— Фиктивное предприятие «Вольверина» в Энгельхольме. Это все, что у нас есть. Линн подошла к печи и подкинула полено, ощутив волну тепла. Шагнув в сторону кухни, девушка повернулась к Рикарду. — Стало быть, ты думаешь, что на этот раз политика тут ни при чем? — Она задумчиво посмотрела на него. — И тут просто разборки между преступной организацией и банкирами, отмывающими для них деньги? Рикард помолчал. — Да, Аландером и де Нейденом. И, может быть, Гренфорсом. Она загремела посудой. Из электрического чайника повалил пар. — Мне кажется, Гренфорс немного не вписывается. Поскольку Аландер и де Нейден работали вместе. Он удивленно посмотрел на нее. — Ты в этом уверена? Она протянула ему чашку с чаем. — Пошли посидим на крыльце. Мне нужен глоток воздуха. Они протиснулись в дверь и остановились, глядя на воду. Линн нашла в телефоне нужный скриншот и показала Рикарду сообщение. — Вот это я обнаружила сегодня ночью, когда просматривала электронную почту Аландера. Послано с личной почты. Авиабилеты в один конец. На острова в Карибском море. Они должны были улететь в воскресенье. — Какого черта? Что ж ты раньше не рассказала? Рикард вырвал у нее из рук телефон. — Тогда все сходится. Эсэмэска, которую обнаружил Эрик, где они собирались встретиться, чтобы «обсудить планы на воскресенье». И то, что они собирались перейти на телефоны с анонимными сим-картами — чтобы потом сбежать за границу. Тогда мы имеем четкий мотив: их казнили за то, что они вели двойную игру. Они отмывали деньги, а потом клали их себе в карман. Но их каким-то образом раскрыли. Он повернулся к ней. Ее лицо казалось бледным. — Тебе надо отдохнуть. По выражению ее лица он увидел, что она не согласна. Губы были плотно сжаты. — Но если у тебя еще остались силы, можешь посмотреть в резервных копиях, что там есть про «Вольверину». Он задумчиво разглядывал листья каштана, медленно опадавшие вниз и образующие причудливые желто-оранжевые узоры на крыше дома напротив. — И посмотри, что можно найти по Гренфорсу. Такое ощущение, что он не имел прямого отношения к остальным. — Ты хочешь сказать, что его застрелили по ошибке? Или там был еще один стрелок? — Строго говоря, мы этого не знаем. Возможно. Его застрелили в качестве мести за что-то. Но ничто не указывает на то, что он сотрудничал с двумя другими. — Рикард поколебался и продолжал: — Пока ты была в больнице, я поговорил с Юнгбергом. Тут выяснилась еще одна странная штука. У Гренфорса был клиент по имени Артур Пролиг, и теперь его похитили. Рикард подул на пар, поднимавшийся из чашки, и отхлебнул чая. Линн растерянно смотрела на него. — Гренфорс убит. Пролиг похищен. Ты хочешь сказать, что человек, убивший Гренфорса, похитил Пролига? — Не исключено. Но если это месть, почему человек пытается отомстить? Что такого совершили Гренфорс и Пролиг? В их случае вряд ли опять отмывание денег. Не настолько же коррумпирован отдел инвестиций в крупнейшем банке Швеции. «Да, ведь они работали не в “Нордеа”, — подумала Линн, — иначе вероятность была бы высока — особенно с учетом того, насколько легко там находят лазейки в законе, помогая своим самым богатым клиентам обойти налоги». Рикард прервал ее мысли: — «Вольверина», Гренфорс и Пролиг. Проверь это, как только будешь в состоянии. Привлеки себе в помощь Самана. Линн не ответила. Ветер приятно охлаждал кожу. Однако трудно было изображать, что она ничего не знает, когда в затылке буквально жгло от еле сдерживаемой злости. — Вы не нашли никаких следов того, кто напал на меня сегодня утром в квартире Райнера Карлстедта? Она уже догадалась, что он не собирается раскрывать ей карты. Однако она не могла упустить возможность надавить на него. Она заметила, как он заерзал и посмотрел в пол, тщательно взвешивая каждое слово. — Нет, пока ничего. Но мы над этим работаем. — Он кивнул в сторону полицейской машины на Тантугатан, которая едва виднелась за красными досками забора. Салон был слабо освещен, там сидели двое. — Оставляю тебе охрану. — В этом правда есть необходимость? — Ничего не говори, это даже не обсуждается. Хотя наемники, по всей видимости, уже свое дело сделали — заполучили компьютеры пострадавших. Рикард покосился на нее. И на этот раз они охотились не за ней. И все же невероятно, чтобы она и Коскинен снова столкнулись — совершенно случайно. И вряд ли Коскинен забыл, что случилось в прошлый раз. Тем не менее ничего ей не сделал. По приказу — кого? Когда Рикард ушел, Линн поставила чашки в раковину и достала телефон. Стиснув зубы, перелистала сообщения своей электронной почты. Пока никакого ответа от Riseup, который мог бы пролить свет на Данию и возможные ультраправые связи. — Тех, кто убил Карлстедта и напал на тебя, мы будем ловить сами, — подчеркнул Рикард. Ей вообще не следует в это вмешиваться, а