Их последней надеждой был император Алексей Комнин, наконец выдвинувшийся из Константинополя в середине июня. Однако, когда византийцы добрались до Фригии, они встретили французского графа Этьена Блуасского, оставившего армию крестоносцев незадолго до прибытия армии Кербоги. Этьен убедил Алексея в безнадежности позиций крестоносцев, склонив того вернуться домой. Алексей не хотел рисковать своей армией и не стал двигаться дальше. Тем временем в осажденном городе одного из рыцарей Раймунда по имени Пьер Бартелеми посетило видение десницы Иоанна Крестителя, спрятанной в одной из башен Антиохии[25]. Раймунд отнесся к этому скептически, но все же начал поиски десницы. И он нашел реликвию, точнее, ее местоположение указала потомственная хранительница десницы по имени Саломея ХХХ. Лидеры похода не поверили в подлинность этой «чудесной реликвии», но притворились, что верят. Боевой дух защитников города значительно поднялся, и после неудавшихся переговоров с Кербогой крестоносцы начали подготовку к решающему сражению, выбирая между смертью от голода и смертью с оружием в руках. Утром в понедельник, 28 июня, после трех дней поста армия крестоносцев покинула город вместе с десницей Иоанна Крестителя в пешем строю, поскольку все лошади были съедены или издохли от бескормицы. Рыцари вышли на последний бой — тот, который «трудный самый». Кербога не вступил в битву немедленно, дожидаясь, пока они выйдут в открытое поле, чтобы не дать им отступить в город. Турецкие воины, охранявшие близлежащие ворота, атаковали европейцев, но не смогли сломить их ряды. Христианская армия состояла из хорошо вооруженных, закаленных бойцов, переживших трудности предыдущих сражений, маршей и осад, под жестким, но очень эффективным командованием Боэмунда. Армия Кербоги была большой, но оставалась разделенной между эмирами, поэтому еще до того, как он закончил подготовку основных сил, случилось несколько малых нескоординированных атак на крестоносцев. Рыцари Боэмунда отбили эти атаки и с фронта, и с тыла. Первые отряды основной турецкой армии добрались до крестоносцев, но под тяжестью потерь быстро начали отступать. В панике они бежали через среднюю часть своей армии. Вскоре дрогнули и срединные отряды. В течение получаса вся армия Кербоги обратилась в бегство, не в состоянии нанести один мощный удар по отчаянным христианам. Это была великая, но неожиданная победа крестоносцев. Вскоре сдалась и цитадель. По достигнутому ранее соглашению Боэмунд взял город себе, основав княжество Антиохское. Саломея Тридцатая осталась вместе с ним. 4 Саломея Шестидесятая восхищенно ахнула, увидев приготовленную для них пару полуавтоматических натовских пистолетов «FN Файв-севен». Они были очень легкими, с вместительными магазинами на 20 патронов, с амбидекстральным управлением, слабой силой отдачи, а при использовании определенного патрона из этого оружия можно пробить бронежилет. До того как стать дервишем, Ирфан Любиянкич воевал на гражданской войне в Югославии, поэтому толк в оружии знал. — Это серьезный, продуманный, надежный, функциональный и очень легкий в обращении пистолет, — представил он свой арсенал. — Патрон одинаково эффективен в ближнем и дальнем бою, а пуля обладает исключительными поражающими свойствами. Пистолет слегка великоват, зато очень легкий, так что его ношение не принесет неудобств. — Неплохо для дервиша, — улыбнулся Виктор. — А то… — Саломея посмотрела на Лаврова, дескать: «Вот видишь? А ты сомневался!» — И еще, — добавил Любиянкич, продолжая не замечать Лаврова, будто его и не было вовсе. — Ты не говорила, но я позволил себе заправить оба мотоцикла. Бак у них вмещает двадцать с лишним литров, а расход топлива — пять литров на сто километров. Должно хватить на весь путь. Текия находилась в уединенном месте, и, кроме Ирфана Любиянкича, здесь никто не жил постоянно. Особенно сейчас, перед Новым годом. Рядом с текией находилась небольшая запруда, по берегам которой ходили домашние куры. На том берегу на веревках сушилась одежда. На деревянном помосте, вдававшемся