Он поднимает брови. — Брось его на пол. — Что происходит? — спрашивает Лу. — Киран положил пистолет в кобуру, поэтому я держу нож за спиной. Лу удовлетворенно хмыкает и снова обращает внимание на Кирана. — Какого хрена тебе надо? — Вы двое устроили мятеж за ужином, — говорит Киран, кивая в мою сторону. — Ее речь о греках всколыхнула старые обиды. — Ближе к делу. Лу поворачивает голову в мою сторону, похоже, желая, чтобы я была рядом с ним. Я двигаюсь ближе, и он обхватывает меня за плечи. Взгляд Кирана мечется между нами. — Дагда послал образумить тебя, но я оставил всех спорить о том, что делать с греками. — Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я. — Это не первый раз, когда они выступают против нас, — отвечает Лу. — Бывшая жена Барда пыталась отравить его в день рождения на глазах у Ураноса и остальных, жену Ангуса преследовал какой-то засранец из греческой мафии, а потом Киран... — Эй, — огрызнулся Киран. — Ты позволишь мне перейти к делу? Мои брови поднимаются, и я задаюсь вопросом, что было со священником, но меня больше беспокоит мысль о том, что он доставит меня к Танатосу под дулом пистолета. — В общем, — говорит Киран. — Он сказал, чтобы я убедил тебя вернуть ее Танатосу, но я пришел сказать, что у тебя больше союзников, чем ты думаешь. Я бы закатила глаза на первую часть этого заявления. Даже если считаю, что это чушь, конечно, по извращенной логике торговцев я — собственность Лу? В конце концов, он честно выиграл аукцион и заплатил за меня. Единственная причина, по которой я не зацикливаюсь на этом факте, заключается в том, что Киран, похоже, на нашей стороне. Лу складывает руки на груди и не подает виду. Я кладу руку ему на бицепс. — Что случилось? — Мы бы не попали в такую переделку, если бы Дагда выступил против греков, когда Танатос забрал мой глаз, — рычит Лу. — Ария осталась бы жива, а ее мать и дочь не были бы в бегах. Мой взгляд падает на пол. Я не хочу, чтобы Киран видел мое удивление по поводу откровенной лжи, тем более что он прячет Леду у всех на виду, как свою экономку. — Ты передал свое послание, — говорит Лу. — А теперь убирайся. — Я пришел, чтобы протянуть руку помощи, — говорит Киран. — Или лишнюю пару глаз. С рычанием Лу делает шаг вперед. Киран поднимает обе руки. — Я не это имел в виду. Если не хочешь менять местоположение, то позволь мне хотя бы быть здесь, чтобы обеспечить прикрытие. — Нет, — говорит Лу. Мое горло сжимается. Мы нуждаемся в защите, но я понимаю, почему Лу не может принять предложение о поддержке. Даже если Леда будет невидимой служанкой, Киран может усомниться в существовании Гермионы. Как только он заметит ее, придет к выводу, что она — маленькая девочка, на которую охотится греческая мафия. — Перестань быть придурком и прими мою помощь, — говорит Киран. — Если Танатос все еще преследует эту женщину, то лишь вопрос времени, когда он окажется у твоего порога. Я обнимаю Лу за талию. Киран прав, но это не мне решать. Лу делает глубокий вдох и делает шаг вперед. — Если хочешь помочь, то отправь всех, кто в твоем распоряжении найти этого ублюдка до того, как он нападет. Если Уранос нарушает договор и позволяет ему разгуливать на свободе, то это мы должны доставить его в Сикрофт. Плечи Кирана поникли. — Да... я могу это сделать, но как насчет тебя? — У меня есть все, что нужно, — Лу притягивает меня ближе. Киран наклоняет голову и изучает мои черты лица, затем его взгляд скользит по моей фигуре вверх и вниз. Я внутренне съеживаюсь под его пристальным взглядом. Он, наверное, думает, что я какая-то убийца или роковая женщина, которую Лу купил за два миллиона фунтов. Поднимаю подбородок и встречаю его пристальный взгляд. — Кто она? — спрашивает Киран, его голос задыхается. — Не обращайся так, будто меня нет в комнате, — огрызаюсь я, стараясь говорить, как опасная женщина. — Ты властная, — говорит он. Я поджимаю губы. — Ты передал свое сообщение, — рычит Лу. — А теперь вали. Киран смотрит на разделочный нож в моей руке и снова на мое лицо. В его холодных голубых глазах мелькает волнение, и он облизывает губы. Все в его выражении говорит о том, что он оценивает меня, и я думаю, что он хочет проверить мои предполагаемые навыки. — Ты его слышал, — я мотаю головой в сторону двери. — Уходи, пока у тебя еще есть яйца. У Кирана перехватывает дыхание, и его брови взлетают вверх. Его грудь вздымается, похоже, что он распознал мой блеф, но Лу делает шаг вперед, поднимая кулак. — Да, госпожа, — отвечает Киран, отдавая честь. — Позаботься о моем братишке. Повернувшись на пятках, он идет к выходу и останавливается у двери, чтобы сально подмигнуть мне. Он выходит, дверь захлопывается, и я закрываю глаза, чтобы послушать, как его шаги удаляются по коридору. Убедившись, что он не слышит, я спрашиваю: — Что не так с твоими братьями? — Если скажу, ты убежишь, — отвечает он. — Он мазохист? Лу хмыкает, не подтвердив и не опровергнув мое обвинение. — А ведь он прав, — говорю я. — В чем? — Мы должны быть готовы на случай, если Танатос решит нанести визит. Лу усмехается и прижимает меня к своей груди. — Что? — Как смотришь на то, чтобы помочь мне отточить боевые навыки? Я отшатываюсь назад. — Я? — Завтра будешь убегать от меня по лабиринту. — Хорошо, но, если попадусь? Он вдавливает свою эрекцию в мой живот, заставляя меня стонать. — Зависит от твоей овуляции. Глава 29 Проинструктировав сотрудников службы безопасности, чтобы они не пропускали братьев через ворота без прямого разрешения, мы с Лу ложимся спать. Я крепко засыпаю в его объятиях, а в голове крутятся тайные предупреждения Барда и открытые от Кирана. Танатос не перестанет преследовать нас, пока кто-нибудь не остановит его, и никто из нас не в состоянии выследить его. Зрение Лу может быть под угрозой в течение нескольких недель, если не месяцев, а у меня нет ни навыков, ни связей, ни людей, чтобы выследить убийцу-психопата. На следующее утро мы завтракаем в его комнате. Я заставляю Лу принять антибиотик вместе с едой и закапываю капли от доктора Огера. Глаз Лу представляет собой ярко-красную массу капилляров, настолько опухших, что я даже не могу определить, какая часть глаза повреждена. Я прикладываю свежий тампон к глазу и целую его в губы, благодарная за то, что он не спросил, как выглядит.