Сегодня обсуждения не было. На последнем в этом году, предновогоднем семинаре предполагалось круговое чтение стихов и после небольшое празднование. Поэтому каждый принес что-то для общего стола, Вадим – бутылку водки, черный хлеб и шпроты, Ася пришла с бутылкой мартини, бананами и мандаринами, Марина выгрузила на стол хлеб, вино, сыр и колбасу, в сумке у Нади лежал большой кусок красной рыбы, которую она сама засолила, и шампанское, Кизиков принес пряники, несколько шоколадок и коньяк. Из портфеля мастера появились две бутылки – с шампанским и ромом. – Смотрите, – заметила Ася, – шампанское принесли только Надя и Андрей Мстиславович! – Родство душ! – отозвался Вадим, уплетая бутерброд с колбасой. – А давайте выпьем за то, чтобы личная жизнь не расходилась с творческой! – Ура! – крикнул Кизиков, и все подняли стаканы. – Что еще за тост про личную жизнь? – зашептала Надя, сев рядом с Вадимом и ущипнув его за бок. – Ай, ты чего как гусыня? Нормальный тост, что в голову пришло, то и сказал. Я вот несчастный, меня девушка бросила… И я тебе про это все рассказал! А ты ходишь счастливая, стихи пишешь хорошие, а я ничего не знаю. А раньше ты все рассказывала! – Я расскажу, – пообещала Надя. – Ты же придешь ко мне на Новый год? – Приду, конечно! – Ну вот, там все и увидишь. – Что я увижу? Ты не пугай так! – Да чего пугать, пей давай! Все хорошо. Надя решила позвать на новогоднюю вечеринку Лялина. Ей давно хотелось познакомить его с друзьями. А почему нет, они же взрослые люди и ничего такого не делают… По крайней мере, на глазах у всех. И потом ей на самом деле не хватало любимого во время их общих дружеских встреч и посиделок. Когда на следующий день, уже совсем накануне праздника, Надя пришла к Лялину, в комнате на столе стояла ваза с нераспакованными цветами в красной бумажной обертке, перевязанной алой ленточкой. – Вот это да! – Надя наклонилась к ароматным макушкам цветов. – Это на Новый год? – Почему на Новый год? Просто так. – Просто так? Совсем не ждала. Спасибо! Она погладила красные лепестки одной из роз, вдохнула запах белой лилии, пощекотала мизинцем лепестки хризантем и осторожно расправила запутавшуюся гроздь белых круглых соцветий, которыми обычно украшают большие букеты. По дороге Надя думала, что сразу скажет Повелителю про приглашение, но сейчас медлила, опасаясь, что тот не захочет отмечать вместе с ее друзьями. Она искала какой-то повод, чтобы рассказать, как ей хотелось бы, чтобы он провел праздник с ними. – А что это там, твой семейный архив? – Надя показала на верхнюю полку в библиотеке, которую занимали фотоальбомы, начиная с советских, в тяжелых кожаных или бархатных обложках, и заканчивая современными пластиковыми. – А, это моя коллекция! Маскароны. Помнишь, я тебе рассказывал? – То, что ты фотографировал? Можно посмотреть? – Конечно! – не без удовольствия ответил Лялин и достал несколько альбомов. Надя с интересом переворачивала страницы. Невозмутимость, гнев, любопытство, отчужденность, радость, умиротворение, интерес – казалось, весь спектр эмоций застыл в этих лицах. И даже морды зверей или чудовищ смотрели совершенно по-человечьи. – Сколько их здесь! Наверное, уже все маскароны Москвы сфотографировал? – Ты будешь смеяться, но далеко не все. Хотя треть, должно быть, наберется. А может, и половина… – Ой, смотри! – воскликнула она. – А этот на тебя похож! Вот, по-моему, просто одно лицо, когда ты что-то задумал! – Надя присмотрелась к лукавому маскарону, отмеченному адресом: Вознесенский переулок, 15. – Только тебе бороду нужно отрастить подлиннее. – И правда, что-то есть, – улыбнулся он. – А на меня есть похожий? – На тебя… – задумался Лялин, листая альбом. – Вот, смотри. – Ой, и правда что-то есть! – засмеялась Надя, глядя на белоснежную девушку, смотрящую немного радостно и чуть удивленно, словно та увидела перед собой нечто прекрасное и не может поверить, что это принадлежит