Грейс идет обратно в дом, однако Ноа уже исчез в комнате Мейсона. Она принимается наводить порядок: складывает книги в стопки, упорядочивает сборники рок-музыки, солдатиков, кубики для занятий математикой и прочие игрушки, взбивает подушки и возвращает книги на места. Из-за чего Мейсон так расстроился? Кошмар? Грейс останавливается у ряда коробок с документами, составленных возле книжного шкафа. Мейсон добрался и до них и в неистовстве разбросал содержимое. Собираясь разобрать все бумаги Ли, Грейс перевезла их к себе в дом, но вскоре поняла, что в ее жизни матери-одиночки не осталось тихих мгновений. Не то что до документов Ли не добраться, некогда нежиться в ванне, ходить на йогу или запоем смотреть сериалы. Теперь все свободное время уходит на решение организационных вопросов: терапия Мейсона, добавочные платежи, документы в школу, факультативные занятия для обоих мальчиков, последние, застрявшие документы из суда. Жизнь превратилась в вереницу встреч, бумажной возни и компромиссов, которые нельзя назвать неожиданными. Грейс забрасывает часть папок обратно в коробки. Навострив уши, она прислушивается к звукам из комнаты Луки, но его дверь закрыта. Сын всегда спал непробудным сном, даже в те ненастные ночи, когда по соседству ревели сирены штормового предупреждения. Грейс на цыпочках прокрадывается в конец коридора и проверяет, как дела у Луки. Вокруг его ног обмоталась простыня, руки в победном жесте вскинуты над головой. Мгновение она смотрит на него, потом поправляет одеяло и прикладывает ко лбу прохладную ладонь – нет ли температуры? Лоб у Луки теплый, но не горячий. На обратном пути она останавливается под дверью Мейсона и прислушивается, но все тихо. Грейс осматривает коридор, ванную, кухню и, убедившись, что погром не затронул остальные уголки дома, облегченно вздыхает. Вернувшись в гостиную, она продолжает укладывать личные вещи Ли по коробкам. В человеческой жизни столько документов! Большая часть касается бизнеса покойной подруги: налоговые декларации, списанные кредиты, квитанции, счета. Надо еще не забыть ликвидировать бизнес Ли. Перебирая пухлые картонные папки, Грейс режет палец о прошлогоднее заявление о налоговом вычете. – Проклятье! – Посасывая ранку, она закрывает коробку. – Эй, ты тут? – Ноа щурится от яркого света гостиной. – Как Мейсон? – Грейс поворачивается к нему, не вынимая палец изо рта. – Что с тобой? – Бумагой порезалась. – Опустив руку, она выглядывает в коридор. – Мейсон заснул? – Да. – Ноа плюхается на диван. – Спасибо, что успокоил его. – Грейс опускается рядом. – Он рассказал, что его так расстроило? – Говорит, что-то искал, – почесав шею, отвечает Ноа. – Искал? Грейс проверяет палец – не выступила ли кровь? – Да, какую-то вещь матери. Вероятно, личную, которую сможет оставить. Грейс опускает палец. – Ну, конечно, Мейсон хочет что-то на память! И как я сама об этом не подумала? Завтра она переберет вещи Ли и спросит у мальчика, что тот хотел бы себе оставить. – По-моему, у тебя и так хлопот полон рот. – Ноа встает, упираясь руками в бедра. – Слушай, я подумываю вот о чем: давай один продолжу паковаться у нее в доме? Или мне остаться здесь? – Нет, ступай. Нам надо убрать все оттуда за два дня. – Она доводит его до двери и внезапно замирает. – Черт! Моя машина осталась возле дома Ли. – Завтра заберем. Ноа притягивает ее к себе и страстно целует. Его рука спускается по ее спине, потом переползает на живот. Грейс отстраняется. – Как ты себя чувствуешь? Ну, малыш и остальное? – интересуется он. Грейс складывает руки на животе в защитном жесте. – Хорошо. А что? Ноа с улыбкой вновь придвигается, собираясь поцеловать. Язык, дразня, скользит по ее шее. – Так, на всякий случай спросил. Кожу начинает сладко покалывать. Грейс привлекает Ноа к себе, и тот ее целует, а затем они размыкают объятия. Еще не признались друг другу в любви, хоть у Грейс в животе и растет общий ребенок, но она знает: скоро. – Сладких снов. Звони, если понадоблюсь. – И тебе спокойной ночи. – Она затворяет дверь и приваливается к ней, а потом уходит в спальню. 