Часть первая В темноте Все мы ищем того, чьим демонам весело играть с нашими. МЕГАН КОУТС За неделю до падения Четверг 1 Грейс Машина работает на холостых. Грейс глушит двигатель, дергает ручник и заруливает. Внутри ее томится тайна. Она прижимает руку к животу и делает глубокий вдох, успокаивая нервы. Торопливо высадив возле школы Луку, Грейс проверяет прическу в зеркальце заднего вида. Хорошо бы Ли выкроила время между утренними клиентками и по-быстренькому постригла ее до работы. Удобно, что подруга устроила парикмахерскую прямо у себя на дому. Теперь можно пробовать новейшие средства для волос и техники окрашивания, когда ей нужен подопытный кролик. Конечно, у всего есть цена: Мейсон, особенный сын Ли, ее хроническое одиночество, вечное затворничество. Сократившийся до ничтожества мир. Грейс обдумывает, что скажет Ли, недоумевая, с чего начать. Представляет ее потрясенное лицо и как этот разговор отразится на отношениях. Покачав головой – так или иначе, это придется сделать, – она выходит из машины. Маленький одноэтажный дом, который Ли снимает в быстро растущем районе Донелсон-Хиллз, остро нуждается в покраске, новых окнах и ремонте крыши. За ржавой оградой – вылинявшая от дождя и солнца веранда, буйные кусты и некогда великолепная магнолия. Недавно в нее попала молния, и теперь лишь черный, обугленный пенек напоминает об утрах, проведенных под ее сенью. Грейс не раз предлагала подыскать рабочих, которые привели бы участок в порядок, но Ли каждый раз говорила, что разберется сама. Грейс заходит через боковую дверь. Из глубины дома доносится голос Ли. – Ну же, малыш, – безостановочно уговаривает она сына. – Ты должен постараться. Грейс на цыпочках подкрадывается к спальне Мейсона и останавливается в коридоре. Ли пытается надеть на сына майку. Она растягивает ворот, но стоит голове исчезнуть под тканью, как Мейсон тут же принимается в испуге выдираться из матерчатой утробы, пав жертвой одной из своих многочисленных фобий – боязни замкнутого пространства. Мейсону и Луке по семь, но Мейсон сам одеваться не хочет. В итоге парня каждый раз одевает мать, причем в неизменном порядке: правый носок, левый носок, белье, брюки – никаких шорт даже в жарищу, – футболка с длинным рукавом, рубашка с коротким поверх (только мягкий хлопок) и простой резиновый браслетик на левое запястье. – Милый, пожалуйста, не сопротивляйся. – Не могу, ты делаешь все неправильно. Самообладание Ли дает трещину. Ее буквально трясет, но она смахивает прядь со лба тощим запястьем и начинает снова, слой за слоем. Грейс тихо стучится, не желая испугать Мейсона. – Привет, не слышала тебя. – Ли поворачивается к гигантским настенным часам. – Уже пора? Грейс знает, что Ли сейчас просчитывает ежеутренний ритуал: накормить завтраком Мейсона, поесть самой, принять душ, дождаться Ноа – надомный учитель и эрготерапевт сына, – смешать краску и подготовить парикмахерскую. У Ли звонит телефон, и она прерывается, чтобы ответить на вызов. Мейсон, закатив глаза, переключается на Грейс: – Пожалуйста, помоги мне. Она опускается на колени. – Конечно, если что – зови. – Ну почему она все делает не так? Мы же ничего не меняли с тех пор, как мне исполнилось пять! – Знаю, – с улыбкой отвечает Грейс. – Давай помогу. Мейсон поднимает руки над головой, и она снимает с него майку. До чего очаровательный малыш. Копна непокорных кудряшек. Невозможно бледная кожа, несмотря на часы, проведенные на свежем воздухе. Хрупкое тело. Красные пятна, что порой расцветают у него на щеках, как маки. – Ну и что у нас здесь? – Осмотрев майку, Грейс цепляет ярлычок. – Ага, вот кто проштрафился! Скрестив руки на груди, Мейсон притопывает ногой. – Ну все, у нее маразм уже начинается. Определенно. Грейс, хохотнув, берет со стола Ли ножницы и срезает этикетку. – Ты же знаешь, у твоей мамы забот полон рот. Не суди ее строго. – Она бросает взгляд на Ли, которая еще разговаривает по телефону, повернувшись спиной к обоим. – У тебя самой забот полон рот, но ты никогда не забываешь срезать ярлыки с одежды Луки. – Лука ничего против них не имеет. – Ну, если бы имел, ты помнила бы. – Он передергивает плечами. – Возможно, – подмигнув, говорит она и помогает ему надеть обе рубашки, а затем отходит и оценивающе его осматривает. – Какой красавчик! Мейсон церемонно кланяется. – Как это тебе удается? – закончив телефонный разговор, спрашивает Ли. Мейсон, выпрямившись, бросает на нее настороженный взгляд. – Грейс нашла ярлык. Последнее слово он произносит так, словно это что-то омерзительное. – А он был? – Ли определенно в замешательстве. – Хм, я вроде бы все срезала. – Эй, да ладно тебе. С кем не бывает. Верно, милый? Грейс бросает на Мейсона строгий взгляд. Вздохнув, тот уходит в столовую – но по дороге врезается в костлявое бедро Ли. Та прижимает к глазам кончики пальцев. – Порой мне кажется, что Мейс меня ненавидит. – Ничего он тебя не ненавидит. – Грейс ласково приобнимает подругу. – Это называется радости материнства. Дети для того и созданы, чтобы портить нам кровь. – У тебя с Лукой никаких проблем. Таких точно нету. – Лука и Мейсон совершенно разные, – пожимает плечами Грейс. Ли бросает взгляд на часы снова. – Черт! Слушай, ты, случайно, не могла бы… Грейс уже знает концовку: «Ты не могла бы приготовить ему завтрак?» – Конечно. Они научились понимать друг друга с полуслова, когда Ли, мучаясь неизвестностью, ждала диагноз Мейсона. Грейс к тому времени оправилась от развода с Чэдом, своим бывшим, и как смогла ее поддержала. Затем, поняв, что ребенка с дисфункцией сенсорной интеграции лучше учить на дому, Ли уволилась из престижного нашвиллского салона красоты «Парлор и Джюк» и, превратив свой гараж в студию, стала принимать клиентов на дому. – Ноа приедет через час, – продолжает Ли. – Я не могу позволить себе отменить никого из сегодняшних клиентов, но… – Она качает головой. Грейс в курсе, что Ли нужно обслуживать человек шесть в день, чтобы заработать на Ноа и оплату счетов. Хоть тот и сделал большую скидку, Ли еле сводит концы с концами.