— Плохо почистил автомат. Тебя бы в армии обязательно заставили бы ещё раз почистить, а затем, когда бы ты вычистил свой автомат нормально, направили бы чистить туалет. Вот так там учат ухаживать за оружием. — Да ладно, Фомич. Это ж не армия. Вот завалим Шигапова, и автомат — в воду. Чистый он или грязный, воде всё равно. — Глупый ты, Гаранин. Чистят оружие для того, чтобы оно не подвело тебя в нужный момент. Понял? Ребята снова разобрали автоматы и стали их чистить снова. Закончив чистку оружия, они поехали в Елабугу. * * * — Павел Григорьевич, я не понимаю Вас, как так Лобов отказывается писать заявление? Скажите, Вы сами с ним говорили на эту тему или нет? — задал я очередной вопрос начальнику отдела уголовного розыска городского отдела Елабуги. — Вы сами-то представляете, что Вы там делаете? Если не хотите возбуждать по статье «Покушение на убийство», возбуждайте по статье о нанесении тяжких телесных повреждений. У вас же имеются раненые люди? — Виктор Николаевич, что я могу сделать? Следствие не возбуждает уголовные дела, так как потерпевшие отказываются от заявлений. Прокуратура города тоже молчит, я же не могу заставить их делать то, что они и так должны делать? — Смотри, Антонов, я здесь изучил материалы в отношении Лобова, он непростой человек, и прощать это покушение он не будет. Сейчас я больше чем уверен, он ищет заказчика, но как найдёт, ударит по нему. — Я всё понимаю, Виктор Николаевич. Сейчас мы предпринимаем всё, чтобы создать оперативные позиции среди его людей, но подобраться поближе к нему пока не получается. Он ведёт себя крайне осторожно. — Павел, направь мне обзорную справку по этому делу, — попросил я. — Всё сделаю, — пообещал мне Антонов и положил трубку. Я пододвинул к себе документы и стал не спеша рассматривать их. Неожиданно дверь кабинета открылась, и в кабинет вошёл начальник городского отдела милиции из Альметьевска Игорь Александрович Грошев. — Привет, Виктор Николаевич, — сказал он и присел на стул. — Вот, приехал в штаб и решил навестить тебя. Ты знаешь, Виктор, меня в последнее время очень волнует бригада Аникина. Особых претензий у меня к ним нет, вроде ведут себя вполне прилично, да и ребята в бригаде нормальные, в основном спортсмены, однако нутром своим чувствую, что скоро что-то произойдёт. — Почему ты так решил, Игорь? — поинтересовался я. — Да конфликт у них произошел с бригадой Хомича. Рынок не могут поделить между собой. На днях к Хомичу приезжали воры из Оренбурга, похоже, обещали ему помочь людьми и оружием. — А что Аникин? Не может быть, чтобы он сидел и ничего не делал? — Он ездил в Елабугу к Лобову, просил его помочь оружием, а затем проехал к Алику в Челны. Пока не знаю, о чём они говорили, думаю, он обратился к Алику за помощью. — Игорь, я слышал, что Аникин недавно устраивал у вас в городе праздник, приглашал на праздник «Ласковый май». — А что ему ещё остаётся делать, рисуется понемногу. — Игорь, а ты с Марсом Бухаровым говорил на эту тему? Он ведь отвечает у нас за организованные преступные группировки. Мы же работаем по факту. Вот начнётся у тебя стрельба, появятся трупы, вот мы и начнём тогда работать. — Да я знаю. Я вчера разговаривал с Бухаровым, он меня лечить начал, всё, говорит, на контроле и мои волнения — излишни. — Вот сейчас я слушаю тебя, Игорь, и в душе у меня всё кипит. Как можно было вывести из подчинения уголовного розыска это подразделение, тем более на местах! Вот и получается, что сотрудники этого управления на местах перестали подчиняться заместителю начальника милиции по оперативной работе. Сейчас мы, словно щука, рак и лебедь, пытаемся бороться с преступностью. — Представь, а мне каково? Я иногда не знаю, с кого что спрашивать, — сказал