанные в два ровных мотка. Так, теперь займемся подготовкой. Настроение у меня боевое… только всхлипы за дверью начинают на нервы действовать. А не слишком ли я поспешила, окончательное решение принимать? Ну, да ладно, сначала дело, потом все остальное. А приготовить мне нужно многое. Достать в потайном кармашке простенький на вид мешочек, развернуть. Некоторые, очень нужные предметы рассовать по карманам, остальное рассортировать по степени нужности. Поправить макияж и прическу, брызнуть духами, протереть углом коврика ботиночки, ну вот я и в ажуре! Засунуть сумку в мешок вместе с курткой и метлой, шепнуть заветное словечко… и у меня в руках небольшой кошелечек, в виде кисета. Его я повесила на шею, под платье, проверила еще раз, все ли предусмотрено… и вперед! На кухню, разумеется. Нет, сначала я, конечно, решила, что улечу отсюда немедленно, но поразмыслив, решила дать гномам второй шанс. В чужом мире нужно быть крайне осторожной, если хочешь выжить… а я очень хочу. Потому и останусь тут до утра. А утром раздобуду местную одежду, запасусь едой и… неплохо бы разжиться здешней валютой, боюсь, моя карточка туземных банкиров не впечатлит! Поэтому радуйтесь, гномы, сегодня мы идем к вам! Открывая дверь, пробормотала я, и сразу наткнулась на опухшие от слез глазенки Талма. Эх, гном, ну сколько раз тебе говорить, что мужчины плакать не должны?! – Ну, будут меня тут кормить, или как? – Совсем не воинственно бурчу, раздираясь в душе между желанием потрепать утешающе эту несчастную глазастую голову и остатками мстительности. Ну, да, грозная я. Как гроза летняя. Налетела, пошумела, дров наломала и растаяла в умытом небе. До следующего раза. – Будут, – вспыхнули радостью зеленые глазки. Гном с готовностью вскочил и рванул впереди меня по лесенке, а я потопала следом, испытывая огромное сожаление, что всё же не решилась его погладить. М-да, весна, что ли на меня так расслабляющее действует, или это наша извечная, бабско-йожская жалостливость не ко времени проснулась? Так усыпить ее срочно тройной дозой самых суровых наговоров! От жалости слабость, а мне сейчас слабой быть никак нельзя! Слабыми в чужих мирах дороги мостят! Ой, а кто же это у нас на кухне такой нарядный гуляет, я от изумленья едва не споткнулась! Рубашечка белоснежная, волосы русые с прозеленью по плечам, рубашечку распирающим, шелком промытым рассыпаны… А зеленые глаза смотрят с тревожным вопросом, мириться я пришла или ссориться? А вот ни то, и не другое! Как с вами обращаться, это я еще по вашему поведению посмотрю, но это раньше я была у вас на положении бедной родственницы. Теперь я баб-яга в тылу врага, и тактика будет соответственная! – Вия, спрашивает, кормить ее будут? – Счастливо сияет наивными глазками меньшой, и старший, светлея лицом, немедля пододвигает мне стул. И начинает ловко уставлять стол тарелками и мисками.