— Больше не буду звонить, пока все не закончится. С нынешнего момента полное радиомолчание. Дрожащими руками Райнер Карлстедт отключил разговор и извлек сим-карту. Она исчезла в фановой трубе, когда он спустил воду. Он мысленно выругался. Кажется, он перегибает палку. Однако рисковать не хотелось. Полиция могла запросить прослушивание или пеленгацию. Он глянул на свое отражение в зеркале. Вид у него бледный и измученный. Последние дни дались ему тяжело, хотя он и был на шаг впереди. С другой стороны, пришлось позвонить. Убедиться, что договоренность по-прежнему в силе, что все будет продолжаться как раньше. Потерев виски, он вышел в гостиную, включил ноутбук, просмотрел почту. Он не ошибся. Следов не осталось. Все общение происходило исключительно по телефону. За окнами на Сёдра-Агнегатан раздалось мощное гудение. Эрик вздрогнул, в растерянности открыл глаза и неуклюже вытащил мобильный телефон. Около девяти. Стало быть, все еще вечер. Он чуть не упал с дивана в собственной гостиной. В голове стучало, что вряд ли могло объясняться похмельем. Несколько бокалов пива, пропущенные им в середине дня в «Нош и Чоу» никак не могли вызвать такую реакцию. Скорее причина в той долгой и унылой работе, которую ему пришлось проделать. Он посмотрел на списки входа/выхода из банка SEB, лежавшие у него на коленях. Казалось, они насмешливо ухмыляются ему в ответ. Если бы он слушал певицу Эббу Грён — что часто делал в подростковые годы в Смоланде, хотя никогда в этом не признавался, то мог бы с ходу согласиться с припевом песни «Ненавижу воскресенье». Он снова закрыл глаза. Рикард наверняка заметил, что от него пахнет пивом, когда во второй половине дня они встретились в больнице у Юнгберга. Однако начальник ни слова не сказал. К тому же Эрик не выпал из процесса, так что на обратном пути из Каролинской больницы они совместными усилиями смогли опросить соседей де Нейдена. Сейчас все не так, как в те времена, когда они с Рикардом только начинали работать вместе и когда Эрик нередко приходил на работу прямо из бара. К тому же в тот момент оба испытывали такое облегчение, что Юнгберг остался жив — все остальное просто не имело значения. Похоже, особой личной жизни у де Нейдена не было. Семья с детьми, жившая этажом выше, совсем ничего о нем не знала, а вот пожилая дама, живущая под ним, оказалась весьма любопытной. Возможно даже, она подглядывала в глазок, когда слышала, что кто-то приехал на лифте или поднимается по лестнице. Она с уверенностью заявила, что к нему никто не приходил. Эрик уточнил несколько раз — нет, она никогда не видела де Нейдена в чьем-либо обществе. Ни с мужчиной, ни с женщиной. «Одинокий мужчина, — подумал Эрик. — Не похоже на любовный треугольник и дикую ревность. Впрочем, снайперы на крыше тоже указывают, что здесь нечто другое». Он положил списки перед собой на стол. Цифры и отметки времени плясали перед глазами. Напрягая зрение, он подался вперед. Возвращались ли Пер Борг и Райнер Карлстедт в тот день на работу? Он стал сверяться с рапортом Энглаума, где были поименно перечислены сотрудники банка, остававшиеся в здании SEB в пятницу вечером, и с раздражением отметил, что о Пере Борге в рапорте не упоминается. Выйдя из банка около трех часов в день убийства, Борг больше не возвращался на работу. Эрику не хотелось списывать это на пиво, однако же он допустил явную оплошность. К тому же он пропустил, что Райнер Карлстедт значился в одном из списков SEB, имевшихся у него на руках. Тот вернулся в банк в начале пятого. Загадочная эсэмэска по поводу встречи у церкви в половине четвертого в пятницу была получена Карлстедтом с незарегистрированного номера. Никто не ответил, когда Эрик попробовал на него позвонить. Потом абонент стал недоступен. Если этот номер был у снайперов, то они, скорее всего, выбросили свой телефон. Впрочем, это они должны были бы сделать сразу после нападения. Вместе с