Грошев. — Да, сейчас везде такой бардак, что я иногда тоже теряюсь. Не знаю, с кого и что спрашивать. Только перед тобой говорил с Елабугой. Ты же в курсе, там обстреляли машину Лобова, есть раненые люди. Так вот, до сих пор не возбуждено уголовное дело. Причина — просто смех, Лобов и потерпевшие отказываются писать заявление. Возбуждать по факту никто не хочет. — А что там Хромов? Ждёт, когда кого-то убьют? Зря он так. Я слышал, Виктор, он одно время дружил с Лобовым, приглашал его на праздники, клялся ему в верности. Может, поэтому и не возбуждает? А может, просто боится этого Лобова, запачкался сильно? — Не знаю, Игорь. Хотел съездить в Елабугу, руководство не отпускает. Грошев взглянул на часы и стал собираться. Он пожал мне руку и вышел. Я пододвинул к себе документы и снова углубился в их изучение. * * * Лобов с утра уехал в Альметьевск. На въезде в город его встретил Аникин. Они обнялись, как братья, и сели в его машину. У Аникина было хорошее настроение, и он всю дорогу до ресторана шутил и смеялся. Причина для веселья у него была. Вчера утром между его ребятами и ребятами Хомича произошёл очередной конфликт из-за рынка. На этот раз ребята Аникина смогли дать достойный отпор. В результате стычки шесть ребят Хомича оказались в районной больнице. Теперь рынок вновь перешёл под его контроль. Сам Аникин догадывался, что это временный успех и что Хомич предпримет всё, чтобы вернуть этот важный для них объект под свою крышу. Лобов ранее не раз бывал в этом городе и сейчас, проезжая по его улицам, не переставал удивляться произошедшим изменениям. Центр города был неузнаваем. Вместо обшарпанных домов стояли дома с тонированными стёклами и прекрасно отремонтированными фасадами. — Да, это не Елабуга! — подумал про себя Лобов. — Сразу видно нефтяную столицу республики. Аникин, словно прочитав мысли Лобова, улыбаясь, спросил: — Ну что, Фомич, как город? Перемены заметны? Лобов посмотрел на улыбающееся лицо Аникина и, подшучивая над ним, ответил: — Да, перемены в городе налицо, ничего не скажешь. Только ты мне скажи, что ты от этого имеешь? Я думаю, что за это время ты не стал акционером «Татнефти» и не приобрёл контрольный пакет акций? — Здесь на нефти не разбогатеешь. Здесь всё под контролем властей из Казани. — Ну, а заводы? — поинтересовался у него Лобов. — Они-то работают? — Давай, Фомич, помолчи немного. У меня и без них проблем выше крыши. Каждый день менты таскают, всё пытают, намерен ли я начать войну с Хомичем. — Да и меня трясут, как грушу, чуть что, опять в ментовку. Интересно наблюдать за ними, сами меня прессуют, а затем просят прощения, ссылаются на службу. Все хотят погреться около меня. То один просит телевизор, то другой — видеомагнитофон. Продают всё, что можно. Мент из Менделеевска толкает мне автоматные патроны, другой — предлагает купить у него ворованные автомашины. Вот так и живу. — Я тоже не уважаю этих ссученных ментов. Сегодня они за тебя, а завтра он спокойно забьёт тебя, как скотину. — Ладно, Аникин, давай не будем говорить о плохом. У меня в багажнике два автомата, патроны и пистолет. Давай заедем, сбросим их. Я не хочу мотаться по городу с оружием. Они свернули с центральной улицы и остановились около чулочно-носочного комбината. Аникин что-то сказал ребятам, и те, забрав из машины Лобова оружие, скрылись за воротами фабрики. — Слушай, Аникин. Дело, конечно, твоё, но я бы на твоём месте уже бы давно завалил этого Хомича. Помнишь, как говорил товарищ Сталин: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы». Может, ты ждёшь, когда он завалит тебя? Тогда, поверь, будет поздно что-то предпринимать. Аникин, если у тебя нет нормальных исполнителей, скажи мне. Я могу тебе подогнать хорошего человечка. — Я