Она вышла на Главном вокзале. В последние годы она не раз бывала тут, так что уже не удивлялась, как все изменилось. Свернула на Итедгаде. Несколько клубов с лайв-шоу еще сохранилось, но в целом тут произошла та же реновация, которую она наблюдала в центре Стокгольма. Не то чтобы ей не хватало порноклубов и торговцев наркотиками, но одновременно с ними исчезла немалая часть былого шарма, когда фасады подкрасили и модные бары вытеснили старые пивнушки и кебабные. Линн пошла дальше по улице, плотнее запахнувшись в пальто. На площади Хальмторвет она купила кофе с собой и прошла мимо Скильбекгаде, где длинной цепочкой стояли озябшие проститутки и покуривали в ожидании клиентов. Грустное и жалкое зрелище. Трудно поверить, что женщины из Восточной Европы и Африки попали туда в результате свободного выбора, хотя проституция в Дании легализована. Большинству из них было далеко до Джулии Робертс — счастливой шлюшки из фильма «Красотка», которая в конце фильма выходит замуж за принца. Линн знала, что несколько лет назад фильм показывали прямо на стене дома на этой самой улице — неизвестно, какую мораль и кто должен был из этого извлечь. С другой стороны, она знала, что датчане зачастую считают шведов излишне политкорректными, так что на этот раз решила не обсуждать эту тему. В прошлый раз ее поразило то, что даже ее датские друзья по «Антифа» считали, будто проституция — свободный выбор женщины и нечего ее стыдиться. Она покачала головой и покосилась на женщину, которая трясущимися пальцами сворачивала в углу самокрутку. Лицо женщины задергалось, словно в тике, когда она сделала затяжку и стала чесать ногтями руки. Когда Линн приблизилась к Дюббёльсгаде, окружающий пейзаж изменился. Здесь тоже все благоустроенное, но с налетом грубоватого шарма. Граффити на кирпичных стенах на редкость художественные. Почти постмодернизм, со множеством нюансов коричневого и серого. На тротуаре стояли кое-как припаркованные велосипеды. Машины в «карманах» теснились рядом с грузовыми велосипедами из Кристиании и, к ее радости, с импровизированными рампами для скейтинга, сделанными из стружечных плит, прибитых к краю тротуара. Линн умилилась, заметив двух мужчин — судя по одежде, занимавшихся вывозом мусора, — которые сделали перерыв и пили пиво, сидя на углу. Это было так не по-шведски! Она глянула на подъезд по Дюббёльсгаде, 58, отметила за стеклом двери тень. Он уже на месте. Каспер посмотрел на нее теплым взглядом и обнял ее, не говоря ни слова. Казалось, все как прежде. Он не подозревает ее в том, что она приехала с целью обмануть его, навредить их деятельности. Каспер всегда нравился Линн, хотя между ними никогда ничего не было. Просто оба верили, что мир можно изменить, и им нравилось общаться друг с другом. Она пребывала в приподнятом настроении, ощущая себя частью единого целого, некоего сообщества единомышленников. Словно привет из прошлого. Она скучала по той жизни, хотя сама себе в этом не признавалась. — Как хорошо, что ты нашла дорогу. Она показала ему мобильный телефон. — Воспользовалась навигатором. Трудно сориентироваться — все так изменилось. Хальмторвет стала совсем неузнаваема. Он кивнул. — Средний доход повысился, квартплата сильно выросла, на место кебабных пришли лаундж-бары. Но муниципальная приемная на площади осталась. С одной стороны, можно получить заместитель героина и чистые шприцы, а с другой — латте и кусок пиццы. Но в целом все стало искусственное и припомаженное. Какое-то бездушное. — Он рассмеялся. — Как на Ютландии. Она поднялась вслед за ним по лестнице. — Как у вас дела? — Заканчиваем подготовку к Блокапу. А в целом мы начали работать, как вы, в Швеции, по модели Алерта, чтобы противодействовать SIAD и Партии датчан[59]. Ей не хотелось напоминать ему, что она приехала не по делам «Антифа», а по заданию полиции. Впрочем, модель ей хорошо известна. Нельзя оставлять аргументацию ультраправых без ответа в общественном пространстве. Их политика не должна восприниматься как нечто нормальное, и нельзя допустить, чтобы их поддержали на улицах. — У нас Партия шведов упразднилась. Они поднялись на самый верхний этаж. Она отметила фамилию на табличке. Йенсен. Каспер потянул ее за собой в угол лестничной площадки. — Нам не туда. Здесь живет пожилая пара. Они знают, кто мы такие, но мы не пользуемся их квартирой. Она в растерянности огляделась. На узенькой лестничной площадке всего одна дверь. Каспер стал рыться в рюкзаке. Линн следила за каждым