телефонами де Нейдена и Аландера, которыми убийцы, судя по всему, завладели на месте преступления. В грудной клетке вибрировало. Басы гулко звучали из двух мощных сабвуферов в углах комнаты. Напрасно Эрик пытался дотянуться до кнопки и убавить громкость, прежде чем Dr. Dre выкрикнул «Smoke weed everyday!», так что звук эхом отдался от стен комнаты. Соседи имеют тенденцию проявлять излишнюю чувствительность — он опасался, как бы его коллег не вызвали сюда, сообщив, что в квартире происходит наркоманская вечеринка. Только не сейчас, когда он начал новую, осознанную и просвещенную жизнь. Он рассеянно перелистал книгу, лежавшую на журнальном столике. Маркус Гарви «Послание к человечеству. Курс африканской философии». С нынешнего момента он будет больше учиться. Меньше пить и развлекаться. Он нашел абзац, который подчеркнул: «Никогда не прекращай учиться. Самые великие мужчины и женщины в мире занимались самообразованием за пределами университетов». Именно! Необходимо избавиться от стадной психологии, отказаться от бессмысленных курсов, которые он видел в Стокгольмском университете, когда ему пришлось ходить туда во время расследования «кукольного убийства». Подняться над евроцентристским мировоззрением. Заняться самообучением. Вернуться к первоисточнику. Эрик совсем убрал звук, когда на дисплее вибрирующего телефона возник номер Рикарда. На заднем фоне послышался гул проезжающих машин, потом голос Рикарда. — Юнгберг едет домой из больницы. Я только что разговаривал с ним. — Слава богу, черт подери. Он еще что-нибудь вспомнил? — Человек, напавший на Юнгберга, знал его раньше. Судя по всему, он отслеживал семью Юнгберга. — Что? — Юнгберг сказал, что еще раз пересмотрит дела, которыми занимался в последний год, — может быть, что-нибудь найдет. Но сам Юнгберг его не узнал. Ему показалось, что это наемный убийца. К тому же под наркотой. — Тогда вряд ли это один из снайперов. Позади Рикарда раздался громкий гудок. Он узнал коллег из полицейского участка Эстермальм, на полной скорости пронесшихся мимо него по улице Ст. — Эриксгатан. Коллеги, улыбаясь, помахали ему через стекло. Рикард вернулся к разговору. — Ну вот, а второго, который дал ему сзади по голове, он вообще не видел. Но бандит пришел туда за компьютером де Нейдена. — Стало быть, чтобы замести следы. Уничтожить материалы на жестком диске, которые могли бы привести к стрелкам. Или к тому, кто их нанял. — Да, и они не оставили никаких следов. Мария провела первый осмотр комнат у де Нейдена. И проверила квартиру Аландера. Пока ничего. Эрик раздраженно поднялся, подошел к окну и уставился в темноту. — Проклятье! А Беатрис, когда я в последний раз разговаривал с ней, не получила никаких новостей от пограничников ни из Мальмё, ни из Гётеборга. Никаких подозрительных личностей. Наверное, снайперы затаились. Или им уже удалось выбраться из страны. Он начал нервно хрустеть пальцами. — Не берусь утверждать, что мы накануне большого прорыва. Попытка определить местоположение телефонов тоже не дала особых результатов. Где находятся телефоны де Нейдена и Аландера, установить не удалось. А тот номер, с которого пришла эсэмэска Карлстедту, не зарегистрирован. Взгляд Эрика задержался на плакате с портретом Мартина Лютера Кинга на стене. Он не успел заменить его на фотографию Малькольма Икса. Поднявшись с дивана, он вышел в кухню, по-прежнему с телефоном в руке. — Ну а что сказали судмедэксперты? — спросил он. — С пулями что-то не сходится. Они разных типов. Кроме того, Паскуаль не нашел следов наркотиков, так что, похоже, дело не в зависимости и не в том, что кто-то кому-то задолжал деньги за наркоту. Но мы ведь такого и не предполагали. Прежде чем ответить, Эрик отхлебнул молока прямо из пакета. — Я еще раз просмотрел списки на вход/выход. У Борга совсем нет алиби на вторую половину дня пятницы, он вообще не возвращался, в то время как Карлстедт вернулся в