Глава 39 Красные задние огни такси исчезли на склоне, ведущем к улице Рингвеген. В темноте проступили очертания ее красного домика. По пути из «Арланды» Линн задремала на заднем сиденье машины. Во сне на нее навалились события последних дней. Она нервно ерзала где-то на стыке сна и реальности. Ее охватывала злость. Алкоголь и адреналин носились по жилам. Вновь вернулся гнев против тех, кто напал на нее. Датчане. Коскинен. Линн постояла на холодке у дома. По коже ползали мурашки. Но затылок снова жгло от злости. Все, с нее хватит. Больше она такого не допустит. Прежде чем отпереть дверь в свой домик, Линн сделала круг по двору. После встречи с Каспером она особенно остро осознала, что та жизнь, которой она жила в молодости, будучи членом «Антифа», уже не вернется. Однако она оставалась сама собой — и в ней снова бушевали сильные чувства. Потребность в быстрых решениях. Простой выбор. Четкие действия, ведущие к четкой конечной цели. Она больше не могла сопротивляться этому, да и не хотела, — отдалась буре страстей. Ах, если бы все стало как раньше — когда врага легче было распознать. Того самого врага, который теперь вернулся. Злость все не отпускала. У этого врага есть имя. И где-то есть даже адрес. Не находя себе места, она обошла вокруг кухонного стола, глядя в черноту за окном, — а потом обратила взгляд вовнутрь. В свою собственную черноту. Не без угрызений совести она открыла пропущенные эсэмэски от Рикарда. В Дании телефон у нее был отключен. Она внушала себе, что так удобнее — чтобы съэкономить деньги. На самом же деле она не могла параллельно общаться с полицией, когда Каспер любезно согласился помочь ей. Она прочла слова на дисплее. Похоже, Рикард встревожен. «Не без оснований», — подумала она, вспомнив, что произошло в квартире Райнера Карлстедта. Она пробежала глазами остальные сообщения. Рикард и Эрик устроили обыск на подозрительном адресе, но нашли лишь пустую пыльную квартиру. Линн испытала почти что облегчение. Должно быть, они пытались поймать Коскинена — но безуспешно. Значит, для нее еще осталась работа. Она открыла последние эсэмэски. Беатрис казалась на грани срыва. «Тебе удалось что-нибудь найти по Бергшё, Пролигу или Гренфорсу?», затем следующее: «????» — и последнее: «Алло, ты жива?!» Сейчас ей немножко не до того. Однако нужно отвлечь внимание, пока за ней не устроили слежку. Она переслала Рикарду все, что узнала. Связь с «АО ”Ульв”». Анкер Моллеруп. Мотивы убийства. Несмотря на то что никакой связи с Гренфорсом до сих пор не наблюдалось — что Беатрис, которую Линн поставила в копию сообщения, тут же заметит. Но этот вопрос придется решать позднее. Казалось, кто-то другой водит ее рукой, когда она принялась стрекотать по клавишам. Она прекрасно знала, что надо сделать. Но сначала она должна найти его — этого Коскинена. В записках на телефоне она нашла свой новый пароль, который Эрик неосознанно помог ей реактивировать. Линн принялась копаться в материалах сданного в архив майского расследования. Детализация от телефонного оператора Коскинена — полугодовой давности — мало что дала тогда и вряд ли даст нечто большее сейчас. Линн прокрутила список. Почти исключительно — принятые звонки с анонимных номеров. Помимо нескольких случаев, когда Коскинен сам звонил в тренажерный зал, в банк и в бар на Уденгатан. И три звонка Сири Лахтинен. Его маме. Линн кивнула, вспоминая. Да-да, именно благодаря прежней фамилии им удалось в конце концов выследить Коскинена в прошлый раз. Она записала телефон его мамы. В нетерпении она еще раз сделала круг по двору, попивая горький смоляной чай и нервно вертя в руке телефон. В нем звякнуло, когда на дисплее высветилось сообщение. Прошел почти час с тех пор, как она обратилась в «Telia» с полицейским кодом, гарантировавшим рассмотрение запроса без очереди. Парень из «Telia» быстро обработал телефонные разговоры Сири Лахтинен. Впрочем, и период, который Линн запросила, очень ограничен — всего месяц. Начиная за две недели до освобождения Микаэля Коскинена и до того момента, как он покинул тюрьму, перестал поддерживать контакт со службой пробации и совсем исчез. Линн изучила детализации Сири Лахтинен, перепрыгивая туда-сюда — с одной строки на другую. Из-за остатков алкоголя в крови ей сложно было сосредоточиться. Впрочем, и разговоров не так уж много. Мама Коскинена не