ей. – Старопанский, 5, – прочитала Надя. – А где это? – Недалеко от Ильинки. Я тебе покажу. В тот вечер она так и не решилась сказать Повелителю о том, что хочет встречать Новый год вместе с ним, решив отложить этот разговор на утро. На следующий день Надя проснулась с ощущением, что вчера произошло нечто необыкновенное, словно действительность обрела новую реальность и мир вокруг стал безусловно прекрасным. – Так много – и все мне, – прошептала она Лялину. – Надеюсь, ты это не про букет? – И про букет тоже. Надя перевернулась, и, привстав с другой стороны кровати, сделала вид, что подкрадывается. – Пума! – угадал он. И Надя, запутавшись в руках и ногах, свалилась на него: – Пума упала. – С пумами такое бывает, – улыбнулся Лялин. – Пума попалась! – он крепко схватил ее, прижимая к себе. – Если я пума, то ты ирбис, – ответила Надя, тщетно пытаясь вырваться. – Знаешь, кто такой ирбис? Такой большой, серый… – Снежный барс. – Да, снежный барс. – А ты знаешь, что он может справиться с добычей, в три раза превышающей его вес? – Надя поцеловала его в подбородок. – Ну тогда снежный барс – это ты. Ты сколько весишь? – Лялин неожиданно разжал объятия. – Сорок восемь! – Ну вот, почти в три раза! – Что ты меня обманываешь? Ты совсем не тяжелый. – А вот это мы сейчас проверим… После завтрака она наконец рассказала о своей идее встречать Новый год у нее, вместе со всеми. Как Надя и предполагала, Лялин был против. – Ну нет, что я там в вашей компании буду делать? – А что ты на семинаре с нами делаешь? – Да при чем здесь семинар? Нет, лучше приезжай ко мне, встретим вместе, вдвоем. – Но я уже всех пригласила. – Ну не знаю, дай им ключи. Или пусть соберутся у кого-нибудь другого. – Но я хочу с ними… – Понятно. Ну если тебе твои молодые поэты так дороги, поезжай. – А чего ты обиделся? Я договорилась с людьми, почему я должна это менять? И да – я люблю их! – Вот и поезжай. Хоть сейчас. – И уеду! Ее опасения подтвердились: Лялин боится показываться с ней вместе, и на самом деле она для него лишь очередное увлечение, и все, что с ними происходит, на самом деле несерьезно и временно… Надя, одевшись почти мгновенно, выскочила в подъезд и побежала вниз по серым ступеням. На улице она остановилась, застегивая пуховик и одновременно прислушиваясь к телефону. Но Лялин позвонил лишь вечером. Надя не стала брать трубку. Она не отвечала на его звонки и на следующий день. Чувство несправедливой обиды, разрасталось обретая новые оттенки и смыслы. Надя начала сомневаться: если он не хочет встречаться с ее друзьями, то кто же она для него? Минутное увлечение, которое мастер забудет сразу после защиты диплома, а на следующий год подберет себе другую, ей на замену? Надя вытерла слезы, продолжая машинально резать салат. Она была бы рада отключить телефон, и вообще отменить празднование, но ей постоянно звонили и писали друзья, уточняя адрес или спрашивая, что из продуктов привозить. Сам Новый год Надя запомнила плохо. Она пила бокал за бокалом, и в конце концов Вадим отнес ее на кухню, где Марина организовала напольную постель. Через какое-то время туда же положили Антона, который страшно переживал из-за того, что его муза отмечала праздник с мужем. Проснувшись в семь утра, Надя поняла, что ей предстоит страдать от тяжкого похмелья. При мысли об алкоголе ее мутило. Она проверила телефон – Повелитель звонил несколько раз. Надя нажала на кнопку выключения и попробовала снова уснуть. Днем один за другим начали просыпаться ее гости. Паша с Русланом сходили за водкой, а еды осталось достаточно. Все находились в полусонном, но приподнятом расположении духа, кроме Нади, Антона и Марины. – Вот смотрю я на вас троих и удивляюсь, – сказал им Вадим. – Ну что за прощальное зрелище? – Почему прощальное? – Ну вы так выглядите, словно уезжаете в ссылку, а мы тут все веселимся и отмечаем ваш отъезд. – А я говорил, что от любви ничего хорошего! – убежденно сказал Руслан.