Я бы попросила помочь мне выбраться из этого логова торговцев, но тот факт, что он здесь, говорит, что ему наплевать на закон. Поэтому я прошу о другом. — Купите меня, — говорю я, мой голос срывается от отчаяния. — Я не хочу... — Хватит. Моя челюсть щелкнула. — Я назову цену, а ты будешь молчать, пока я не закончу. Понятно? Я киваю, мое сердце поет. Слава Богу, он избавит меня от Танатоса. — Два миллиона, — он поворачивается к аукционисту. Подождите. Что? Вся комната погружается в молчание. Танатос усмехается. — Ты что, совсем отчаялся? Ни одна сучка столько не стоит, даже девственница. Не успеваю я даже подумать о том, чтобы поправить их насчет моего сексуального опыта, как аукционист с грохотом опускает молоток. — Продано мистеру Лу Конмаку за два миллиона. Танатос отбрасывает лопатку и приказывает своим телохранителям подняться. Я закрываю глаза и с облегчением выдыхаю, но тут мне на плечо ложится большая женская рука. — Поздравляю, — прошептала она мне на ухо. — Теперь ты - собственность Зверя. — Что? — шепчу я. — Он самый жестокий ублюдок ирландской мафии. Глава 3 Мое настроение меняется от облегчения к ужасу, и ужас становится настолько ощутимым, что сжимает горло. Какого человека называют «Зверь»? Я была слишком ошеломлена, чтобы спросить у женщины-бульдога, будет ли он лучшим или худшим хозяином, чем Танатос, но, судя по тому, как она хихикнула, я облажалась. Лу Конмак не остается забирать свою покупку. Вместо этого один из рабочих забирает меня с аукциона, отводит в комнату без окон, снимает с меня кандалы и оставляет в одиночестве размышлять о том, как, черт возьми, мне спастись из этой бури. Я сползаю по стене, потому что ноги больше не выдерживают. Мой желудок бурлит, и каждый дюйм тела дрожит. Это мешанина эмоций - облегчение от того, что я не стала следующей жертвой Мориса Танатоса, чувство вины, что одну из женщин позади меня постигнет та же участь, и ужас. Черт. Единственное, что я знаю об ирландской мафии, - это о ее главаре. Деклан Дагда собственноручно расправился с семьей, которая раньше стояла у руля, и заменил ее группой людей, яростно преданных ему. Если Лу Конмак более жесток, чем его лидер, то он и правда Зверь. И я теперь его собственность. Что нужно от меня такому человеку? Я склоняю голову. Как мог Сайлас поступить со мной так гнусно после стольких лет? Я не понимаю, как он мог притворяться, что любит меня, и почему он такой жестокий. Может, дело в другой женщине? Мужчины постоянно изменяют, но я думала, что Сайлас не такой... Дверь со скрипом открывается, я вздрагиваю. Вместо гиганта - худой мужчина с плащом в руках. — Наденьте это, — он бросает его мне на голову. Пока я выпутываюсь из плаща, он уже показывает электрошокером на дверь. — Не думайте делать глупости. Я уполномочен доставить вас к мистеру Конмаку с болью в пятьдесят тысяч вольт или без нее. Мой желудок опускается вниз. Час спустя, после некомфортной поездки в затемненном фургоне, двери открываются на подземной парковке, и человек из аукционного дома тычет в меня электрошокером. — На выход. Он проводит меня через офисное здание, где, кажется, никому нет дела до того, что я босая и одета только в плащ. Я задаюсь вопросом, не является ли это еще одним филиалом аукционного дома. — Извините, — спрашиваю я, мой голос едва превышает шепот. — Куда мы идем? — Не задавайте вопросов. Я просто занимаюсь доставкой, — бормочет он. Он останавливается перед дверью, трижды резко стучит в нее и не открывает, пока глубокий голос изнутри не разрешает ему войти. Сердце замирает от знакомого звука. Я упираюсь ногами в ковровое покрытие пола, но человек из аукционного дома подталкивает меня