— Что? — спрашиваю я. — Он неприкасаемый, — рычит он. — Потому что его отец объявит войну, если мафия начнет его преследовать? Он кивает. — А греки? Его плечи опускаются. — Они ищут его. Возможно, они вывезут его из страны и заявят, что он умер. — Но он все еще здесь. Лу ворчит. — Как бы я не хотел, не могу выступить против него публично. — Как думаешь, он останется здесь? — спрашиваю я. Он молчит, и с каждым ударом сердца мелкие волоски на моей шее встают дыбом. Что же такого ужасного заставляет его задуматься? — Скажи мне, — шепчу я. — Что бы это ни было, я вынесу правду. Лу выдыхает, его голова наклоняется к моей. — Я знаю этого психопата с десяти лет. Если он на что-то нацелился, никто не сможет заставить его остановиться. Он не уйдет, пока не добьется своего. — Или пока кто-нибудь его не уберет, — говорю я. Он кивает, его челюсть сжата. — Это и был мой план. Я засасываю нижнюю губу между зубами, вспоминая, как заметила его на аукционе. Лу выглядел совершенно неуместно среди телохранителей и сутенеров. Он сидел сзади, не шевелясь, пока наши глаза не встретились. — Ты планировал убить его в аукционном доме? — Проследить за ним до другого места, а потом убить, — сказал он. — Но я сорвала планы — Я не мог допустить, чтобы ты попала в его руки. — Потому что я тоже в твоем вкусе? — шепчу я. — Потому что ты попросила меня о помощи, — рычит он. — План состоял в том, чтобы казнить его до того, как он причинит вред другой женщине, но с тобой я не мог рисковать. Мое дыхание учащается. Я склоняю голову, прислоняя ее к его груди. — Спасибо, — говорю я, задыхаясь. — Я обязана тебе больше, чем своей жизнью. Лу склоняет голову к моему лицу. — Ты можешь отплатить мне, не сбегая. — Я была настолько очевидна? — Такая женщина, как ты, никогда не будет рада рожать детей для какого-то мужчины. — Какая женщина? — Сильная, упрямая, изворотливая, независимая. То, как ты начала действовать, когда Танатос напал на тебя, говорит о том, что ты храбрая, — он проводит большим пальцем по моей щеке. По коже пробегают мурашки, и я откликаюсь на его прикосновение. Половина из того, что он сказал, считается оскорблением, но, когда Лу описывает, звучит как почтение. — А еще ты слишком быстро согласилась родить мне сыновей, — добавляет он. — О чем это говорит? — О том, что ты оттягиваешь время, пока не найдешь возможность сбежать, — говорит он. — Скажи мне, что я ошибаюсь. — Ты чертовски наблюдателен, — бормочу я. Он фыркает. — Ты обещала мне горячую ванну. Я тыкаю его пальцем в грудь. — Теплую. Смеясь, Лу ведет меня в ванную. Она в четыре раза просторнее, по сравнению с той, что была у меня дома, с грифельными стенами, полом в тон и серыми потолками. Она должна выглядеть мрачно, но яркий свет и латунные аксессуары придают атмосферу теплоты. Мой взгляд перескакивает с ванны размером с двуспальную кровать на когтистых ножках, на стеклянную кабинку с большим количеством душевых насадок, и отверстиями на потолке, для имитации дождя. — Тут потрясающе, — говорю я, задыхаясь. — Обычно у меня нет времени, чтобы насладиться ванной, — бормочет он. — А сейчас появилось. Ворча, он позволяет мне отвести его к ванной, где я усаживаю его в углу и включаю кран. Вода бьет из нескольких форсунок, наполняя ванну. Я оглядываюсь по сторонам в поисках ароматических масел и нахожу полку со стеклянными бутылочками. — Подожди здесь, — говорю я сквозь шум воды. Он опускает пальцы в ванну и хмурится. — Слишком холодная. К тому времени, когда я проверяю бутылочки и нахожу там жидкое средство с ароматом лаванды, он уже отрегулировал температуру воды и выглядит самодовольным. Мой взгляд падает на огромный член, стоящий вровень с его прессом, и все мысли о том, чтобы отругать его, испаряются в воздухе. Когда нам было по восемнадцать лет, член Сайласа всегда стоял под таким углом, но со временем и неправильным выбором жизненного пути качество его эрекции снизилось. У Лу, похоже, отличное кровообращение. Я протягиваю бутылку. — Нравится? Он принюхивается. — Хороший выбор. Я выливаю щедрую порцию под струю воды, наполняя воздух ароматом лаванды. Вздохнув, кладу руку на бедро Лу. — Тебе помочь залезть? — спрашиваю я. Он перекидывает ноги через бортик, скользит в ванну и обхватывает меня за талию. Я с плеском погружаюсь в воду и с воплем приземляюсь к нему на колени. — Эй, — вскрикиваю я. — А если бы ты намочил повязку? — Я прикрыл глаза, — хмыкает он. — Ну и что. В ванне достаточно места, чтобы я могла двигаться, Лу отпускает мою талию, чтобы я могла повернуться к нему лицом. Вблизи он красив, когда его черты не искажены хмурым выражением лица. Его нос идеально прямой, а губы пухлые. Кожа у него золотистая, на несколько тонов светлее моей оливковой, но гладкая и без изъянов. — Давай я тебя помою. Я беру мочалку, окунаю ее в воду и отжимаю почти до сухости. Осторожными движениями я провожу ею по открытому участку кожи на лице и смываю слабый мазок крови. Снова прополоскав мочалку в воде, провожу ею по бороде. Лу тянется за мочалкой, но я мягко обхватываю его костяшки.