– Эй, Грейс! Взгляни на меня. У тебя точно все хорошо? Заступив ей путь, Ноа смотрит на ее живот. – Да, хорошо. С ребенком все хорошо. – Грейс накрывает малыша в утробе рукой. – Смерть как хочу в туалет. Приподнявшись на цыпочки, она целует Ноа, закрывает дверь на замок и смотрит в зеркало. На горле уже проступают синяки. Следы, оставленные пальцами Ноа. Но в самом ли деле она слышала те самые слова? Грейс вспоминает разговор с Ли в Блэк-Маунтин. Ли бы точно знала. Нет, вряд ли, не может быть, чтобы он… Ноа стучит в дверь. – Грейс? – Костяшки пальцев выбивают на древесине дробь, в голосе беспокойство. Сделав вдох, она плещет водой в лицо, затем одевается и, осторожно переступая порог, выходит в спальню. Ноа натягивает футболку. Уже застегнутые джинсы свободно сидят на бедрах. Его широкая спина закрывает от Грейс кровать. Ноа оборачивается: – А, вот и ты. Грейс тщетно пытается прочесть выражение его лица. Он делает несколько шагов к ней, и ее дыхание прерывается. – Ты ведь говорила, что все хорошо. Грейс, кивнув, вновь прикасается к горлу. Взгляд Ноа следует за ее пальцами, и Грейс поспешно роняет руку. – Черт! Это я тебя так? Грейс поднимает голову, показывая ему шею, под синяками бешено стучит пульс. – Черт, Грейс. – Ноа касается отметин и осыпает ее горло нежными поцелуями. – Может, лед приложим? – Нет, все хорошо, правда. – Она ищет сумку. В комнате ли та вообще? – Что ты только что говорил? – Когда? – Во время секса. Что ты сказал? – Понятия не имею. Был, как говорится, во власти момента. – Взгляд Ноа непроницаем. – С тобой точно все хорошо? По коже бегут мурашки, сердце частит. Хочется засыпать Ноа миллионом вопросов, буквально потребовать, чтобы он повторил свои слова, повторил то, что она слышала так четко. – Со мной все хорошо. Просто не могла дышать, – вместо этого отвечает Грейс. Оба глядят друг на друга. Слова Ноа звучат искренне, но глаза… Она не может их прочесть. И лихорадочно ищет, что сказать. – Ладно, тебе хотя бы понравилось? – Шутишь? – Ноа целует ее в макушку. – Да это был самый крутой секс в моей жизни. Беременность только добавляет тебе привлекательности. Сдерживая желание стереть поцелуй, она выдавливает улыбку. – Хочешь, посмотрим фильм или сходим еще куда-нибудь? – Грейс жаждет, чтобы Ноа немедля убрался, но приходится включать соображалку. Нужно выяснить правду. – С радостью. Мальчиков захватим? Она кивает. Ноа исчезает в коридоре. Грейс охватывают ярость, страх и недоверие. Она вспоминает слова – те самые, – которые Ноа сказал во время секса. И не только ей, а кое-кому еще. Той, которую Грейс любила. Той, которая мертва и не может быть свидетелем обвинения. Они с Ноа столько раз занимались сексом, так почему именно сейчас? Почему лишь теперь он открыл свое подлинное лицо? Сердце Грейс колотится о ребра. Жаль, нет записи разговора. Она позволила бы доказать свою правоту кому угодно. Впрочем, самой-то Грейс доказательства не нужны: она знает. Знает, что слышала. Знает, что Ноа не такой, каким хочет казаться. Знает правду. Часть четвертая Ложь, которую мы рассказываем От другой жизни вас отделяет одно-единственное решение. МАРК БАТТЕРСОН 48 Грейс Грейс ошарашена. Все это время, прямо у нее под носом. Ноа! Тот парень с вечеринки – Ноа. Просто не верится. Каким ветром его занесло к ней в дом? Как она могла быть такой слепой? И как не поняла Ли? Какой-нибудь его взгляд, голос, ее собственная интуиция – неужели ничто не насторожило? К счастью, вчера, когда Грейс пыталась собрать пазл воедино, Ноа решил ночевать у себя. И вот, завернувшись в одеяло, она с чашкой кофе в руках наблюдает за рассветом, а потом идет в душ и готовит для спящих мальчиков ланчи и перекусы. Ее мозг работает на сверхсветовой скорости. Припереть Ноа к стенке, рискуя тем, что ситуация выйдет из-под контроля? Потребовать объясниться и рассказать свою версию событий? Грейс взвешивает варианты. Пока не станет ясно, как вести себя с ним, лучше сохранять статус-кво. Что до девчонок, рано или поздно придется рассказать им правду о Ли. К счастью, Мейсон будет ходить в научный лагерь, так что на этой неделе не придется изыскивать предлоги оградить его от Ноа. Это даст ей время продумать следующий ход. Грейс звонит на работу. Сказавшись больной, она будит мальчиков и собирает Луку в школу, а Мейсона в лагерь. После быстрого завтрака они втроем загружаются в машину. Несмотря на события прошлой ночи, Грейс восхищается Мейсоном: он так хорошо справляется с горем, переехал в новый дом, обрел брата и новую маму, даже отваживается на авантюры вроде лагеря. Сейчас Мейсон посещает психолога дважды в неделю: обычно у него терапия раз в неделю, но теперь вторая сессия должна помочь справиться с горем. Грейс всегда к услугам Мейсона, если он хочет поговорить, что редкость, и в то же время старается не наседать. Мальчик не просто требует личного пространства, он действительно нуждается в нем, а для Ли всегда было проблемой его предоставить. С болью в сердце Грейс вспоминает прошлую ночь. Дело не в том, что Ноа ее душил – у них и раньше бывал грубый секс, – а в тех самых словах. Словах с вечеринки. Грейс содрогается. До чего же легко ему все доверились… до чего легко ему доверилась Ли. Первым Грейс высаживает Луку, а Мейсона везти до научного центра еще двадцать минут. – Волнуешься из-за сегодняшнего? – спрашивает она. – Чувствую себя так, будто ждал этого момента всю взрослую жизнь. – Всю взрослую жизнь, в целых семь лет? – Мне скоро исполнится восемь, – погрозив Грейс пальцем, отвечает Мейсон. – Все ближе к могиле, да? Он качает головой: – Можно сказать, древний старик. Грейс улыбается ему в зеркало заднего вида. – Знаешь, что сегодня будешь изучать? – Учитель сказал, что поговорим об анатомии, биологии, а закончим роботами. – Ух ты! – Грейс ждет продолжения, но его нет. – Как, старичок не возражает против музыки? – 91.1 FM, пожалуйста. Грейс нажимает кнопку настройки, и салон наполняют звуки классической музыки. Десятью минутами позже она паркуется на просторной стоянке, окруженной старыми деревьями, заводит Мейсона внутрь и записывает в лагерь. Он кладет рюкзак и пакет с ланчем в именную ячейку.