внутрь своим оружием. Кабинет просторен, но оформлен скупо: на белых стенах ни одной картины, в центре комнаты - письменный стол из красного дерева. За ним сидит Лу Конмак, его единственный голубой глаз пристально смотрит на меня. Я вздрагиваю, чувствуя, что он видит меня сквозь пальто. Вблизи он выглядит еще более внушительным, с невероятно широкими плечами и бородой, доходящей до ключиц. Его черные волосы зачесаны назад, что только подчеркивает багровый шрам, идущий по одной стороне лица. — Добрый вечер, мистер Конмак. Рад сообщить, что ваш перевод получен, — говорит курьер, и голос его звучит уже не так грозно, как во время поездки. Лу Конмак возвращается к своей стопке бумаг и ворчит. Мужчина неловко переминается на ногах, словно не зная, что делать дальше. — И, э-э, я принес вашу покупку. Опять молчание. — Аукционный дом запрещает возврат денег, но если вы не удовлетворены своей покупкой, вы можете вернуть ее в кредит, и она будет перепродана второму участнику аукциона, предложившему наибольшую цену. В горле пересохло, на лбу выступил пот. Курьер говорит о Танатосе. Если я не удовлетворю Лу Конмака, они отправят меня к этому убийце-садисту. Конмак, прищурившись, смотрит на свои бумаги, а затем с ворчанием подписывает их. Человек рядом со мной дергает за воротник и прочищает горло, но его игнорируют. Если бы у меня не бурлило внутри, я могла бы позабавиться его дискомфортом. Вместо того чтобы снова заговорить, он поворачивается ко мне и шипит: — Встань на колени и соси член своего нового хозяина. Моя челюсть резко сжимается. Владея скотобойней, которой покровительствует мафия, приходится терпеть множество сексуальных домогательств. В большинстве случаев я могу отмахнуться от них или посмеяться над ними в шутку, но иногда возникают ситуации, когда приставания мужчины выглядят так, будто он ответит на отказ насилием. Возможно, это один из таких случаев. Сглотнув, я жду, что Конмак отменит приказ или откинется на спинку кресла, освободив мне место, чтобы переползти к нему, но он не делает ни того, ни другого. Я не покоряюсь. Я не хнычу, не трушу, не ползу, но я буду продолжать выживать. Угроза Танатоса висит надо мной, как ржавый дамоклов меч7, и я знаю, что лучше мне не сопротивляться. Я не могу рисковать тем, что меня отправят обратно. Курьер кладет руку мне на плечо и толкает меня на колени. Я позволяю ему, хотя каждый инстинкт в моем теле кричит, чтобы я стояла на своем. Сердце колотится так, что трещат кости, и мне кажется, что я сейчас упаду в обморок. Единственное, что удерживает меня от падения на пол, — это руки, поддерживающие мое тело, но даже они не перестают дрожать. Я ползу по кабинету, плащ волочится по полу, и каждый шаг к Лу Конмаку дается мне все тяжелее предыдущего. Наконец, я добираюсь до его стола. Делать минет незнакомому человеку — это противоречит всем моим убеждениям. И не только потому, что я была лишь с одним мужчиной. Выходя замуж за Сайласа, я поклялась хранить ему верность, пока нас не разлучит смерть, но эта клятва закончилась в тот момент, когда он отправил меня на продажу. Огромная масса Конмака занимает почти все пространство под столом, не оставляя мне места для входа. Большинство парней развернули бы свои кресла и освободили мне место между ног, но Конмак продолжает читать свои бумаги. Я перевожу взгляд на человека из аукционного дома и поднимаю брови, спрашивая, что теперь? Он проскакивает вперед, оставляет визитную карточку на углу стола и шаркает обратно к выходу. — Для нас важно ваше удовлетворение. Пожалуйста, звоните, если у вас возникнут проблемы с покупкой. Мужчина выскользнул за дверь, оставив меня наедине с Конмаком.