его движением. Она хорошо его знала — иначе можно было подумать, что он собирается заманить ее в ловушку, чтобы потом выдать как полицейскую подсадную утку. — Мы с тобой будем вдвоем. Банковский контакт не придет. Его материалы у меня. — Капсер улыбнулся. — Не все тебе доверяют так, как я. Каспер подошел к окну в уголке, выходившему на улицу. Она покосилась на своего спутника. Он выглядит как обычно и держится как всегда. С их последней встречи прошло три года, хотя он приезжал в Швецию полгода назад и разыскивал ее, когда ее взяли в плен. Сколько ему — лет сорок? Волосы коротко подстрижены, пиджак, очки, ботинки. Осознанный имидж — незапоминающаяся внешность. Совсем не похож на молодых активистов, с которыми работает, — никаких дредов, курток-бомберов, шапок, ботинок или кед. Он выглядит так, как и положено IT-специалисту, которым он и работает в повседневной жизни. Но хотя он и очень компетентный, он все же не на том уровне, как она, — поэтому ему многие годы требовалась ее помощь. Впрочем, сейчас у него появились собственные эксперты. Она инстинктивно попятилась, когда он обернулся к ней с отверткой в руке. Он распахнул окно, выглянул наружу. Она встала рядом с ним. Никаких микроавтобусов. Никаких машин с мужчинами в темном на переднем сиденье, следящими за домом. — Здесь тоже много чего произошло с тех пор, как мой братец в восьмидесятые оккупировал дом напротив. Тогда они перегородили всю улицу, чтобы их не выселили силой. Даже втихаря протянули электричество из распределительного шкафа на улице к колючей проволоке, протянутой поверх баррикад, — чтобы отпугнуть полицию. Линн кивнула. — Помню, у нас дома висела на стене фотография, которую мама вырезала из какой-то газеты. Демонстрант, сидящий на баррикаде на одной из окрестных улиц, — в балаклаве и велосипедном шлеме, — читающий Кафку. Тем временем Каспер открутил крышку едва заметного люка в стене у окна. Сделал ей знак залезать внутрь. Железная лестница вела прямо вверх к следующему люку в потолке. — Полезай. Просто толкни люк. Она слышала, как он прикручивает на место крышку. Стало совсем темно, но через минуту девушка приподняла крышку люка в потолке и выбралась на чердак. Она сама не знала, чего ожидала от такого места, но перед ней открылось пространство, не похожее ни на обычный чердак, ни на роскошный стильный лофт. Зато здесь было много всякого в духе датского хюгге. Диванчик в углу, несколько матрасов на полу, биотуалет. Несколько больших подушек для сидения и обязательные стеариновые свечи. Холодильник и музыкальный центр. Линн села на подушку, которая приняла форму ее тела. Каспер подошел к холодильнику, пригибаясь под балками потолка. — «Хоф»? — У тебя нет ничего поприличнее? — Ах, я и забыл, что ты шведка. Нет, у меня не найдется ни «Динамита», ни «Элефантэля». Но, может быть, вот это сгодится? Он протянул ей бутылку «Алдарис» с золотой фольгой на крышке. — Отлично. Она отхлебнула глоток холодного напитка, а Каспер тем временем достал распечатки и положил на стол. — Давай лучше сразу поговорим о делах, пока мы не слишком много выпили. Но потом я с удовольствием пойду с тобой в «Снорк». — Что за фигня этот «Снорк»? Вроде бы не в твоем стиле так сорить деньгами. Каспер пожал плечами и тоже сел на подушку. — По крайней мере, это совсем рядом. Подтянув свою подушку к ней, он указал на распечатку. — Я поговорил со своим контактом в «Данске Банк». Деньги из SEB переводились через предприятие «Вольверина» — существующее, похоже, только на бумаге — на счет в «Данске Банк». Совершенно очевидно, что мы имеем дело с отмыванием денег. Неучтенные средства, которые превращаются в портфели акций. Деньги, которые систематически переводятся с одного счета на другой — часто через налоговое убежище. К примеру, там несколько раз фигурирует Аруба. И Теркс и Кайкос. Она кивнула, и он продолжал: — Это деньги преступных группировок. Скорее всего, наркотики, трафикинг или нечто подобное. — Он протянул ей последний лист и указал на одну колонку. — Вот это особенно бросается в глаза. Большие суммы переводятся на счет, ранее нигде не упоминавшийся. Она прочла, сравнивая даты. Отметила комментарий на полях, сделанный банковским контактом. Большое количество недвижимости в Испании, проданной Аландером и купленной за бесценок де Нейденом. Эта недвижимость ранее была куплена на неучтенные доходы «Вольверины». Затем огромная сумма уже чистых денег была переведена на счет «Вольверины», которым управлял