посвятить все силы выяснению прошлого погибших. Этим она тоже собиралась заняться. Когда придет время. С компьютером на коленях она присела на ступеньки крыльца. Подкрадывались сумерки. Резкий звук свистка огласил окрестности. Раздался топот бегущих ног, тяжелое сопение. На слух — прямо целый отряд быстрого реагирования. Внизу на дорожке, идущей вдоль воды, пронеслись яркие шапочки и неоновые жилеты. Последним появился мужчина лет пятидесяти в камуфляжных брюках с секундомером в руке. Он снова дал свисток, и все резко остановились. Линн покачала головой, вошла во внутреннюю сеть полиции при помощи нового пароля и стала просматривать материалы. «Патриотический фронт» не воскрес. Зато Коскинен на удивление быстро вышел из тюрьмы. Она прошлась по его досье, прокрутила, перешла в папку актуального следствия и далее перешла в файл Коскинена в реестре правонарушений. Его осудили как помощника, не найдя доказательств умысла. Шесть месяцев — после сокращения срока наказания. Линн охватил жар, от гнева застучало в висках. Он пытался убить ее, отсидел полгода, снова вышел и успел несколько раз напасть на нее в течение нескольких дней. Что не так с полицией и судами? Она стала листать дальше. Контактные данные, судя по последнему рапорту, неактуальны. «Какая неожиданность», — подумала она с усмешкой. Абонемент на мобильную связь прекращен. Машин на его имя не зарегистрировано. Контактное лицо в службе пробации подало несколько заявлений о том, что Коскинен нарушил предписания, указанные в плане реабилитации. А пару недель назад он пропал совсем. Поиски не дали результатов. Никаких следов Микаэля Коскинена. Однако такая мелочь не сможет ее остановить. Глава 36 Ее психическое здоровье. Хотя Рикард ни разу не сказал об этом прямо, у Беатрис осталось именно такое чувство. Он думает, что на нее все это повлияло, что ее психика пострадала от этого эпизода с обезображенным телом, что ей нужно немного снизить нагрузку, восстановиться. Иначе с чего бы он решил, что она будет продолжать помогать Юнгбергу вести дознание, когда она открытым текстом изъявила желание участвовать в оперативных мероприятиях по поимке Коскинена? И дело, похоже, не в том, что она взяла с собой в квартиру Карлстедта Линн, а не профессионального полицейского. Рикард принял ее объяснение: все указывало на то, что состоится обычный стандартный допрос. В раздражении она швырнула на стол папку с распечатками. Опять ей придется делать рутинную работу, а все самое интересное Рикард и Эрик оставят себе. Все как всегда. Хотя именно благодаря ей расследование сдвинулось с мертвой точки. «Вольверина» и отмывание денег. Линн, судя по всему, тоже засадили на комендантский час. Во всяком случае, она будет помогать Беатрис и Юнгбергу, сидя дома, с патрульной машиной под дверью. С другой стороны, Линн не инспектор криминальной полиции. И к тому же она получила удар по голове. Осталось посмотреть, чем она сможет помочь. С тяжелым вздохом Беатрис открыла папку и стала перелистывать рапорт, составленный Юнгбергом. Эксперт-одонтолог подтвердил личность Райнера Карлстедта с помощью стоматологической карточки. Лицо было обезображено до неузнаваемости. Она поежилась. Нет, она не испытала шока, когда сняла полиэтилен с мертвого тела. Но ее глазам предстало одно из самых ужасных зрелищ, какие она только видела. Отодвинув распечатки, она открыла компьютер и занялась поисками. Артур Пролиг. Глава концерна «Pyramid Hedge Investment AB». Прекрасный выбор объекта, если похититель надеялся получить кругленькую сумму. Однако никакие требования не выдвигались. Похоже, отрывок видео на Flashback стал единственной попыткой коммуникации. Она покачала головой и выключила видео. Наверное, Рикард его не видел, если предполагал дать ей задание поспокойнее. Заснятый на видео импровизированный трибунал вызывал только отвращение. Затяжное издевательство над беспомощным Пролигом. Похищенный мужчина, имевший отношения с убитым Гренфорсом. Она стала гуглить его имя. Беатрис с удивлением посмотрела на часы на мониторе компьютера. Оказывается, прошло несколько часов. Однако материалы, касающиеся Артура Пролига, текли нескончаемым потоком. Проблема заключалась в том, чтобы отобрать нужное. Что из этого имеет непосредственное отношение к похищению? Выстраивалась весьма противоречивая картина. Пролига описывали как успешного бизнесмена, многие им восхищались, в том числе и в бизнес-прессе. Дела концерна шли прекрасно. Постоянное расширение, высокие прибыли, довольные акционеры. Но существовала и другая сторона — человек без совести и принципов, никогда не руководствовавшийся соображениями этического порядка, мало интересовавшийся судьбой тех, кого задевала его деятельность, будь то выбитые с рынка конкуренты или недовольные клиенты. «Клиенты» — в