3 Ли – Нет, ну я просто обязана рассказать вам, что было сегодня ночью. Это умора. Серьезно, просто умора. – Элис поправляет шарф на ключицах и орет на дочь, узурпировавшую пожарный шест на игровой площадке «Две реки». – Оливия! А ну живо слезь с этой палки! – Надеюсь, лет через десять ты ей таких слов говорить не будешь, – шутит Кэрол, очищая апельсин для своей дочки Зои. Ли сидит в парке на одной скамье с Кэрол, Элис и Грейс и не сводит глаз с Мейсона, который, стоя возле качелей, играет с воздушным змеем. Такая встреча для подруг – своего рода ритуал: они собираются вместе с детьми днем после школы хотя бы раз в неделю. Элис выпрямляет ноги, и ее яркая юбка шелестит у лодыжек. – Серьезно? Мне не до шуток. Оливия сейчас прямо-таки одержима шестами. Как увидит, сразу обвивается вокруг и виснет. Я спрашивала почему, и знаете, что она ответила? Мол, это так приятно. – Не маловата ли она для такого? – смеется Грейс. Элис поднимает солнечные очки на лоб. – Женщина с рождения… – Она выгибает брови, и ее «авиаторы» соскальзывают на место. – Так вот, этой ночью у нас с Фредом в кои-то веки случился секс. Начали, значит, и я вдруг чувствую такую… неловкость. Прикидываете? Неловкость… под собственным-то мужем! Лежу, пытаюсь расслабиться, но только подумаю о презервативе, черт бы его побрал, и… – Фу! Вы что, до сих пор с презиками? И это-то в тридцать с лишним? – спрашивает Кэрол. – Ну, не у всех же мужья соглашаются на вазэктомию. – Уела. – Так вот, я вся расстроенная из-за презерватива, и вдруг… вдруг происходит… инцидент. – Какой еще «инцидент»? – любопытствует Грейс. Элис вздыхает. – Ну, лежим мы, значит, в миссионерской позе, и вдруг воздух между нами… как пукнет! Кэрол прыскает, брызгая соком из апельсина. – Нифигасе! – смеется она, облизывая пальцы. – Право, я в жизни большей хохмы не слыхивала! Ли закатывает глаза под солнечными очками и тоже добродушно смеется. Ох уж эти приятельницы с их байками о сексе! Ли ни с кем не спала с тех самых пор, как родился Мейсон. Пока Элис и Кэрол жалуются на храп мужей и недостаток романтики, Ли спит одна ночь за ночью и уже забыла, что такое секс. Одиночество стало неотъемлемой частью ее жизни. Перед глазами мелькает образ Ноа, но Ли прогоняет фантазию и с улыбкой поворачивается к Грейс. Слава богу, та тоже без партнера, иначе Ли оказалась бы в компании подруг белой вороной. – Настоящий пердеж, грудью к груди! – продолжает Элис. – Я такая: «Ну и что теперь? Начнем при поцелуях зубами стукаться, будто шестнадцатилетние?» Я серьезно, это что вообще такое? Эй, Оливия, а ну слезь с шеста и пусти на него других, не то уйдем сию же минуту! Слышишь меня, дорогуша? – Вы хоть кончили? – спрашивает Грейс, краем глаза приглядывая за Лукой, который катится на животе с горки. – Да. – Элис собирает подол юбки и завязывает под коленями в узел. – Не знаю, как нам так повезло. Оба смутились донельзя. Очень грустно, ведь когда-то мы срывали друг с друга одежду при первой возможности. А теперь будто два неуклюжих великовозрастных девственника. Кивнув, Кэрол вручает помятый апельсин Зои. – У меня история еще круче. На днях мы с Чарли в первый раз за три месяца занялись сексом. Целых три месяца, каково? Управились секунд за двенадцать. Позорище, да и только. – Все из-за детей. – Элис переводит взгляд на Зои с Оливией. Те носятся за Лукой, а Мейсон сосредоточенно мастерит змея, не обращая внимания на суету вокруг. – В смысле, – продолжает она, – вы помните, как просыпались по выходным и… например, нежились в постели, а не сразу вскакивали из-за голосов малышни? То им неймется поделиться тем, что приснилось, то рассказать, что хотят на завтрак, или пожаловаться на свои мелкие неприятности. Ли тянет бурно запротестовать. До Мейсона она влачила мрачное существование, проигрывая битву со своими демонами, и… нет. Невообразимо. С Мейсоном крайне тяжело, но он стал ее якорем. Он помогает ей выжить, и она никогда не вернется к прежнему. – А еще наши спиногрызы любят лупить прямо по мочевому пузырю, словно чуя, куда именно врезать, чтобы ты побежала писать, – добавляет Грейс. – Я не шучу, иногда мне кажется, что Оливия и впрямь пробила мне мочевой пузырь коленкой. – Элис вздыхает. – Как раз на днях разговаривала обо всем этом с Фредом. Знаете, как у нас было раньше? Каждое утро я осыпала его пылкими поцелуями… – Тошнотными, – шутит Грейс. – А потом шла готовить кофе и блинчики. Мы неспешно занимались сексом, валялись в постели и решали, как проведем день. Никаких значительных забот и тревог, лишь размышления о том, где купить еду навынос и что за фильм взять в прокате. Эх, какие тогда были блокбастеры… На самом деле, раньше мы действительно выбирали, как распорядимся днем. Вы хоть представляете, каким странным это кажется теперь? – Ну да, понимаю. Еще бы! – Кэрол бросает взгляд на Ли, наконец заметив ее молчание. – Эй, Ли, ты как? Ли с натянутой улыбкой встряхивает головой. – Извините. Я сегодня чутка рассеянная. Плохо спала. Но звучит и впрямь ужасно. Я о вашем пуке. Подруги смеются, Элис утирает слезы. – И когда страстного любовника подменили просто соседом по комнате, а, девчонки? – У меня есть теория, – встревает Кэрол. – По себе сужу: родительские обязанности и романтика не очень-то совместимы. Читала в одной статье, что супруг превращается в кого-то вроде родственника. Кажется, это называется привыканием. – Так и есть, – кивает Грейс. – Постоянно об этом говорю, потому и развелась. Кому охота спать с родней? Сколько бы Ли ни читала о растущем числе разводов и распавшихся союзов, ей все равно хотелось найти пару. У нее никогда не было нормальных отношений. И жаждет она так же сильно, как и счастья для Мейсона. Мысли вновь сворачивают на Ноа, и внутри становится жарко. – Мы живем на Юге, сама знаешь, – шутит Кэрол. – Так что спать с родственниками… – Она бросает взгляд на телефон, вибрирующий в руке. – Тьфу ты! Моя мать. – Ответь, – требует Грейс. – Ответь, пожалуйста, – просит Элис и, дурачась, молитвенно складывает руки. – Шерил – звезда души моей! – Громкую связь для нас включишь? – с внезапным интересом добавляет Ли. – Ладно, – со вздохом соглашается Кэрол и подпускает в голос энтузиазма. – Привет, мама! Я сейчас в парке с девчонками, так что не могу разговаривать долго… – По-моему, у меня рак. Ли аж дергается. Обычно эмоциональные выбросы Шерил смешны, хоть и граничат с ипохондрией. Вспомнить хоть тот случай, когда ее чуть не арестовали за кражу манекена в «Кмарте»[2]: она захотела надетое на него платье, а то не предназначалось для продажи. Или случай в автобусе, когда Шерил отказалась уступить место беременной: мол, о стариках все забывают, к тому же будущие матери по всему миру носят корзины на головах и младенцев за спиной, так что постоять немного в транспорте сущий пустяк. Или когда Шерил чуть не довела внучку до слез, запрещая смотреть диснеевский мультфильм про принцессу: дескать, это вредно, потому что он учит полагаться на мужчин. Какой нелепой ни была бы ситуация, Шерил неизменно давала повод для веселья. Кэрол театрально возводит глаза к небу. – Нет у тебя никакого рака. – Нет, есть, я знаю. – Еще раз: у тебя нет никакого рака. «У нее стопроцентно нет рака», – повернувшись к Элис, произносит Грейс одними губами. – Знаешь, Кэрол, твой отец-то, он ведь умер от рака. Так и со мной может случиться. – Мама, это все при мне было, помнишь? Я в курсе, что папа умер. – Тогда ты должна знать, что у меня тоже рак и я скоро умру, и все вы, девоньки, останетесь без матери. О боже. В этом-то, – ее мать с резким вздохом понижает голос до шепота, – все и дело. Шерил разражается тирадой о боли и уплотнениях в своей правой груди. На этой неделе – грудь, на прошлой – мозг, на позапрошлой – щитовидка, поджелудочная, лимфоузлы и толстая кишка, если Ли не подводит память. Вот где настоящий ипохондрик, и Ли с подругами боятся, что, когда Шерил прижмет по-настоящему, ей попросту никто не поверит. – Ты грудь регулярно проверяешь? – Кэрол грозит Зои пальцем, шипит на дочь и велит бросить ветку, которой та гоняет Луку. – Нет, но, когда мы с Эрни дурачились, он схватил меня за грудь и сказал… – Ой, мама, замолчи немедленно! Ты разговариваешь по громкой связи. Грейс и Элис, смеясь, наклоняются поздороваться с Шерил. Ли было нелегко воспринять даже то, что Шерил вообще начала с кем-то встречаться после смерти мужа. Но шуры-муры с почтальоном Эрни – это вообще ни в какие ворота. – Мне пора. Нет у тебя никакого рака груди, поняла? – Но я зашла на один сайт, и ты не поверишь, что там написано. Подожди, сейчас найду… – Из телефона доносится шелест бумаги. – Ты что, распечатала статью? У тебя же вроде принтер сломался?.. слушай… Ладно, не важно. Просто кончай гуглить всякую ерунду. Нет у тебя рака, ты как огурчик. Как ни придешь к врачу, все у тебя хорошо. Прямо-таки отлично. В твоем возрасте таких здоровых людей еще поискать. – Ха-ха, Кэрол. Очень смешно. – Мне правда пора. – Передай моей сладенькой внученьке громадный поцелуй от бабули.