де Нейден. Линн провела пальцем по списку трансакций. Каспер прав. Тут явно что-то подозрительное. За пару дней до убийства перед банком SEB кто-то снял все миллионы со счета «Вольверины». Деньги ушли на частный счет в банке SEB на имя неизвестного ей человека. Вероятно, фальшивые личные данные. Одно ясно — к этому счету Аландер и де Нейден явно имели доступ. Линн сидела молча. Вот и ответ на вопрос, почему застрелили де Нейдена и Аландера. Они обманули тех, кто не прощает. — На кого открыт датский счет, куда в конечном итоге попали бы деньги «Вольверины», если бы их не присвоили де Нейден с Аландером? Каспер не ответил, лишь молча указал на строку в самом низу документа. Линн сделал глубокий вдох. Незадолго до закрытия банка в пятницу кто-то перевел все миллионы со счета в SEB на счет в «Данске Банк». Всего за несколько минут до расстрела. — Мой банковский контакт указал мне на их оплошность. Те, кто забрал деньги у Аландера и де Нейдена, торопились. Думали, что никто в Швеции не отследит счет, которым пользовался де Нейден, — открытым совсем на другое имя. В нормальной ситуации датчане пошли бы через какой-нибудь офшорный банк, и потом было бы невозможно отследить, куда ушли деньги. Он указал на фамилию рядом с номером счета. — Но на этот раз Анкер Моллеруп не стал соблюдать обычную процедуру безопасности. Он совершил ошибку. В первый и единственный раз его имя фигурирует рядом с SEB и «Вольвериной». Он указал на перевод 27 миллионов шведских крон в пятницу 21 ноября в 16:27. За три минуты до убийства. — Кто такой Анкер Моллеруп? Линн почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она уже догадалась, на кого он работает. — Это один из людей, связанных с экономическим отделом «АО ”Ульв”». Пару месяцев назад нам удалось проникнуть на их почтовый сервер. На самом деле они много чем занимаются, но нас в первую очередь заинтересовало то, что они оказывают финансовую поддержку ультраправым организациям, и не только в Дании, но и за границей. То есть нацистам. Например, они поддерживали «Патриотический фронт». — Каспер многозначительно улыбнулся, взглянув на Линн. — Пока он не рухнул. «АО ”Ульв”». Те же люди, которые напали на нее в мае. Те, кто оплачивал деятельность Коскинена и «Патриотического фронта». Те, кого она пообещала себе проверить. Однако так и не собралась. — Про «АО ”Ульв”» я уже слышала раньше. Каспер снова улыбнулся, не стал расспрашивать. Они понимали друг друга без слов. Ни один из них не хотел вдаваться в подробности того, как Линн в прошлый раз помогла шведской полиции. К тому же она не была до конца уверена, знает ли он, что она и сейчас занимается тем же самым. Хотя в целом он категорически против сотрудничества с полицией, конечный результат в прошлый раз оказался положительным. Одной нацистской организацией стало меньше. — Я знаю, что вы интересовались ими. «“Антифа”. Не я», — подумала она. Каспер бросил на нее пристальный взгляд. — Похоже, у них появился новый шведский контакт, с которым они работали на пробу, пытаясь возродить «Патриотический фронт» или что-то в этом духе. К сожалению, «АО ”Ульв”» сменило сервер до того, как мы успели составить себе полную картину, и с тех пор нам больше не удавалось туда проникнуть. Но если ты сейчас свободна от… э-э… всего прочего, может быть, ты нам поможешь с этим делом? В будущем? Они выпили, пошутили, поговорили всерьез и в последний раз обнялись на прощание, проведя несколько часов в баре «Снорк». Тем не менее все было не так, как когда-то. Прошлое уже не вернется. Да и хочет ли она этого? Хотя пиво показалось ей вкусным, а общение раскрепощенным, ее охватила печаль. Этот этап жизни остался позади. Оторвав на мгновение глаза от телефона, она проверила номер выхода на посадку на табло и направилась на проверку безопасности аэропорта «Каструп». На дисплее всплыл официальный сайт компании «АО ”Ульв”». Он выглядел как у любого другого предприятия. Линн нашла в телефоне заметки, оставшиеся с мая, но там не нашлось ничего полезного. Ясно одно — и они, и Коскинен снова замешаны в этом деле. Либо у «АО ”Ульв”» есть какой-то продвинутый хакер, сумевший перевести деньги, либо у них есть свой человек в «Данске Банк». Линн поежилась. Лишь бы в «Дaнске Банк» не оказалось слуги двух господ, как в SEB. Мысленно сделала отметку — спросить у Каспера, насколько хорошо он знает свой контакт. Учитывая все, что уже случилось, она не сможет вынести, если он пострадает из-за того, что помог ей.