Зев: «Да, славная работа. Карл, фанатам понравилась та фраза, которой вы закончили. Они хотят, чтобы вы почаще её повторяли. Только не переборщите, а то зрителям станет боязно». Я вздохнул. Карл: «Зев, что мы можем для вас сделать?» Зев: «Я хотела, чтобы вы знали: я включила вас двоих в программу шоу, которое будет через два дня». Пончик: «КАК ЭТО ДВОИХ? А МОНГО И КАТЯ КАК ЖЕ?» Зев: «Катя остаётся в Подземелье. Монго оправляется в клетку». Карл: «Что это за шоу?» Зев: «Оно суховато по сравнению с теми, к которым вы привыкли, но я уверена, вы сумеете его приперчить. Эта программа называется „Планета прекрасная“. Она в этом сезоне популярна как никогда. Это скорее не интервью, а рассказ. Вы отправляетесь в дикторскую кабину и читаете подготовленный текст. Это программа новостей планеты текущего сезона. Публика без ума от культуры Земли, и вы будете представлять какой-то её пласт». Карл: «Как мы „сумеем его приперчить“ приперчить, читая подготовленный текст? К тому же я отказываюсь читать пропагандистскую хрень против Земли. Категорически». Пончик: «О ЧЁМ МЫ ДОЛЖНЫ ГОВОРИТЬ?» Зев: «Ну… Я не знаю. По поводу тематики я ещё свяжусь с вами». Карл: «Зев, вы просто беспардонно лжёте. О чём будет наш пласт?» Зев: «О конкурсах красоты. И о выставках животных». Пончик ахнула так, что мы все услышали. Пончик: «МЫ В ДЕЛЕ! ЖДУ НЕ ДОЖДУСЬ». Я был готов протестовать, но тут же понял: это будет райский отдых по сравнению с тем, что происходило раньше, когда мы появлялись на шоу. Да что может случиться страшного в дикторской кабине? Карл: «Договорились. Мы согласны. Но я не буду читать текст, если в нём будет враньё». Пончик: «ЙЕЙ!» Зев: «Йей!» * * * Мы решили, что заберёмся в этот Кошмарный только после восстановления Защитной оболочки. Это большой поезд, длинный, и лучше всего очистить его от мобов при помощи моего метода оболочки и не рисковать перед встречей с какой бы то ни было неизвестностью. Мы остались на станции двести восемьдесят один, за две станции до той пересадки, где можно будет попасть в Кошмарный. Следовательно, у нас была возможность посетить клуб «Десперадо» после итогового новостного телевыпуска. Затем мы выспимся, потренируемся и – возвратимся в мир. После краткого визита в туалет я вернулся в зону безопасности, которая угнездилась внутри целиком стеклянного магазина «Пончики и кофе»[65]. Бопка по имени Нодд, который там заправлял, был моложе тех, что встречали нас обычно. – Привет, – обратился я к Нодду. – Мне бы чёрного кофе. И ещё я хотел бы меню для ремесленного стола. – Конечно, – отозвался он и вывел для меня меню. Оно состояло из длинного перечня таблиц, большинство из которых показались мне бесполезными. Большинство из них стоили двадцать пять тысяч золотых или вроде того. И там было всё, от общего Стола ремесленника до сверхспецифической Ремонтной станции пчеловода. Я долго изучал список, пока не отыскал то, что мне было нужно, и передал Защитнику Бопка один из двух своих бесплатных купонов. – Беру вот это. – Придвинул к нему ещё два купона на обновление. Хотя и сомневался, правильный ли ход я делаю. – И я хотел бы поднять Стол сапёра до третьего уровня. Моя книга подтвердила то, о чём я уже догадывался. Пока я использовал инженерный стол для создания любых видов брони, эта бронебелиберда оставалась малопригодной для защиты, для применения по назначению. Я мог преобразить что-нибудь в шлем, мог нахлобучить его себе на голову, но система не признавала его шлемом. Это не имело большого значения для большинства обходчиков. Но только не для Кати и её расы. То, что Катя могла носить, не увеличивало её массу. Однако если я создавал предмет и придавал ему форму на инженерном столе, описание этого предмета менялось. И мне оставалось только вызывать таблицу своей новой Мастерской оружейника, выбирать предметы и затем находить в списке их предназначение. Когда я сделал свой первый образец шлема, в списке