Пинок перевернул меня на спину. Я вскинул руки, прикрывая лицо. – Назад, мерзавцы! Рык, полный ярости, рухнул с небес. Бог-громовик пришёл на помощь тёзке-неудачнику? – Назад? – осклабился слуга. – Может, под зад?! Он замахнулся палкой. Резкий свист, и палка исчезла, как не бывало. Лишь мелькнуло что-то в пелене дождя. Новый свист, заливистый, в три пальца, и второй слуга завизжал от боли. На сей раз я успел заметить, как надо мной пронеслась чёрная размытая змея. Мокрое кимоно на груди слуги украсили три рваные полосы, сложившись в иероглиф «сен» – «тысяча». Почерк выглядел знакомым. – Тысячей добродетелей, – для убедительности мой отец хлестнул по ближайшей луже, – обладает тот, кто видит, когда нужно остановиться. А тому, кто слеп, и глаза ни к чему. Словно крысы в лаз, слуги нырнули в дом. Дверь захлопнулась, стукнул засов. Скрипя зубами от боли, я поднялся на ноги. Болело всё, болело везде. – Идём домой, Рэйден. Отец свернул длинную плеть, сунул за пояс. – Да, – согласился я. – Домой. – Ты побрил макушку? – дождь не застил отцу взгляда. – Уложил прическу? – Да, это так. – А как же траур? – Траур? – удивился я. – Какой траур? Рад видеть вас живой и здоровой, досточтимая бабушка! Бабушка Мизуки вздохнула: – Траур по твоему отцу. Или он не в счёт? * * * Поначалу мы шли молча. Дождь усилился, мы оба промокли до нитки. Но кто станет печалиться о порванных сандалиях, когда небо рушится на голову? – Было время, – бабушка тронула меня за плечо, – когда я мечтала быть мужчиной. Будь осторожен с желаниями, Рэйден. Они могут сбыться. – Это когда? Когда вы мечтали о таком?! – Когда мой собственный отец не смог оставить мне школу в наследство. Я очень страдала, даже хотела наложить на себя руки. Но я не думала, что желание может сбыться таким ужасным образом. Это последнее, чего бы я хотела! Она плакала. Он плакал. Не знаю, кто плакал: бабушка или отец. Какая разница, если лицо и так мокрое от дождя? – И вы… – Я приняла решение молчать. Притвориться своим сыном. Иначе семья потеряла бы кормильца. – Семья?! – Меня уволили бы со службы. Женщине нельзя быть стражником. – Да, конечно. Я не подумал. – На что бы мы тогда жили? Мы бы умерли от голода. Бабушка права. Но жить в вечном страхе разоблачения? Скрывать фуккацу день за днём, год за годом? Пользоваться сыновним телом?! Что, если правда однажды выплывет?! – Я расскажу всё твоей матери, – сказала бабушка Мизуки. – Ты уже знаешь, пусть узнает и она. Потом… Поступайте, как подскажет сердце. Неужели я высказал сомнения вслух? Да? Нет?! Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь