— Да вроде бы нет, — настороженно ответила супруга. — Вы знаете, я давно его не видел и поэтому не берусь судить, но его внешний вид меня насторожил. У меня создалось впечатление, что он на пороге нервного срыва. Скажите, как у него обстоят дела на работе? Всё ли там у него хорошо? — Вы знаете, не знаю, как Вас называть, он мне тоже не нравится. Сегодня он всю ночь не спал. Я попыталась узнать причину его бессонницы, но он не захотел со мной говорить на эту тему. — Меня зовут Михаил Мазо, а Вас, по всей вероятности, Ева Самуиловна? Так вот, всё кроется в его работе. По-моему, его что-то серьёзно гложет, возможно, это страх. Вы бы поинтересовались у него, может, он получил какое-то неприятное письмо, а может, посылку. Вот из-за этого он и не спит. Пусть он Вам её покажет, вам вдвоём будет проще перенести все эти невзгоды, чем ему одному. Передайте ему привет от меня, скажите, что завтра я ему позвоню на работу. Пусть ждёт моего звонка. Мазо положил трубку. Ева Самуиловна присела на стул и задумалась. Она боялась признаться себе в том, что за всё это время она не пыталась с ним серьёзно поговорить, разобраться в причинах его ежедневного плохого настроения. Теперь, после этого звонка, она решила, что обязательно поговорит с ним, как бы он ни противился этому разговору. Входная дверь отворилась, и на пороге появился Яков Семёнович. Он снял плащ и прошёл на кухню. — Как дети? — спросил он её. — Надеюсь, всё в порядке? — Да, Яша, у нас всё хорошо, а как у тебя дела на работе? — поинтересовалась она у него. — Ты знаешь, недавно звонил твой приятель по институту, Михаил Мазо, сетовал, что ты ужасно выглядишь. Просил меня с тобой поговорить. — Какой Михаил Мазо? Я не знаю такого человека! Что он тебе ещё говорил про меня? — закричал он на неё. — Я запрещаю тебе общаться с незнакомыми людьми. — Он что-то говорил о письме или бандероли, из-за которой у тебя могли возникнуть какие-то сложности. Ведь так у тебя на работе и дома всё хорошо. — Какое письмо, какая бандероль? Ты представляешь, какую чушь ты несёшь, Ева? Он вскочил со стула и бросился в комнату. Ева молча проводила глазами его фигуру и пожала плечами. Она совсем запуталась, теперь она уже и не знала, кто такой Мазо. * * * Сидальский метался по комнате. Он не знал, что делать. Он снова выскочил в прихожую и стал спешно одеваться. — Яша, ты куда? — поинтересовалась у него супруга, но тот, махнув рукой, стремительно выскочил за дверь. Ева Самуиловна подошла к окну и увидела, как муж выгоняет из гаража автомашину. Он быстро закрыл гараж, вскочил в машину и быстро скрылся за углом дома. — Это куда он помчался на ночь глядя? — обеспокоенно подумала она. — Не случилось бы чего плохого. Яков Семёнович как водитель был так себе. За руль своей «Волги» садился довольно редко, предпочитая служебную автомашину личной. Взглянув на спидометр, он вздрогнул. Стрелка спидометра показывала сто сорок километров в час. Так быстро он ещё не ездил. От увиденной на спидометре скорости у него вспотели руки. Он снизил скорость до восьмидесяти километров в час и продолжил движение. Он ехал в Набережные Челны, к своему приятелю Артуру Витальевичу. Артура Витальевича он застал дома. Тот после ужина, развалившись на диване, смотрел телевизор. Увидев взволнованное лицо Сидальского, Артур Витальевич почему-то растерялся. — Яша, что произошло, на тебе просто нет лица! Ты можешь мне рассказать, что с тобой? — Могу, — коротко произнёс он и прошёл в зал. Он сел в кресло и приготовился рассказывать. — Плохи у нас с тобой дела, — произнёс Сидальский. — Какая-то тварь зафиксировала нас с тобой на видео на той квартире, где мы были в последний раз. Теперь он или они начали шантажировать меня этим фильмом, обещая его направить не только моей жене, но и в различные государственные инстанции. Ты представляешь, Артур, что будет, если моя жена увидит всё это? Такой позор я не переживу! Артур Витальевич сидел в кресле и молчал. Услышанное лишило его дара речи. — Яша, а причём здесь я? — выдавил он из себя. — А притом, мой дорогой, что на плёнке мы с тобой, а не кто-то другой. Артур Витальевич был в шоке. Он на какую-то минуту представил разразившийся скандал в государственных структурах республики, и ему стало дурно. Он налил себе в стакан немного виски и выпил залпом, не почувствовав вкуса. Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, лихорадочно обдумывая, что необходимо предпринять для того, чтобы замять этот скандал. — Что эти люди требуют? — спросил он у Сидальского. — Чего они хотят конкретно? — Я не знаю, что они захотят взять с Вас, но с меня они требуют, чтобы я передал им свои акции. Они знают, что у меня большой пакет, и требуют его весь. — Откуда у них эти сведения? — задал вопрос Артур Витальевич. — Получается, что ты где-то сам похвалился этим богатством? Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты держал свой язык за зубами. Вот видишь, к чему это всё приводит. Теперь из-за тебя могу пострадать и я. — Да я вроде бы никому не говорил об этом, кроме тебя, — словно оправдываясь, произнёс Сидальский. — У меня даже жена не знает об этом. — Ну, и что ты решил? — вновь спросил его Артур Витальевич. — Потерять всё — и акции, и завод, и семью? Сидальский сидел в кресле и не знал, что ответить. — Ты сам сгоришь и меня запалишь, — произнёс Артур Витальевич. — А я не хочу этого. Я тебе ещё не говорил, но меня хотят забрать на работу в Москву. Кто же меня возьмёт на работу с подобной репутацией? В комнате повисла пауза. Каждый из них подсчитывал возможные потери имущества и имиджа. Потери были колоссальными. Они сидели молча и смотрели друг на друга недобрыми глазами. Каждый из них проклинал день их знакомства. * * * Лобов сидел в ресторане и ждал заказанного обеда. В последнее время Лобов предпочитал обедать в ресторане. Во-первых, ему нравилась кухня, а во-вторых, это позволяло ему не обременять жену. Вот и сегодня он, как обычно, приехал в ресторан и сел за излюбленный столик. Официант быстро исполнил заказ, и Лобов приступил к обеду. Лобов поднял глаза от тарелки и увидел, как к его столику стремительной походкой идёт начальник городского отдела милиции Хромов. — Разрешите? — спросил он у Лобова и сел за его столик. Лобов поморщился, словно от зубной боли, и произнёс: — У Вас это привычка, Геннадий Алексеевич, портить аппетит гражданам во время обеда, или только я удосужился подобной чести? Хромов засмеялся и, подозвав к себе официанта, сделал заказ. — Анатолий Фомич, — произнёс Хромов, — а Вы оказались умнее, чем я предполагал. Люблю иметь дело с умными людьми, которые схватывают всё на лету. Лобов отложил в сторону ложку и посмотрел на него. — Я что-то Вас не понимаю, Геннадий Алексеевич, хотя Вы и говорите, что я умный. Вы мне объясните, чего хотите от меня? Хромов заулыбался и, пригнувшись к нему, произнёс: — Я хочу, чтобы Вы вернули этим людям всё, что Вы у них отобрали. Вам теперь это понятно? — Это как же получается? По закону или как-то по-другому? — По закону, Лобов, по закону, — произнёс с угрозой Хромов. — Извините меня, Геннадий Алексеевич, законник мой милый. Что Вам мешает вернуть государству средства, на которые Вы построили себе коттедж, или Вы думаете, что я не знаю, кто и за какие средства Вам его строил? Может, и квартиру вернёте, которую Вы устроили своей любовнице? Не заставляйте меня перечислять Ваши грехи, а то это займёт достаточно много времени. Я, в отличие от Вас, не ношу погон и не получаю государственное жалование, а живу чем Бог подаст. Лицо Хромова сначала побелело, а затем налилось красной краской. Его открытый рот жадно хватал воздух. Он в этот момент напоминал огромную рыбу, выброшенную волной на берег. — Если Вы ещё раз встанете у меня на пути, всё, о чём я Вам сейчас сказал, ляжет на стол министра внутренних дел и прокуратуры. Лобов встал и, бросив накрахмаленную белую салфетку на стол, вышел из ресторана. * * * Ибрагимов только что вернулся с городской телефонной станции. Исходя из полученной им распечатки входящих звонков на телефон Сидальского, последнему звонили из Елабуги. У себя в кабинете он набрал номер этого телефона и стал ждать ответа. Трубку подняла девушка и поинтересовалась, кого ему нужно. Ибрагимов растерялся и не смог сразу сообразить, что ей ответить. На том конце провода положили трубку. Тагир Мансурович набрал телефон своего старого знакомого из милиции и попросил его пробить указанный телефонный номер. Спустя минуту ему позвонил его знакомый и сообщил, что номер принадлежит офису, который арендует гражданин Лобов. — Слушай, Семёныч, — обратился к нему Ибрагимов. — Чем занимается этот Лобов? — А чёрт его знает, чем он занимается. По нашим учётам проходит как бандит. — А что вы его, ни разу не закрывали, что ли? — поинтересовался у него Ибрагимов. — Нет, а за что? Сам он перед законом чистый. Он не грабит лично и не убивает. Это всё за него делают его архаровцы. Ибрагимов повесил трубку. Дело стало приобретать совершенно другой оттенок. Тагиру Мансуровичу не хотелось под старость лет влезать в эти разборки, при которых можно потерять не только здоровье, но и жизнь. Он присел на диван. В груди его что-то заныло от недоброго предчувствия. Он уже пожалел, что позвонил в Елабугу. Вдруг раздался звонок телефона. Тагир Мансурович осторожно поднял трубку и поднёс её к уху.