часто пользовалась телефоном. То и дело повторялись одни и те же номера. Страховая касса, поликлиника в Бредэнге и пиццерия в том же районе. Затем несколько отдельных звонков — провайдеру телевидения и в аптеку. Линн замерла, обнаружив то, что искала. В тот день, когда Коскинен освободился, мама тут же связалась с ним. Потом еще пару раз звонила в последующие дни. Если, конечно, номер принадлежал ему. Но все слишком хорошо совпадало по времени, чтобы это можно было списать на простую случайность. Она поискала в «Эниро». Это оказался городской номер, зарегистрированный на предприятие «SA Communications», расположенное по адресу Хагагатан, 20. Линн почувствовала, как сердце забилось чаще. Вероятно, «SA» означает «secret agenda» — пропагандистский центр «Патриотического фронта», который закрылся после задержания в мае их лидера. Тогдашний работодатель Коскинена. В висках по-прежнему стучало от возбуждения, когда Линн пересекла двор и подошла к сараю. В слабом свете карманного фонарика она разглядела темный дом напротив и покачала головой. Весной нужно будет помочь Альме починить медную крышу и покрасить оконные рамы. Лампочка под потолком едва освещала сарай, однако Линн прекрасно знала, что ищет. Бóльшая часть имущества принадлежала управлению парков города Стокгольма — у них был свой вход с другой стороны. Садовые машины, мешки для мусора, садовый инвентарь, запчасти, канистры с бензином и маслом. Однако ей удалось выторговать себе небольшое пространство в углу, куда попали ее коробки после стремительного переезда из района Синкенсдамм — из той квартиры, откуда ее весной похитили. Вытащив пару коробок, она начала рыться в них. Изначально она планировала все это выбросить — вернее, отнести в пункт приема химических отходов. Но потом руки не дошли. В этих коробках хранилось то, что осталось после атаки на «Анти-Антифа» и взлома помещений «Шведских оборонительных бригад». Все это произошло десять лет назад. Когда тогдашних нацистских лидеров приговорили к продолжительным тюремным срокам за нападения на судей, она и другие члены «Антифа-Линчёпинг» опустошили главный склад нацистов, чтобы оставшиеся члены не могли продолжать свою деятельность: не могли угрожать, готовить убийства и жестокие избиения, или что там они еще придумают. Линн работала целенаправленно, не задумываясь, — руки все делали сами. Прочтя этикетку, она положила в рюкзак коричневую аптечную бутылку. Бутановая кислота — СH3(CH2)2СООН, также известная как масляная кислота. В коричневом стекле заключен чудовищно сильный и всепроникающий запах протухшего масла. Свет фонарика осветил тронутые сыростью коробки с 9-миллиметровыми экспансивными пулями от фирмы Sellier amp; Bellot. Штук двадцать коробок. 500 пуль. В углу лежало несколько допотопных телефонов Nokia в заводской упаковке. Рядом с ними — черные балаклавы, армированные дубинки и два пистолета со слезоточивым газом. Потом она увидела его. Контейнер напоминал банку из-под мармелада — по стеклу кто-то написал от руки «Пероксид ацетона». Банка была до половины заполнена белыми кристаллами — опаснейшим взрывчатым веществом, полученным в результате исключительно тонкого синтеза ацетона, перекиси водорода и соляной кислоты. Вздрогнув от внезапного звука, Линн чуть не выронила банку. Сердце отчаянно заколотилось. В свете карманного фонарика девушка разглядела громадную крысу, протиснувшуюся между досок в другом конце сарая. Трясущимися руками Линн спрятала банку в рюкзак. Через пятнадцать минут все было готово и уложено. Бикфордов шнур от фейерверка, оставшегося от городского фестиваля. Битые фарфоровые свечи зажигания. Смешанный с маслом бензин в пластиковой бутылке, который она отсосала из бака газонокосилки. Заперев за собой дверь, она вернулась в дом. Во рту все еще ощущался вкус бензина. Осторожно выставив свою добычу на кухонный стол, Линн принялась за дело. Она работала сосредоточенно, хотя пульс зашкаливал. Рядом лежал отключенный телефон. Ей никто не должен помешать. — Черт, у нее опять отключен телефон. Почему Линн не позвонит — вместо того чтобы слать эсэмэски? Рикард раздраженно покосился на Эрика, который молча вел машину. Визит к Сири Лахтинен ничего не дал. Когда они провели обыск, Коскинена там не оказалось. Мама ничего не знала — по крайней мере, так она утверждала. Сотрудники, ведущие наружное наблюдение, тоже его не видели. Эрик пожал плечами. — Она занимается своими делами. Или застряла в киберпространстве. Рикард почувствовал, как тревога сдавила затылок. Лишь бы Линн не узнала про Коскинена. Иначе может случиться все что угодно. Эрик выругался, резко повернул руль и увернулся от камикадзе на велосипеде, который со страшной скоростью пролетел по проезжей части. Эрик покачал головой. — А что Юнгберг? Как там обстоит с похищением Пролига? — Кажется, дело идет туго. И они тоже ищут Линн. По крайней мере, Беатрис. Юнгберг направлялся к начальнику Гренфорса, Алгенону Смиту, чтобы получить какие-то дополнительные материалы. Эрик кивнул. — По крайней мере, в Копенгагене Линн, похоже, не только глушила пиво — судя по ее эсэмэскам. Теперь у нас есть мотивы убийства. Но нет решения. — Нам придется обратиться за помощью к датской полиции. То, что ей удалось выкопать, находится за пределами нашей юрисдикции. Позвони пока в Telia и запроси детализацию разговоров Сири Лахтинен. Линн поежилась. В рюкзаке при каждом движении булькало в бутылке с бензином. Девушка стояла, укрывшись в тени дерева, разглядывая темное окно на втором этаже наискосок через улицу — в доме 20 по Хагагатан. В результате долгого ожидания сырость начала постепенно пробираться под одежду. Линн промерзла до костей. Однако она старалась не шевелиться, чтобы ее не заметили на ее наблюдательном пункте под липами на Фрейгатан. Изначально она планировала явиться туда и сразу начать действовать, но так не получилось. Она заметила, что прежняя решительность начала спадать. Злость осталась, но подступила усталость — или же это улетучивался алкоголь? Линн укусила себя за щеку, ощутила вкус крови. Сейчас нельзя отступать. Страх не должен победить. Хотя на этот раз Коскинен не отделается шестью месяцами в тюрьме — его ждет скорее пожизненное заключение, ей этого недостаточно. Она поежилась от неприятного чувства. Нет, она не опустилась до их уровня. Здесь речь идет не о мести, на карту поставлена ее самооценка. Контратака. Удар по материальной базе нацистов. Уничтожение имущества. А потом пусть полиция приходит и берет его. Рюкзак с бензиновой бомбой давил на спину. Линн заколебалась. Тьма не должна задавить свет. Вспомнились ошибки молодости. Примитивные решения. Насилие. Краткое чувство эйфории, когда месть свершилась, тут же сменившееся горьким послевкусием. Презрением к себе. Она снова набрала номер, но за окном квартиры по-прежнему не наблюдалось движения или изменения освещения. Коскинен не ночует в квартире. Она повторила про себя код от домофона. Мужчина, за которым она подглядывала у входа в подъезд Коскинена, даже не заметил, что кто-то смотрит ему через плечо. Девушка взглянула на часы в телефоне. Половина одиннадцатого. Отсветы заплясали на гравии, когда со стороны Фрейгатан приблизилась машина. Линн прижалась к стволу дерева. Мимо проехала черная «Ауди» — такая же машина, в которой ее саму увезли насильно, когда полгода назад ее похитили нацисты. Слабое освещение в салоне высветило лицо Коскинена, когда он проехал мимо. Линн похолодела. Да, это тот самый человек, которого она видела на фотографии в расследовании, отправленном в архив. Она проследила взглядом за машиной. Адреналин снова заиграл в крови, гоня прочь нерешительность. Коскинен припарковался чуть дальше по улице и вышел из машины. Отчетливо виднелись очертания его бритой головы. Он свернул за угол, на Хагагатан. Пару минут спустя в квартире зажегся свет. В жилах у Линн бешено запульсировала кровь. Однако девушка заставила себя выждать. Прошло полчаса. Квартира погрузилась в темноту. Он погасил свет. Возможно, заснул. Линн тихо прокралась в тени деревьев, словно зверь на охоте. Улица казалась совершенно пустынной. В окнах домов никого не было. Склонив голову, она быстро двинулась вперед, вытащив из рюкзака пакет. Проходя мимо черной «Ауди», девушка с силой швырнула пакет с битыми свечами зажигания в закаленное стекло передней двери. Осколки фаянса ударили по стеклу, словно ружейная дробь, и оно разлетелось на тысячи осколков. Когда включилась автомобильная сирена, девушка уже скрылась за углом. Спрятавшись в темном подъезде, она выжидала. Сирена прекратилась. Прошло минут пятнадцать. Никаких любопытных. Никто не вызвал полицию. Она остановилась рядом с «Ауди» под прикрытием припаркованного рядом грузовика и подняла бутылку со смесью бензина и масла к свету уличного фонаря. Пакетик из фольги со взрывчатыми белыми кристаллами по-прежнему торчал из горлышка, а бикфордов шнур спускался в опасную жидкость словно корень дерева. Линн просунула пластиковую бутылку с бензином через разбитое окно «Ауди», наклонилась к сиденью, прикрепила скотчем в верхней части бутылки самокрутку и закрепила бикфордов шнур в зажигалке для сигарет. Затем подожгла. Должно пройти семь минут, прежде чем зажженная сигарета прогорит до конца и зажжет бикфордов шнур. Линн надвинула на лицо кепку, прикрыла волосы капюшоном и быстро двинулась вперед, прижимаясь к стене дома. Вокруг было по-прежнему безлюдно. Набрав код домофона на двери подъезда дома 20 по Хагагатан, девушка поспешила в темноте на второй этаж и вытащила из рюкзака фломастеры. Прищурившись, прочла фамилию над щелью для писем. «Лахтинен». Беззвучно написала на двери жирными буквами — «Изменник родины». Затем грубыми чертами нарисовала солнечный крест. Пульс стучал по всему телу, когда она вывела подпись: «Шведские оборонительные бригады». Взглянула на мобильный телефон. Осталось две минуты. Надо спешить. Неловкими руками девушка достала коричневую бутылку с масляной кислотой, отвинтила пробку, присела на колени рядом со щелью для писем и осторожно приподняла крышку. Из квартиры не доносилось ни звука. Возможно, чье-то легкое дыхание во сне. Вонь из бутылки шла невыносимая. Линн задержала дыхание, но запах все равно проникал в ноздри — словно открыли братскую могилу с полуразложившимися трупами. Густая жидкость медленно потекла внутрь через щель для писем. Все находящееся в квартире станет непригодным для использования, если кто-то из сообщников Коскинена попробует прибрать что-то к рукам. Но доказательства нельзя будет уничтожить. Запах останется. Она остановилась в тени у подъезда и достала телефон, набрала 112. Запыхавшись, выпалила оператору — через программу изменения голоса: — Хочу сделать заявление. Нацистские разборки на Хагагатан, 20. Драка на втором этаже. Взорванная машина. Хагагатан, 20. Прежде чем телефонистка успела повторить, Линн положила трубку, побежала по улице и завернула за угол. Человек, в которого она со всего размаху врезалась, вырос перед ней как стена. Она отскочила как мячик, налетев на его широченную грудную клетку. Пошатнувшись, Линн отступила назад. «Проклятье, — подумала она. — Сообщник Коскинена из квартиры Самана». Она узнала татуировку в виде ласточки у него на шее. Он уставился на нее. В голове у Линн не осталось ни одной мысли, она вся сжалась. Потом ринулась вперед словно ракета и поддала мужчине под подбородок. Он покачнулся и впечатался головой в кирпичную стену. Упал на колени, ошеломленно потряс головой. Однако нанося удар снизу вверх, Линн потеряла равновесие и стала падать лицом вперед на татуированного мужчину. Упершись руками в стену, она смогла выпрямиться и даже оттолкнуться. Слишком поздно она заметила его руку, которая в следующую секунду крепко сжала ее лодыжку. Он сбил девушку с ног и навалился на нее, прижав локтем ее горло. Глаза смотрели с лютой ненавистью. Линн извивалась под ним. Его рука крепче сжала ее горло. Весь его вес прижал ее к земле. Секунды утекали. Силы у нее кончались. Он держал ее за шею, не давая ей вздохнуть. Взрыв прогремел оглушительно. Резкий, словно пистолетный выстрел, он прозвучал прямо рядом с их головами. Их накрыло жаркой волной от горящей машины, когда языки пламени вырвались через разбитое стекло и охватили весь корпус. Мужчина удивленно огляделся. Во все стороны повалил черный дым. Давление на горло ослабло. Упершись ногами, Линн сбросила противника на бок и вскочила. Скоро от машины Коскинена ничего не останется — все по плану. От взрыва бензин расплескался по всему салону. Перебегая улицу, она увидела приближающиеся полицейские машины. Прибавив скорости, она скрылась в тени деревьев. Глава 40 Четверг. День седьмой — До тебя нелегко дозвониться. Не отвечая, Линн шагнула в кабинет Рикарда. Сидевший на диване Эрик кивнул ей. Рикард строго посмотрел на нее. — Ты знаешь, что мобильный телефон работает и в Дании? Она отвела глаза. — Он у меня был отключен. Я забыла зарядку, он у меня почти совсем разрядился. Но я ведь послала тебе эсэмэску по пути домой. Похоже, ее слова его не убедили.