в воду, нещадно дымил маленький костерок в железной жаровне. Лавров принял холодный душ под большим ржавым баком, укрепленным на четырех деревянных столбах, держащихся друг за друга с помощью массивной железной цепи. Ирфан принес ему полотенце. — Спасибо, что помогаешь Светлане, — поблагодарил Любиянкич. Это были первые слова, сказанные дервишем непосредственно Виктору. — На здоровье, — ответил украинец, фыркая от холодной воды. Ему это «спасибо» казалось настолько неуместным, что он чуть было не рассмеялся. — Что вы задумали? — спросил босниец, не поняв иронии Лаврова. — Прокатиться по горным тропам, — ответил Лавров, насухо растирая тело жестким полотенцем. — Подышать горным воздухом, навестить наших новых знакомых «Серых Волков»… Старый дервиш молча и с тревогой посмотрел на Саломею, которую видел в дверном проеме сарая с мотоциклами. — Береги ее, — печально произнес дервиш. — Она сама кого хочешь сбережет, — ответил Виктор. Его фигура впечатляла. Немногие мужчины в этом возрасте могли похвастать такой физической формой. Дервиш еще раз внимательно посмотрел на журналиста и кивнул головой, словно благословляя его на подвиги. Саломея, откинув брезент с двухколесных машин, с удовольствием щелкала переключателями горного байка «Кавасаки KLR 650». — У «Серых Волков» всюду глаза, — предупредил Любиянкич. — Езжайте окольным путем. — Лучше коротким, — возразила Саломея спокойным голосом. — Ты что, плохо слышала? — укоризненно посмотрел Виктор на девушку. — Дедушка дело говорит. — Видал я таких внучков! — вдруг рассердился дервиш. — Сам небось дед уже! — Да нет, Бог миловал вроде пока… — выдохнул Виктор. — Агенты дежурят на всех дорогах вплоть до Нигде, — продолжал увещевать Ирфан. — Так уж и на всех, — усмехнулась Светлана, завела мотор и каблуком сложила мотоциклетную подножку. — Ну ты посмотри на нее! — возмутился Любиянкич. — Сколько апломба! Им предстояло преодолеть триста шестьдесят километров по тропам вулканических гор Мелендиз и Позанты. Там, близ города Нигде, в скальном монастыре византийских времен разместилась база Альпаслана Челика. — Он что же, пастух, что в горах живет? — спросил Виктор. — Ну да. Какой там пастух, — крякнул дервиш. — Сын бывшего мэра турецкого города Кебан в провинции Элязыг. Виктор присвистнул от удивления. — Я хорошо помню, как все СМИ галдели: мэр Кебана проводил своего сына воевать в Ирак, — запальчиво рассказывал старый босниец. — Обычный исламист-фанатик! Вот он кто! Потом этот подонок вернулся в Турцию и сколотил молодежный отряд из таких же отморозков — «Бозкурт»[26]. — Неофашист? — спросил Виктор. — Что-то вроде того, — ответил дервиш. — Ультраправые турки мечтают установить халифат, а затем вернуть Турции границы Османской империи. А вот х… — вдруг выругался босниец непечатно и по-русски. — Я тоже так думаю! — поддержал старика Виктор, заводя мотоцикл. Через каких-то десять минут Лавров и Саломея уже неслись по горным дорогам навстречу новым приключениям. 5 Новенькие горные мотоциклы «Кавасаки KLR 650» радовали четырехтактным мотором и сверхпрочной трансмиссией. Саломея, как в цирке, совершала прыжки с мотоциклом при первой же подходящей складке местности. Виктор ехал ровно, демонстрируя выдержку, граничащую с равнодушием. — Мы потеряли форму? — спросила женщина, поравнявшись с ним на расширении горной тропы. — Очень скоро наверстаем, — ответил Лавров так же спокойно, как ехал. — Я большего ждала от украинца! — поддела его Саломея. — А я, по правде сказать, от сербки ничего не жду! — огрызнулся Виктор. Саломея рассмеялась: — Вот это ты хорошо делаешь! Она повернула правую рукоятку руля и опять вырвалась вперед. Тропа была все еще широкой, и это позволило Виктору обогнать ее слева и подсечь поворотом направо, туда, где козья тропа перемежалась неглубокими грязевыми лужицами. Но девушка не сдалась и, обогнав Лаврова справа, вытеснила его с тропы на пологий склон, поросший зеленой травой. По этому склону Лавров обогнал Саломею, опять пересек ей путь, выскочив на правый склон, и