45 Ноа Проехав половину пути до Ли, Ноа внезапно обнаруживает, что при нем нет телефона. – Проклятье! Возвращаться к Грейс уже поздно, но иначе утром с ней никак не свяжешься… Ноа разворачивается. Просто отвратительно, до какой степени человек чувствует себя голым без мобильника! Эти технологии, они как наркотик! Палочка, блин, выручалочка… Вернувшись, Ноа видит, что в окнах не горит свет. Грейс уже легла спать? Он находит в связке ключ от ее дома. Войдя, шепотом окликает Грейс, но ее комната в задней части дома. Грейс обычно спит под приложение, которое создает убаюкивающий белый шум, так что разбудить ее будет трудно, а вот Мейсон – другое дело. Ноа щелкает выключателем и начинает искать сотовый. Того нет ни на столике у входа, ни на диване. Неужели выронил из кармана, укладывая Мейсона спать? Плохо, если так. Он обходит гостиную и останавливается рядом с письменным столом Грейс. Это красивый антиквариат, который они вместе обнаружили на блошином рынке в Нашвилле. Поторговавшись, Ноа сбил цену, загрузил покупку в дешевый автомобиль, взятый ими в тот день напрокат, и помог Грейс поставить приобретение перед эркерным окном. Он проводит пальцами по древесине и вдруг замечает свой телефон. Его уголок выглядывает из-под коробки с документами. – Ага! Надо думать, это Грейс его сюда положила. Ноа приподнимает коробку и замечает на крышке надпись «Личное», сделанную ее рукой. В последнее время обоим пришлось столкнуться с кучей бумажной возни. Все деловые счета Ли, опека над Мейсоном, документы для суда и налоговая отчетность. Ноа внес лепту тем, что упорядочил, промаркировал и сложил по папкам всевозможные документы мальчика, избавив от этой заботы Грейс. Хотя понятно, что в коробку с надписью «Личное» лезть не надо, любопытство берет верх, и Ноа заглядывает внутрь. Несколько фотографий, под ними журналы и папка с надписью «Гарри». Что еще за Гарри? Только Ноа собирается закрыть коробку, как его взгляд падает на верхнюю фотографию. Пульс почему-то учащается. Ноа достает снимок, и сердце бухает в ребра, словно пытаясь их проломить. С изображения смотрят две женщины – одна из них Ли. Они дружески держатся под руки, Ли чуть подалась вперед, приоткрытые губы смеются. Обе девушки почти одного роста, похожие прически, одинаково худосочные тела, бледная кожа и огромные глаза. – Что ты здесь делаешь? Ноа роняет снимок обратно в коробку и придает лицу невозмутимый вид. – Ой, извини. Грейс в шелковой пижаме, и сквозь тонкую ткань угадываются очертания тела. Ноа поднимает телефон. – Видимо, выпал из кармана. – Лежал в коробке? – спрашивает она, бросив взгляд в ее сторону. – Нет, под коробкой. – Ноа вновь берет фото. – Прости, не совладал с любопытством. Последнее время у нас было столько бумажной возни, приятно увидеть Ли на обычном снимке из жизни. Отличный кадр. – Ты про какой? Грейс подходит к коробке, и Ноа передает фотографию. Она с горькой улыбкой обводит контур Ли. – Да, отличный. Здесь она еще до нашего знакомства. Грейс возвращает снимок на место и закрывает крышку. – Пока не решила, что с этим делать. Все такое личное, даже неловко копаться. Понимаешь? – Грейс накрывает крышку ладонью. – Я тут подумала… возможно, Мейсону однажды захочется все это получить. – Наверняка. А кто с Ли рядом? – спрашивает Ноа, склонив голову набок. – Сестра? – Ли была единственным ребенком в семье. Это лучшая подруга. – Мне казалось, ее лучшая подруга – ты. – Он старается, чтобы голос звучал спокойно, не хочет выдать волнение. – Да. Я имела в виду до того, как мы познакомились. – Грейс сдвигает коробку на край стола, и Ноа протягивает руки, чтобы помочь опустить ее на пол. – Эй, я и сама вообще-то могу. – Грейс закатывает глаза. Ноа, сдаваясь, поднимает руки. – Знаю, ты сильная женщина и способна все сделать без меня. Однако не забывай о беременности.