что-то не думал об этом. Может, ты и прав, Фомич. Так ведь можно долго воевать, то они нас, то мы их. А здесь один выстрел, и нет проблемы. Они подъехали к ресторану. На пороге стояла раскрасневшаяся администраторша. Её бюст пятого размера вызвал непроизвольные улыбки у Аникина и Лобова. Они прошли в зал и сели за столик. Вышколенные официанты быстро обслуживали столик. В конце обеда Аникин предложил Лобову немного отдохнуть в сауне, где их уже ожидали самые симпатичные девушки города. Однако Лобов от приглашения отказался и, попрощавшись с ним, поехал обратно в Елабугу. * * * Вечером к Лобову в кабинет заглянул Гаранин. Он был нетрезв и, развалившись в кресле, сообщил Лобову новость. — Фомич, ты сегодня радио не слушал? — поинтересовался у него Гаранин. — Так вот, по радио сообщили, что на 13 мая назначена очередная сессия Государственного Совета республики. А это значит, что Шигапов обязательно поедет в Казань на сессию. Улавливаешь? Думаю, что лучшего времени мы не выберем для его устранения. Пока его спохватятся родные, пока начнут искать, мы из него вытрясем всё. Лобов посмотрел внимательно на Гаранина. Предложение Гаранина о дате акции было обоснованно. Выезд в Казань значительно облегчал им возможность разобраться с ним. — Хорошо, Костя, я согласен с датой. Следовательно, у нас в запасе ещё два дня. Запомни, всё должно быть сделано на высшем уровне, никаких следов. — Всё будет нормально, шеф, — сказал Гаранин. — Я отвечаю. — Слушай, ты, ответчик. Если я ещё раз увижу тебя в таком состоянии, то я сам тебя закопаю. Вот Бог дал помощников, один, блин, наркоман, другой — пьяница. — Не ворчи, Фомич, — произнёс, вставая из кресла Гаранин. — Может, последний раз пью на свободе? — Ты что, идиот? Плюнь через плечо три раза. Разве можно с такими мыслями идти на дело? Гаранин пьяно улыбнулся и вышел из кабинета Лобова. Лобов встал из-за стола и открыл свой сейф. Он достал из него все документы и, разложив их на своём столе, стал изучать. По мере изучения часть документов Лобов уничтожил, а остальные выложил на стол и задумался, стараясь принять нужное для себя решение. Подняв трубку телефона, он позвонил в юридический отдел. Трубку поднял Горохов. — Юра, — обратился он к Горохову, — ты мне нужен, я жду тебя у себя в офисе. — Всё понял, Анатолий Фомич, минут через тридцать я буду у Вас. Лобов ещё раз пересмотрел выложенные им на стол документы и на какой-то миг задумался, ещё сомневаясь в принятом им решении. Он стал чисто автоматически перебирать документы, перекладывая их с одного места на другое. У него ещё оставалось время, чтобы всё это изменить. Для этого нужно было всего-то поднять трубку и дать команду Пуху и Гаранину. Однако, сделав это, он бы потерял своё лицо не только перед ребятами, но и перед собой. Всё последнее время Лобов создавал себе имидж человека дела, и люди, окружавшие и знавшие его, всегда верили его слову. Боялся ли Лобов санкционированного им убийства, он в этот момент ещё не понимал. Главное, что толкало его на это, была нескрываемая ненависть к Шигапову, которого он почему-то считал носителем всех неприятностей в его жизни. Последнее покушение на его жизнь наглядно показывало ему, что в этом городе не могут мирно сосуществовать два человека, кто-то один должен был уйти, и Лобов решил, что этим человеком должен стать Шигапов. Отвлёк его от этих мыслей Горохов, который, постучав в дверь, вошёл в кабинет Лобова. — Вот что, Юра, — сказал Лобов, — нужно срочно переоформить с меня всю мою недвижимость. Всё — на мою жену Валентину. Я понимаю, что всё это довольно сложно, но это нужно сделать в самые сжатые сроки. — Я постараюсь, Анатолий Фомич, — произнёс Горохов. — Основные сложности будут с нотариусом.