офис после четырех. Даже если в квартире де Нейдена побывали наемные убийцы, у коллег тоже рыльце в пушку. Компьютер Гренфорса исчез из кабинета, где сидели убитые. И у Юнгберга его не оказалось. Ладонью Эрик вытер с губ остатки молока. Тихо ругнувшись, Рикард зажал трубку плечом и попытался пробраться через забитый машинами перекресток улицы Флемминггатан. Как обычно, здесь горел зеленый — всем сразу. — Да, компьютер, похоже, вынесли в тот момент, когда поблизости находились оставшиеся в живых коллеги. Когда я уходил из банка, они еще оставались там после допроса. На это нам следует сделать упор завтра. Парни из директорских инвестиций что-то скрывают. Может быть, связь с организованной преступностью или отмывание денег. Эрик выбросил пустой пакет из-под молока в мойку, вернулся в гостиную и приоткрыл балконную дверь. — Да, но тогда возникает вопрос — почему половину из них расстреляли, а половину оставили? Они обманывали друг друга или надували своих хозяев? Или отмыванием денег занимался только «Гекко-клуб»? — Ты имеешь в виду «контракт», который они отмечали в баре — о чем упомянул на допросе Пер Борг? Возможно. По крайней мере, никто, похоже, не охотится за оставшимися в живых коллегами из сектора директорских инвестиций. Полицейские, патрулирующие возле их квартир, не заметили ничего подозрительного. Учитывая, как быстро сработали убийцы, достав Аландера в больнице, они должны были уже что-то предпринять, если хотят убить всех в отделе. Оглядев банки пива, охлаждающиеся на балконе, Эрик передумал и снова закрыл дверь. — Линн не выходила на связь? — Нет, у нее телефон отключен. Наверное, сидит где-нибудь в кафе, полностью поглощенная своими программами и алгоритмами. Она часто работает во всяких странных местах. Но я отправил патруль следить за ее домом. На случай, если бандиты охотятся и за компьютером Аландера. — Линн знает, что за ней следят? — Когда я в последний раз связывался с патрулем, она еще не вернулась домой. Остается только надеяться, что она как можно скорее разберется с зашифрованной папкой. Нам нужно установить мотивы убийств. В трубке зашуршало, потом вернулся голос Рикарда: — Сейчас еду к Марии в лабораторию, посмотрю, что ей удалось найти. — Едешь на встречу с Марией среди ночи? Рикард словно не услышал иронии в голосе Эрика. — Ну, еще не так уж и поздно. Но тебе придется взять на себя допросы Пера Борга и Райнера Карлстедта завтра утром. С тобой пойдет Беатрис. Я должен присутствовать на брифинге у Луизы — с полицмейстером региона и представителем СЭПО. — Черт! СЭПО ведь не собирается отобрать у нас это дело? — Нет, у них ничего нет, просто им хочется быть в курсе, хотя террористические мотивы в принципе сброшены со счетов. Когда Рикард вышел из лифта, поднявшись в здание из гаража полицейского управления, на третьем этаже царила темнота. В коридоре не видно было ни души. «Черт!» — подумал он. Похоже, она не получила его эсэмэску о том, что он задержался у Паскуаля. Тут он почувствовал ладони, прикрывшие сзади ему глаза. Он обернулся к ней, они обнялись. По всему телу словно пробежал электрический заряд. Они стояли, обхватив друг друга, наполняясь теплом. Она прижалась к нему, он обхватил ее крепче. Оба учащенно дышали. Ее горячее дыхание касалось его шеи. Он погладил ее по волосам, они слились в поцелуе. Соль на губах. Легкий аромат духов. Она прошептала едва слышно: — Здесь никого нет. Не размыкая объятий, они побрели по коридору и буквально ввалились в кабинет Рикарда. Он нащупал веревку и опустил жалюзи на стеклянной двери, выходящей в коридор. Вздрогнул, когда она стащила с него брюки. Быстрыми движениями возлюбленные покидали на пол подушки с дивана. Неуклюже ступая в спущенных штанах, Рикард потерял равновесие и упал на спину. Рассмеявшись, Мария подтянула вверх юбку, села на него сверху и стянула с себя блузку. Они слились в поцелуе. Схватив ее обеими