нашёлся единственный вариант для него: Фиговый шлем. Зато сейчас он значился в списке как шлем, к тому же он приспосабливал (слегка) свой размер для моей головы или Катиной. Но самое важное – когда Катя надевала его, он увеличивал её массу. Я пока не мог добавлять чары или использовать в качестве сырья бóльшую часть металлов, но это не было великой проблемой. Я мог изготавливать из металлолома и кожи простые предметы, с тем чтобы затем мы могли продавать их. Когда я читал свою книгу, мой глаз зацепился за один фрагмент в главе об изготовлении бомб. «(Комментарий обходчика Розетты, изд. 9-е.) Сотоварищи мои, ведомы вам сумы высокого сумасшествия, грузы безумия бронзового уровня и тяготы больших урожаев? Они не так бесполезны, как кажутся стороннему глазу. Ведь они нет-нет да и падают в ямы быстрого распада и взрываются, они страшно опасны, если, конечно, не покоятся в ваших инвентарях. Но через пятнадцать секунд ожидания после избавления от них их уже почти невозможно использовать, так как они могли взрываться (и взорвались уже) в те пятнадцать секунд. Я обнаружила выход. Если вы сумеете найти или сотворить пригодный для ношения рюкзак, ваши грузы не утратят стабильность, пока рюкзак будет на вас и он будет прилажен к вам. Сказанное справедливо и для прочих участников вашей партии, если вы передадите им взрывчатку для использования. Пользуйтесь с осторожностью. (Комментарий обходчика Аллистера. изд. 13-е.) Нет больше пятнадцатисекундного ожидания перед извлечением предметов из инвентаря, так что данный комментарий по большей части чушь. Могу подтвердить: рюкзаки и сейчас поддерживают стабильность. Однако же они пригибают человека к земле и служат не так хорошо, как инвентари. (Комментарий обходчика Форкита, изд. 20-е.) Сейчас рюкзаки лишь замедляют распад, а не предотвращают. Узнал об этом благодаря тяжёлому случаю. Покойся с миром, моя сестричка. Молюсь, чтобы читающий эти слова сегодня в её честь убил врага. Это ведь всё, что можем сделать, разве не так? Звали её Баркит, она была всем, что у меня оставалось. Я не забыл утрату, но выдюжу». Вся эта информация была ценной для меня. Но пока что я собирался воспользоваться только тем, что узнал про рюкзаки. У меня появилась идея. И я нацелился сделать рюкзак. Работая, я раздумывал об обходчике Форките и его сестре. Он сделал приписку к двадцатому изданию и сделал её, насколько я мог определить, как минимум на одиннадцатом этаже. Он оставил во всей книге пространные комментарии, подтверждая или опровергая многие её утверждения. Он даже оставил инструкции о том, как вписывать дополнения, то есть о том, что было мне недоступно при использовании принципа блокнота. Изначально Форкит принадлежал к расе ургайлов – маленьких крылатых существ, своего рода демонов. При выборе он сохранил свою расу. Его класс – Сапёр. У меня ещё не было времени прочитать его заметки в конце книги, но меня поразило как некто столь принципиально отличающийся от меня, столь чуждый мог быть в то же время столь мне близким. Есть в мире, рассудил я, воистину универсальные вещи. Единственным, кто оставил больше записей, был Дракея, он сделал дополнения к двадцать второму изданию. Этот обходчик участвовал в последнем сезоне, проходившем под управлением наг. Во всей книге проявлялись его (или её) эмоциональность и многословие. Тем не менее, во всех записях, прямо-таки сочившихся абсолютной ненавистью к нагам и Синдикату, очень мало говорилось о самом обходчике. На страницах для записей в конце книги он оставил лишь краткий абзац. «Уже горящий костёр легче поддерживать, чем погасить. Помните об этом. Долой змей. Долой крыс. Долой их всех. Когда-то они все сгорят, и хотя я не сомневаюсь, что к тому времени я буду уже давно мёртв, я буду смеяться. Я буду смеяться долго и искренне, и я буду поджидать их по другую строну завесы, где даже огромные просторы звёзд или времени не угасят мой гнев. Если вы