его широкой сфере деятельности это понятие казалось весьма зыбким и могло обозначать кого угодно. Это могли быть те, кто покупал продукцию концерна, а также получатели услуг, пациенты, учащиеся школ, беженцы или кто-либо другой. И эти «клиенты» далеко не всегда оставались довольны. Только за последний год она насчитала не менее десяти заявлений по закону Lex Sarah в той части концерна, которая проходила под названием «Care4Me». И к тому же целый ряд заявлений от самих пациентов и их родственников. Она пошла дальше в реестр предприятий частного бизнеса. Потом — в реестр статей газет «Мир бизнеса» и «Дагенс индустри». Беатрис покачала головой. Хотя Пролиг вроде бы не совершал ничего противозаконного, в потенциальных врагах недостатка не было. Множество выкупленных или обанкротившихся предприятий конкурентов. Родители тысяч учащихся внезапно закрытой гимназии имени Йона Бауэра. Бизнес-мораль вызывает сомнения, однако этого недостаточно, чтобы отдел по расследованию экономических преступлений открыл дело. Она встала, кинула быстрый взгляд в большое зеркало, которое укрепила на стене рядом со стойкой для своих аккуратно развешанных деловых костюмов, и двинулась в сторону кабинета Юнгберга. Юнгберг надел очки для чтения и стал изучать информацию на мониторе. Мартин Гренфорс. Финансовый управляющий Пролига. Он был «личным банкиром» Артура Пролига и предоставлял ему «персональное обслуживание», если пользоваться терминологией SEB. Тот из погибших, по которому удалось собрать менее всего сведений. Тот, чей компьютер загадочным образом испарился на следующий день после убийства. Юнгберг стал просматривать закладки на компьютере. Рассортировал имена, возникшие в колонках файла Excel. Гренфорс был личным банкиром Пролига в течение шести лет. Одновременно с этим Гренфорс вел дела других клиентов. Похоже, все в полном соответствии с правилами и требованиями. Начальник Гренфорса в отделе прайвет-банкинга, Алгенон Смит, не заметил ничего необычного — судя по ответу по электронной почте, который получил от него Юнгберг. Никакого отмывания денег, растраты или отклонений. Никаких тайных шифров, как у Аландера. Проверка по реестру отдела по борьбе с экономической преступностью тоже ничего не дала. Откинувшись на стуле, Юнгберг остановился взглядом на фотографии жены и детей, сделанной во время летнего посещения парка Кольморден. Он покачала головой, подумав о повседневных контрастах. Радость и жизнь. Несчастья и смерть. Он стал пролистывать дальше список, пересланный ему начальником Гренфорса. «Одно-единственное имя», — подумал он. Только одно имя выделялось на фоне всего того, чем Гренфорс занимался в SEB в последние месяцы. Один человек, не вписывавшийся в общую картину. Некий Бергшё. Адольф Бергшё. Бывший клиент Гренфорса. Или как его еще назвать? В отличие от других, интересы которых представлял Гренфорс, у Бергшё не было никакого успешного предприятия, никаких прибылей, которые требовалось вкладывать. Напротив, он казался клиентом поневоле. Таким, какой не должен был заинтересовать Гренфорса. Пару лет назад Мартин Гренфорс связался с вдовцом, которому должно быть уже под девяносто, по просьбе товарищества собственников жилья «Гриф», председатель которого Гуннар Графберг был одним из крупных клиентов Гренфорса. С этого момента дела Адольфа Бергшё пошли совсем плохо. По крайней мере, если верить документам Службы судебных исполнителей, которые Гренфорс приложил к своему отчету — непосредственно перед тем, как Адольф Бергшё перестал быть его клиентом. Несмотря на обещания «надежных инвестиций в пользу последующих поколений», Грефорс не смог дать Бергшё никаких успешных результатов. Старик лишился своей квартиры. Похоже, это явилось побочным следствием действий Гренфорса. Юнгберг пробежал глазами документы в отчете Гренфорса. Адольф Бергшё прожил в одной и той же квартире в Юртонхагене почти пятьдесят лет. Он оказался одним из тех, кто получил отдельную двухкомнатную квартиру, поскольку его семья с двумя детьми была признана нуждающейся. Или же потому, что родился в этом доме. Квартплату он всегда вносил пунктуально — пока в его дверь не постучали Гуннар Графберг и Мартин Гренфорс. Создавалось впечатление, что они пришли к Бергшё вместе, когда старик поначалу отверг предложение выкупить свою квартиру. Юнгберг прекрасно узнал все формулировки в корреспонденции, находившейся в материалах Службы судебных исполнителей и самого банка. До того, как купить дом на Вермдё, Юнгберг и его жена подумывали над тем, чтобы выкупить свою квартиру в городе, когда прошла приватизация дома. Тогда он наслышался тех же выражений, которые здесь использовал Гренфорс: лояльные соседи, снижение ежемесячных расходов, гарантированная прибыль при продаже и инвестиции в будущее.