руками, Рикард притянул ее к себе в тот момент, когда она сдвинула в сторону трусики. Дотянулся губами до ее сосков. Она ввела его в себя и подалась вперед. Они двигались вместе в одном ритме, словно единый живой организм. Мир вокруг них перестал существовать. Ее дыхание на его груди становилось все более учащенным. Все пульсировало, пока они не задрожали в последнем трепете. Глава 21 Артур Пролиг лежал без сознания в подвальном помещении. Мужчина склонился над ним. Гуннар Графберг, которому он накануне выстрелил в коленные чашечки, оказался мелкой рыбешкой в сравнении с этим типом. С Пролига все начиналось и им же все кончалось. Эпицентр страданий. Он и банковский поверенный, с которым он сотрудничал. Мужчина пытался сдержать свои чувства, но не смог. Он с отвращением плюнул на Пролига. Плечи болели, он попытался дотянуться и помассировать сам себе затылок. Желая оставаться незамеченным, он втащил Пролига с заднего крыльца, через гараж. Он пнул ногой неподвижное тело. Чертов мешок с дерьмом оказался тяжелее, чем он предполагал. Должно быть, сильно растолстел за лето. Выложенная весной фотография, которую мужчина использовал для идентификации жертвы, мало напоминала бесформенную кучу мяса, валявшуюся на полу в его подвале. Судя по всему, алчность Пролига, паразитирующего на больных и слабых, вела его к процветанию и чревоугодию. Столкнуть Пролига в лодку было проще простого, но, когда настало время сойти на берег, пришлось использовать весло как рычаг, чтобы вывалить Пролига на мелководье и откатить к машине. Мужчина поежился. Пальцы увязали в жирном теле, ускользающем каждый раз, когда он пытается за него ухватиться. Запихать Пролига в машину оказалось тяжелой физической работой, к которой мужчина не привык. Но теперь Пролиг на месте — в звукоизолированном помещении в подвале, где его криков никто не услышит. Мужчина равнодушно оглядел кучу на полу. В желтоватом свете тело выглядело как труп. Слабая лампа накаливания, или «ночное освещение», как это называлось в отрасли Пролига, где слово «экономия» не разрешалось произносить вслух, — вот и все, что мститель оставил в закрытом помещении. Костюм Пролига он разрезал на части и надел на него больничную ночную рубашку. Ее он прихватил с собой, когда в последний раз посещал одно их учреждений Пролига. Рубашка была подержанная. Под рукавами виднелись желтые разводы от пота, остались и следы от пролежней прежнего владельца. Рубашка источала запах болезни, словно ее принесли из военного госпиталя или колонии для прокаженных. Но не новую же на него надевать! Царапины, кровь и лимфа, напоминавшие о том, как он катил и тащил свою жертву к машине, уже промочили ткань насквозь, так что она прилипла к телу. А дальше будет еще хуже. Подгузник для взрослых оказался более дешевым вариантом, чем биотуалет. На мгновение он задумался, не помочиться ли ему самому в подгузник, но не смог заставить себя совершить такой отвратительный жест. По крайней мере, пока. Хотя мститель не позволял себе никакого сочувствия, все же всему есть пределы. Сколько они продержатся — будущее покажет. В целом же он зашел довольно далеко, пытаясь копировать менталитет Пролига, и полностью дегуманизировал его. Теперь это всего лишь цифра или номер в балансовом счете. Впрочем, баланс еще не подведен. Подгузник он заполнил крепким соляным раствором, чтобы симулировать концентрированную мочу, созданную высыханием, когда никто не приходит с водой и не меняет подгузник. Возможно, соль разъест чувствительные слизистые. Но об этом Пролигу следовало подумать заранее. Не поступай с другими так, как ты не хочешь, чтобы другие поступали с тобой. Он крепко затянул пластиковые ленты. Они врезались в запястья Пролига. Циркуляция крови ухудшится. Как у людей, которым персонал не успевает помочь выбраться из своих кроватей. Пролиг застонал. Мужчина понимал его. Обидно, если придется что-нибудь ампутировать.