До того как убили маму, они всей семьей совершали вылазки к озеру Раднор, а по выходным ездили в «Голубиную кузню» и «Гатлинбург». После – пришлось довольствоваться старыми телефильмами и едой из полуфабрикатов, а на улицу выходить разве что проверить почтовый ящик. Здесь же, куда ни повернись, красоты природы. Но ей они не нужны. Ей нужен Ноа. Нужна месть. Ли выбирается из шезлонга, набрасывает на голову капюшон и, пошатываясь, бредет по террасе. Как ей теперь быть? Она шагает через двор. Голые лодыжки и икры щекочут тонкие травинки, и Ли подтягивает полосатые носки. А не утереть ли девкам нос, пройдя весь путь к вершине? Странно, подруги, те самые женщины, которые совсем недавно были так близки, вдруг стали чужими. У девчонок настолько безбедная жизнь. Им не понять, через что она прошла, с чем столкнулась. Разве что Грейс… вот как, значит, лучшая подруга платит за открытость и проявленную уязвимость? Тропа уже близко. Не безумие ли лезть на гору в такой час? Ну, не безумнее, чем напиться в хлам после стольких лет воздержания. Не безумнее того, что творила лучшая подруга у нее за спиной на пару с мужчиной, который нравится… нравился ей самой. Не безумнее доверия к людям. Больше она такой ошибки не совершит. Начало тропы обозначено воткнутым в землю колом. А вдруг здесь в траве прячутся ядовитые змеи, а выше по склону поджидают медведь или койот, чтобы сожрать? Всегда можно повернуть обратно. Но от прогулки ее сразу отпустит. Ли упрямо переставляет непослушные ноги, поднимаясь к началу тропы. Одолеть вершину – ее долг перед самой собой. Ее долг перед Мейсоном. Физическая нагрузка и свежий воздух помогут стряхнуть опьянение и прочистить мозги. Она разберется с Грейс и Ноа завтра. Признание. Реакция на него. Настоящая правда, которой никто не знает и не узнает, пока это зависит от нее. А пока – подъем, черт бы его побрал! Ступив на тропу, Ли начинает карабкаться в гору. 25 Грейс Грейс не спится. Как бы ей ни хотелось, чтобы Ли за нее порадовалась, она заранее знала, как та воспримет новость. Но разве можно ее винить за то, что она в ярости и обижена? Грейс снова и снова прокручивает в голове свои отношения с Ноа, как будто листает календарь. Познакомились они давным-давно, в кофейне. Тогда Ноа с кем-то встречался, а у Грейс не было никакого романтического интереса. Потом они стали ходить в один и тот же спортзал. Узнав, что Ноа – эрготерапевт, Грейс несколько раз сводила Луку к нему на прием. После нескольких лет случайных встреч, редких посиделок в барах и подруг, подсеянных в клиентки, Ноа вдруг взял и пригласил ее на настоящее свидание. Она и сама не знала, интересно ей это или нет, а потом закрутилось. Стоило рассказать обо всем Ли еще после первого свидания, но Грейс понимала, что той могли не понравиться романтические отношения подруги с терапевтом ее сына. Грейс тогда и понятия не имела, что между ней и Ноа вспыхнет сильное чувство. Она не хотела, чтобы Ли, с ее ворохом проблем, вдобавок беспокоилась из-за отношений, которые, возможно, не стоили выеденного яйца. На первое свидание они отправились в «Локленд Тейбл», милое хипстерское местечко в восточном Нашвилле. На ней было облегающее платье. Войдя в ресторан и разыскивая Ноа среди смеющихся гостей в полумраке зала, она поняла, что хочет большего, чем просто дружба. Ноа сидел за столиком у окна, свет с улицы обрисовывал черты его мужественного лица. В том, чтобы встречаться вот так, специально, наедине, была непривычная интимность. На миг смятенная Грейс усомнилась, а сможет ли она переступить черту: ведь была Ли, определенные границы, правила, которые друзья не нарушают. Впрочем, тогда, в самом начале, Грейс даже не догадывалась, что подруга питает к Ноа какие-то романтические чувства. Грейс полагала, что заслужила немного радости, хоть что-то для себя. Она столько беспокоилась о Ли и Мейсоне, что было грех не побаловать себя настоящим свиданием с мужчиной, который уже заслужил ее доверие. И когда она, сидя напротив Ноа, флиртуя, опрокидывала бокал за бокалом, в ней впервые за долгое время проснулся неподдельный интерес к мужчине. После ужина Ноа пошел провожать ее к машине и поцеловал на стоянке перед входом. Новый бутик-отель по ту сторону улицы гудел от наплыва туристов: они выплеснулись на крыльцо, врубили музыку и уже начинали буянить. Грейс что-то сказала по этому поводу, и тут Ноа обнял ее за талию, склонился и поцеловал – абсолютно по-взрослому. Его пальцы ласкали кожу ее щек. Все тело Грейс, впавшее в спячку после развода, пробудилось к жизни. Она уехала оттуда в такой головокружительной растерянности, что, нажав кнопку быстрого вызова, позвонила Ли, еще