ушел в затяжной прыжок, после которого опять очутился на козьей тропе, далеко впереди своей спутницы. Мальчишество? А что? Любой взрослый мужчина хотя бы раз в жизни мечтает опять стать мальчишкой, чтобы доказать девчонке, что он крут. Пусть он миллионер, вдруг остановившийся на дороге и забравшийся по локоть в капот заглохшего «мини-купера» юной красавицы. Пусть он обычный дворник, вдруг решивший поднести чемодан студентке просто так, за одну улыбку. Против этого не попрешь — природа. На узком мостике всего из двух бревен Саломея подняла мотоцикл «на козу» и преодолела преграду на заднем колесе. Лавров оглянулся на переднее колесо мотоцикла, сверкающее спицами у него над головой, но тропы не уступил. Там, где дорожка обрывалась на трехметровом камне, они прыгнули одновременно, но снова мотоцикл Виктора приземлился первым и на корпус впереди. Так Виктор ни разу не отдал первенства Саломее, пока не остановился на отдых. — Ну, окей. Повеселились, и хватит, — сказал он, заглушив мотор. — Давай сверимся с картой, где мы находимся. Каппадокия — центр Анатолии, Малой Азии. Столетиями ее границы менялись. Сегодня установить точные исторические и географические пределы Каппадокии довольно сложно. Современная Каппадокия — это части земель нескольких турецких провинций. В том числе провинции Нигде. Несколько миллионов лет назад лава вулканов покрыла плато на сотни километров вокруг. Ветер, вода и разность температур создали из вулканических пород — туфа и базальта — нереальные ландшафты с гигантскими валунами, пещерами и долинами. Не надо обладать развитой фантазией, чтобы среди нагромождения скал разглядеть исполинскую женскую грудь или окаменевших верблюдов. А вот камень, похожий на человека в кепке, а вот — на корову, а вот — на слона. Ну честное слово! Слон, но только каменный! В Каппадокии говорят так: «Когда солнце садится, из своих подземных убежищ вылетают феи. У них под землей есть дома, а у домов — дымовые трубы». Турки называют эти столбы «перибаджаларами» — дымоходами фей. — А мне кажется, — заметила Саломея, указывая на скалы долины Любви, — да наверняка и тебе тоже, что дымоходы фей какие-то фаллические! — Ну, это кто о чем думает, — поддел спутницу Лавров. — Лично я о фаллосах и не мечтаю! — Пошляк! — фыркнула Саломея. — Ага. А кто ж еще, как не я? — ответил Виктор и добавил: — Ладно. Будем внимательны. Виктор знал, о чем говорил. С давних пор Каппадокия была краем неспокойным. Через него проходили греки, персы, римляне, арабы, монголы, крестоносцы. Местные жители-хетты от этой милитаризованной братии прятались под землей. Позднее в Каппадокии насчитали около двухсот катакомбных селений, больших и поменьше. Почти все они необитаемы, но некоторые и сейчас прячут исламских экстремистов. Деревня Соганлы, в переводе с турецкого «Луковая» — одно из каппадокийских селений близ катакомб. Местные жители считают, что название их деревни на самом деле происходит от слов «Сонна кальды» — «дальше некуда», произнесенных в Средние века неким предводителем арабов, захвативших Каппадокию. Мотоциклисты остановились здесь, чтобы пообедать в местной забегаловке. Саломея попросила ишкембе чорбасы — суп из овощей и требухи: еда сытная, недорогая, для бедных и студентов. А Лавров заказал тести-кебаб. Для него мясо и овощи запекают в глиняном горшке в печи три часа при температуре восемьдесят градусов. — Ем я свой тести-кебаб и вспоминаю, как первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова рассказывала: разглядывая планету из космоса, она обратила внимание на две достопримечательности планетарного масштаба — Великую Китайскую стену и Каппадокию, — задумчиво сказал Виктор. Христианство в Каппадокию принес еще апостол Павел. А первым епископом в IV веке стал Василий Великий — создатель учения о Святой Троице. В пещерном монастыре, где он жил, возвышается огромная туфовая скала-останец с тремя базальтовыми маковками. Глядя на эту скалу, святой Василий и создал свое учение о Боге-отце, Боге-сыне и Духе Святом, которые суть единое.