– Я играла отлично, – сказала мама и рассмеялась. Затем вытерла пальцем уголок глаза. Она все-таки плакала. – Слушай, мне нужно поговорить с миссис Акерман, это директор, и подписать документы. А потом еще надо будет сходить в его комнату, может быть, забрать что-то из вещей. Даже не представляю, что бы мне вдруг захотелось забрать. Я ощутил легкий укол тревоги. – Он же не?.. – Нет, милый. Его уже перевезли в местный морг. Завтра я буду решать вопрос об отправке тела в Нью-Йорк и… и все остальные вопросы. Последние приготовления. – Она секунду помедлила. – Джейми? Я посмотрел на нее. – Ты… ты его видишь? Я улыбнулся. – Нет, ма. Она взяла меня за подбородок. – Сколько раз я просила не называть меня так? Кто говорит «ма-а-а»? – Глупые маленькие телята, – сказал я и добавил: – Да-да-да. Это ее рассмешило. – Подожди меня здесь. Я скоро вернусь. Она вошла в здание санатория, и я обернулся к дяде Гарри, который стоял в десяти футах от меня. Он все время был здесь, одетый в пижаму, в которой умер. – Привет, дядя Гарри, – сказал я. Он не ответил. Но он смотрел на меня. – У тебя все еще Альцгеймер? – Нет. – Значит, теперь все в порядке? В его взгляде мелькнула едва заметная смешинка. – Наверное, да. Если быть мертвым подпадает под определение «все в порядке». – Она будет по тебе скучать, дядя Гарри. Он не ответил. Впрочем, я и не ждал никакого ответа, потому что это был не вопрос. Но вопрос у меня все-таки был. Может быть, дядя Гарри не знал ответа, но, как говорится, если не спросишь, то и не получишь. – Ты знаешь, кто мой отец? – Да. – И кто же он? Кто? – Это я, – сказал дядя Гарри. 69 Я уже почти закончил (я помню, как думал, что тридцать страниц – это много!), но еще не совсем, так что вы уж, пожалуйста, дочитайте до самого конца. Мои дедушка с бабушкой – как оказалось, мои единственные дедушка с бабушкой – погибли по пути на рождественскую вечеринку. Какой-то пьяный козел, уже крепко отметивший Рождество, вылетел на встречную полосу на четырехполосном шоссе и врезался в них лоб в лоб. Сам пьяный выжил, как это часто бывает. Когда моему дяде (и, как оказалось, отцу) позвонили с печальными новостями, он был в Нью-Йорке, где носился с одной рождественской вечеринки на другую, обхаживая издателей, редакторов и писателей. Дядя Гарри (мой папа!) тогда только-только открыл литагентство и находился в положении человека, заблудившегося в чаще леса и пытавшегося разжечь костер из крошечной кучки тоненьких прутиков. Он приехал домой в Арколу – маленький городок в Иллинойсе – на похороны родителей. После похорон были поминки, проходившие в доме у Конклинов. Собралось много народу: Лестера и Норму любили все. Кто-то принес еду, кто-то – выпивку, так сказать, крестную мать многих нежданных детей. Тия Конклин, в то время – вчерашняя студентка, не так давно поступившая на свою первую работу в бухгалтерской фирме, явно выпила лишнего. Ее брат тоже выпил лишнего. Вот такие дела. И вот гости уходят, Гарри ищет сестру и заходит к ней в комнату. Она лежит в постели в одном белье и плачет навзрыд. Он ложится с ней рядом и обнимает. Просто чтобы утешить, вы же понимаете, но одно утешение влечет за собой другое. Всего лишь раз, но и одного раза бывает достаточно, и ровно через полтора месяца – Гарри уже вернулся в Нью-Йорк – ему позвонила сестра. Вскоре после того звонка моя беременная мама перебралась в Нью-Йорк и стала работать в агентстве у брата. Выстояло бы литагентство «Конклин» в жесткой конкурентной борьбе, если бы там не работала мама, или крошечный костерок, разведенный из листьев и прутиков моим дядей/отцом, испустил бы тонкую струйку белесого дыма и затух бы еще до того, как он успел бы подбросить в огонь первое более-менее крупное полено? Сложно сказать. Когда костер разгорелся, я спал в колыбельке и писался в памперсы. Но мама была хороша в своем деле, это я знаю точно. В противном случае агентство не выстояло бы позже, когда обрушился финансовый рынок. Вот что я вам скажу: существует немало дурацких мифов о детях, родившихся от инцеста, особенно когда речь идет об отце с дочерью или о брате с сестрой. Да, могут быть медицинские проблемы, и да, шансы, что будут проблемы, при инцесте чуть выше, но расхожее мнение, что большинство таких детей рождается с умственными отклонениями, с одним глазом или патологической косолапостью, – это все-таки полный бред. Я выяснил, что среди наиболее частых дефектов у детей, рожденных от кровосмесительных связей, встречаются сросшиеся пальцы на руках или ногах. У меня есть два шрама на левой руке, на среднем и безымянном пальцах. Шрамы остались от операции по разделению пальцев, которую мне сделали еще во младенчестве. Когда я впервые спросил у мамы об этих шрамах – мне тогда было года четыре, – она сказала, что доктора провели операцию еще до того, как нас с ней выписали из роддома. «Чик-чик, и готово», – сказала она. И конечно же, у меня есть еще одна врожденная особенность, которая может быть связана с тем, что когда-то давным-давно, в сильном подпитии и сильном горе, мои родители сблизились чуточку больше, чем положено брату с сестрой. Или, может быть, моя способность видеть мертвых никак не связана с обстоятельствами моего рождения. У людей с полным отсутствием слуха может родиться музыкальный гений; у не знающих грамоты – великий писатель. Иногда талант возникает из ниоткуда, или так кажется. Хотя погодите секунду. Все, что я только что рассказал, – это лишь мои домыслы. Я не знаю, как именно Тия и Генри стали родителями непоседливого мальчугана по имени Джеймс Ли Конклин, потому что не стал выспрашивать у дяди Гарри подробности. Он бы мне рассказал – мертвые не врут, как мы уже установили, – но я не хотел знать. После тех его слов – Это я – я отвернулся и направился в здание санатория искать маму. Он не пошел за мной следом, и я его больше не видел. Я думал, что он покажется на панихиде или на кладбище, когда мы будем его хоронить, но он так и не появился. По дороге домой (на автобусе, как в прежние времена) мама спросила, все ли со мной хорошо. Я сказал, что все хорошо и я просто пытаюсь свыкнуться с мыслью, что дяди Гарри больше нет. – Ощущения как в детстве, когда выпадает молочный зуб. Остается дыра, и ты постоянно трогаешь ее языком. Только дыра не во рту, а внутри. – Понимаю, – сказала мама, обнимая меня. – Я себя чувствую так же. Но мне не грустно. Я не думала, что буду грустить, и я не грущу. Потому что на самом деле он ушел уже очень давно. Мне было приятно, что она меня обняла. Я любил маму и люблю до сих пор, но в тот день я ей соврал, и не только тем, что не ответил на вопрос. Ощущения были совсем не такими, как бывает, когда выпадает зуб; наоборот, от того, что я выяснил, у меня словно вырос еще один зуб, и для него не было места во рту. Некоторые факты подтверждают историю, которую я только что рассказал. Лестер и Норма Конклин действительно погибли в автомобильной аварии, устроенной пьяным водителем. Они действительно ехали на рождественскую вечеринку. Гарри действительно приезжал в Иллинойс на похороны; я нашел заметку в арколской «Рекорд геральд», где было сказано, что он произнес надгробную речь. В начале следующего года Тия Конклин действительно уволилась с работы и уехала в Нью-Йорк помогать брату в литературном агентстве. А через девять месяцев после похорон в нью-йоркской больнице Ленокс-Хилл родился я, Джеймс Ли Конклин. Так что ага-ага, да-да-да, все могло быть именно так, как я и рассказал. В моей истории все складывается очень даже логично. Но все могло быть по-другому, причем так, как мне бы совсем не понравилось. Например, изнасилование напившейся до бесчувствия молодой женщины. Изнасилование, совершенное ее собственным старшим братом, которому спьяну хотелось секса. Собственно, я потому и не стал ничего спрашивать: я не хотел знать. Возникает ли у меня мысль, что, возможно, они обсуждали аборт? Иногда возникает. Беспокоит ли меня, что я мог унаследовать от дяди/отца не только ямочки на щеках и склонность к ранней седине, которая уже начала появляться в моих черных волосах в нежном двадцатидвухлетнем возрасте? Или, если уж говорить начистоту, беспокоит ли меня, что я могу сойти с ума во все еще нежном возрасте тридцати, тридцати пяти или сорока лет? Да. Конечно, беспокоит. Судя по информации из Интернета, у моего дяди-отца была наследственная болезнь Альцгеймера с ранним началом. Она дожидается своего часа в генах PSEN1 и PSEN2, и существуют специальные тесты для ее выявления: плюешь в пробирку и ждешь результат. Я, наверное, сделаю этот тест. Позже. Кстати, вот что забавно: я перечитываю все написанное с начала и вижу, что под конец стал писать лучше. Я не пытаюсь сказать, что достиг уровня Фолкнера или Апдайка; я всего-навсего говорю, что мои навыки улучшаются с практикой, и мне кажется, так происходит почти в любом деле. Остается надеяться, что я буду сильнее и лучше во многом другом, когда снова встречусь с той тварью, что захватила Террьо. Потому что мы с ней еще встретимся. Она не показывалась с того вечера в доме Марсдена, когда то, что Лиз Даттон увидела в зеркале, свело ее с ума, но она затаилась и ждет. Я это чувствую. Я это знаю, на самом деле, хотя по-прежнему не имею понятия, что это за тварь. Но это не важно. Я не собираюсь отравлять себе жизнь, раздумывая над вопросом, грозит ли мне сумасшествие в среднем возрасте, и не собираюсь отравлять себе жизнь, дрожа под довлеющей надо мной тенью какой-то твари. Она и так мне испортила столько дней. Тот факт, что я родился в результате инцеста, кажется до смешного незначительным по сравнению с обугленным телом Террьо с мертвосветом, бьющим из трещин в коже. Я много читал за все годы, что прошли с того дня, когда эта тварь попыталась вызвать меня на повторный бой по ритуалу Чудь, и нашел немало странных поверий и жутких легенд – о которых не упоминалось ни в саге о Роаноке Риджиса Томаса, ни в «Дракуле» Стокера. Среди них было много рассказов о демонах, завладевавших живыми людьми, но мне пока не попадалось ни одной истории о демонах, способных завладевать мертвыми. Ближе всего были истории о злонамеренных призраках, но это все-таки совсем не то. Поэтому я совершенно не представляю, с чем имею дело. Единственное, что я знаю наверняка: когда-нибудь нам придется сразиться. Я свистну, тварь прибежит на мой свист, и вместо того чтобы ритуально кусать друг друга за языки, мы сольемся в объятиях, а потом… что ж. Потом мы увидим. Да, мы увидим. Но позже. * * * notes Примечания 1 Не за что (исп.). – Здесь и далее примеч. пер. 2 Шедевр, выдающееся произведение, труд всей жизни (лат.).