не понимая все значение того вечера. Пробормотала что-то неловкое, объясняя причину звонка, и повесила трубку, так и не рассказав, что ходила на свидание с Ноа. Оглядываясь назад, Грейс понимает, что напрасно так поступила. Следовало признаться еще тогда, разделить каждый шаг отношений с Ли, а не скрывать их, как страшный секрет. Глядишь, Ли поняла бы, что Ноа занят, и переключилась бы на кого-то другого. Грейс видела, что та западает на него все больше, но никак этому не помешала. Она поднимается с постели. Пусть Ли в гневе, но не бросать же ее на улице? Стоит подумать о ее откровениях, как Грейс охватывают ярость и желание защитить. Хоть подруга и держалась молодцом, ей до сих пор больно. Она пытается похоронить горечь, но та все еще жива. Это чувствуется. Грейс на цыпочках спускается по лестнице и прислушивается, пытаясь понять, где Ли. В шезлонгах на террасе никого, одеяла сложены. Во дворе тоже пусто. Может, в доме? Грейс проверяет диван внизу и безлюдную комнату для гостей, даже вновь поднимается в свою с Ли комнату, надеясь увидеть под дверью ванной тонкую полосу света. Ли нигде нет. Проверив, нет ли в телефоне новых сообщений, Грейс снова выходит наружу и быстро обходит двор в надежде найти Ли и поговорить. Так или иначе, они с этим разберутся. предательство предательствопредательствопредательствопредательствопредательствопредательство Предательство – что чувствуешь, если пострадала от него? Теперь я это знаю. Испытала на собственной шкуре. Знаю, каково оказаться его жертвой. Знаю, как оно отравляет душу, заставляя испытывать ярость с неведомой прежде силой. Думаю, все мы в своей жизни хоть кого-то да предавали: друга, любимого, даже самих себя. Но это… Я не знаю, как с ним справиться. Что мне делать? Как через это пройти? Такое предательство невозможно забыть. Прошлое 26 Ли Ли проснулась от отцовского смеха. Она уже и забыла, когда последний раз слышала этот звук. Глянув на часы, Ли со стоном села. В голове пронеслись воспоминания о вчерашней фотосессии. Она представила для нее лучшие работы, и Кевин, одна из звезд парикмахерского искусства, обратил на них внимание. Столько трудов, вложенных в качественное портфолио, и наконец-то усилия начинали оправдываться! Ли выбралась из кровати, потянулась и пошла чистить зубы. Она еще не рассказывала Ширли о фотосъемке. Ребячество, конечно, но хотелось пока приберечь эту сладкую тайну. Приводя себя в порядок, Ли думала о том, сколько всего изменилось за последние два года. Лучшая подруга прошла курс лечения от наркозависимости и до сих пор была в завязке. Ширли даже поступила учиться на парикмахера и стажировалась вместе с ней. Ли знала, что Ширли не пытается взять над ней верх, но ее вечное подражательство уже стояло поперек горла. Да, лучшей подруге требовались цели, но лучше бы она стремилась к собственным, а не копировала ее. В парикмахеры не идут от безысходности. Чтобы следовать по этому пути, нужны самоотдача и навык. Казалось, что Ширли вскоре, как обычно, наиграется, перекинется на что-то другое, но нет. Из кухни вновь долетел смех, и Ли замерла в коридоре. Знакомый звук. Она завернула за угол. Может, пропустила звонок или эсэмэску от Ширли? Та стояла в отцовской футболке, прислонясь к столу, и ела кукурузные хлопья. Ли в миллионный раз отметила, до чего они с подругой стали похожи. Ширли в шутку говорила, что они словно супруги, которые прожили вместе много лет, или как собака и ее хозяйка. Обе начали выглядеть и вести себя одинаково, но Ли не нравилось такое сходство. В последнее время Ширли с нездоровой одержимостью ей подражала. Худела, пытаясь стать такой же тростинкой. Брала ее одежду. Копировала прическу. Пошла учиться той же профессии. Влезла в семью. Отец Ли дохлебывал рядом с Ширли уже второе пиво. Та поднялась на цыпочки за кружкой, и ее икры напряглись, а он, выдохнув дым от корявого косяка, с восхищением прошелся взглядом по ее телу. Ли сглотнула от отвращения при виде плотоядной отцовской ухмылки. – Привет, Пчелка Ли, – с улыбкой повернулась к ней Ширли. – Кофе? – Разумеется. – Ли бросила взгляд на часы. – Что ты здесь делаешь в такую рань? – Так я же всегда здесь. – Да, но не в таком же виде? – Ли указала на футболку и голые ноги подруги. Ширли схватила две кружки и протянула Ли. – Пью кофе. – Пап? – Ли повернулась к отцу. Ширли сменила позу на более устойчивую и обвила себя за узенькую талию, свесив кружки с пальцев. – Что ж, рано или поздно все равно пришлось бы сказать. – Ширли посмотрела на Гарольда и перевела взгляд на Ли. – Только не бесись, ладно? – С какой стати мне беситься? – Ли могла бы ответить, что уже на грани, но ждала объяснений.