читаете эти строчки, я молю вас присоединиться ко мне. Бок о бок мы осуществим нашу месть». Эти слова, при всей их несдержанности, успокаивали. И я понял, насколько нуждался в успокоении. Когда я внёс в главную комнату большой металлический короб и водрузил его на специально сконструированную мной подставку, Катя спросила: – Что это? Я показал ей укреплённые лямки из шкуры динго. – Я просматривал список возможностей Мастерской оружейника и наткнулся на модель рюкзака. Так и было дело. Я искал правдоподобный способ изобразить, что просто споткнулся об эту информацию. – Рюкзак? Похоже на чересчур большую корзину для белья. Или на великанский колчан. Сверху не застёгивается. – А вот и нет! Наденьте-ка, но не сдвигайте с подставки, чтобы он не растворился сразу, превратившись в вашу массу. Она осмотрела рюкзак, и морщина между глаз сделалась глубже. Я не сумел удержаться от смеха. Система назвала эту вещь «Дебильно-уродливым рюкзаком с абсолютно бессмысленным дизайном только для слабоумных». Собственно, мне было всё равно, раз присутствовало слово «рюкзак». Катя нерешительно просунула одну руку в лямку. У рюкзака имелись ещё дополнительные завязки на уровне талии. Она связала их и надела вторую лямку. – Значит, вот что называется «обременительно», – вздохнула она. – Я мог бы сделать его больше, намного больше, но мы же не знаем, в какой обстановке нам придётся драться. Эта штука широка лишь настолько, чтобы её можно было оборудовать в узком проходе вагона, – объяснил я. – Если нам суждено когда-нибудь снова оказаться в просторной местности, скажем, на улицах последнего этажа, то я уже знаю, как сделать что-то более вместительное. Я достал из своего инвентаря длинный, похожий на стебель тростника металлический шест. Длиной он был примерно шесть футов, но я сделал несколько десятков таких шестов разной длины. Этот я опустил в корзину. Наполняя рюкзак, я продолжал: – Так вот, недавно я нашёл в логове одного босса шкаф с картотекой, и там было полно всякой всячины. И я узнал кое-что интересное о том, как действует инвентарь. – Металлические прутья громко звякали, когда я их укладывал в рюкзак. – Когда мы помещаем что-то в контейнер, а затем убираем контейнер в свой инвентарь, то потом можем доставать пустой контейнер или контейнер вместе с содержимым. Можем даже выбирать что-то определённое. – Карл… – начала было Катя и умолкла. Я продолжал укладывать тяжёлые металлические палки в рюкзак. При этом я бросал тревожные взгляды на подставку, но она и не собиралась подводить. Лямки не выдержали бы и четверти веса, но если усвоенный мной принцип действительно работал, прочность лямок не играла роли. Они были нужны только для того, чтобы система признала моё изделие рюкзаком. Тем не менее я не был уверен как в них, так и в том, что Катя удержится на ногах, когда я уберу подставку. По совету Мордекая она вложила бóльшую часть своих баллов в силу, и сейчас, после всех усовершенствований, показатель её силы составлял сорок девять. Мордекай планировал, что она будет подводить свою силу к максимуму как можно быстрее, а когда она достигнет пятидесяти, остальное она вложит в телосложение, пока её не укреплённая чарами основа не превысит уровня сто. С некоторой досадой я отметил, что она добавляла сколько-то пунктов и в харизму. По-видимому, на это её подвигли советы Пончика и Зев быть интереснее. Мне следовало бы поговорить с ней на эту тему, но не с места в карьер. Я взял пучок прутьев покороче и тоже уложил их. Следом я всыпал в свободное пространство «Дебильно-уродливого рюкзака слабоумных» горсть шариков, младших братьев тех шаров, которые использовал для свой хиестры. Закончив с укладкой рюкзака, я отошёл на шаг, чтобы оценить результат. Катя смотрела на меня с беспомощным видом, ведь теперь над её плечами возвышался рюкзак, из которого торчали металлические прутья разной длины; всё это делало её похожей на перегруженного осла.