– Я вспомнила, в Звонком лесу живет пасечник. У него волшебный мед, – Алексии еще в Белом замке рассказывали о лесной пасеке, откуда на завтрак доставляли мед. – Если прикладывать замешанные на травах медовые лепешечки к гнойным ранам, то они оттянут яд и отодвинут время смерти. Не уверяю, что помогут – это сродни чуду. Но все–таки. Я напишу пасечнику записку. – Стоит ли продлять агонию? – лекарь не верил. – Вы спросите у умирающего, как долго ему хочется жить. Принц хотел. Это было видно по тому, как крепко он сжимал кулаки и стискивал зубы, одной силой воли оттягивая момент смерти. – Нет–нет–нет–нет… – шептали его обветренные губы. Укоризненный взгляд девчонки, вложившей свою руку в горячую принца, его ответное пожатие, точно он слышал и одобрял ее предложение, и лекарь сдался. Вызвал двух стражников из местных, что знали все тропы, велел тайно привести пасечника. Но сначала дал обещание дочке ювелира от себя и коменданта крепости, что отпустят великолесца живым и невредимым. Пасечника привели к вечеру следующего дня. Царевна отвела его в сторону, горячо зашептала: – Скажите, что должны приготовить медовые лепешки без вмешательства демонов. Позовете меня для помощи. Вы принесли то, что я написала? Пасечник кивнул. Руки его тряслись. Нелегко пережить момент, когда тебя под угрозой смерти хватают и ведут во вражеский лагерь. – Откуда знаешь, что надо делать? – он толок в ступе нежить–траву, добавлял по капле мертвую воду. На спиртовке грелся мед. – Мать ведьма, я видела, как она готовила противоядие отцу. Недруги не раз пытались убить его. – Мед – понимаю, – шептал пасечник, – в нем сама жизнь, но нежить–трава? От нее какой прок? – Ни вреда, ни пользы, если разбавить мертвой водой. Мне нужен лишь ее черный цвет и отвратительный запах. Чтобы скрыть кровь, – не задумываясь, резанула себя поперек ладони. Выжала струйкой в вязкую смесь. Дядька поднял на царевну глаза. – Ты кто такая? Откуда такая сила в крови? – видел, как скручивается нежить–трава, как корежится под каплями крови точно живая. – О том молчите, – Алексия наскоро перевязала руку. Опустила пониже рукав, чтобы видны были только кончики пальцев. – Все, добавляйте мед. Потом эту смесь нанесете на раны. Не пугайтесь их страшного вида. Хорошо, если надавите так, чтобы выступила кровь демона. Пасечника не отпускали сутки. Сидел рядом с царевной, нет–нет бросая на нее внимательный взгляд, а та не спускала глаз с недужного. Видела, что выздоровление началось и радовалась. Пульс перестал колотиться словно бешеный, бледность уступила место краскам. Глаза, что совсем недавно были мутными, вернули яркий цвет. Еще день – другой и придет в себя. – Пойдешь со мной? – пасечник, застав пленницу одну, взял за больную руку, погладил большим пальцем повязку, что прикрывала шрам. – Нет, пока не могу. – Когда решишься, найди в ущелье за рекой пещеру. Опознаешь ее по высокой ели. Она там одна такая, остальное сплошь кустарник. Держись левой стороны и не отнимай руку от левой же стены. Запомнила? Она приведет тебя ко мне. Смотри, не ошибись – развилка случится в самом начале. Я буду ждать. – Ждите, я обязательно приду. Глава 22. Глупые ошибки и их последствия Лекарь был возбужден и не верил собственным глазам. Принц улыбался. – Но как? Простые лепешки на меду, а такой эффект! – Все дело в травах и мертвой воде, – пасечник смотрел на руки, в которых мял шапку. У порога лежала объемная котомка – выздоравливающий демон щедро наградил спасителя. – Ваши люди должны проводить пасечника до леса. Вы обещали, что он останется жив, – произнесла Алексия, когда вошедший в комнату комендант крепости от радости упал на колени перед кроватью. Старый вояка перевел взгляд на наследника, тот кивнул, подтверждая. – И клянитесь хранить молчание об участии пасечника в спасении принца, иначе в Великолесье его сочтут предателем. Пасечник вздрогнул. Не думал он, что его помощь можно рассудить так. Хотя… В Неудобе третьего дня толпа едва не растерзала лазутчика. Насилу отбили его. Народ лютует. Война. А царевна специально говорила о предательстве, чтобы дядька молчал. Пусть лучше мается чувством вины, чем расскажет кому–либо о ее пребывании в Черном замке. Если пасечник еще не смекнул, кто она, то дознаватели, что наверняка еще не покинули Неудобу, быстро догадаются, кого демоны держат в пленницах. Сейчас ей военные действия на территории Черного замка не нужны. Она сама справится. После, когда сбежит, Алексия обязательно навестит пасеку и снимет камень с души ее хозяина. Но сбежать, как планировала, не удалось. Принц уверенно шел на поправку и не отпускал от себя ни на шаг, называя спасительницей. Хотя она уверяла, что причина невероятного выздоровления в медовых лепешках пасечника, что всасывались в раны, оставляя сверху лишь черную пленку, он держал за руку и смотрел на царевну своими синими–пресиними глазами и загадочно улыбался. – Ты не дала уйти за черту, – произнес первое, когда смог говорить. – Я чувствовал тепло твоей ладони. А однажды притянул к себе. Царевна, не ожидая, едва не упала. А он, тихо засмеявшись, поцеловал. Потом обхватил ее лицо руками и произнес в самые губы: – Почему я уверен, что ты и есть мое противоядие? Время, что царевна проводила рядом с демоном, изменило ее. Она уже не видела в нем врага, находила всяческие оправдания – не наследник начал войну, не он разрушил Белый замок, не из–за него погибли ее подруги. Принц и не знал, что в замок заселились люди, пока она сама о том не сказала. Царевна как могла оттягивала срок, назначенный для побега. Выискивала подходящие даты, но всякий раз откладывала. Узнав, что скоро в замок прибудет сам правитель Демонвигга, а значит, ожидается суета, и принц от нее отвлечется, поставила себе целью сбежать именно тогда. А накануне, в день своего восемнадцатилетия, о котором и словом не обмолвилась, позволила себе величайшую глупость. – Я запомню тебя таким, – она лежала, прикрыв свое нагое тело покрывалом и смотрела на спящего принца, на его длинные ресницы, за которыми прятались любимые глаза, на губы, которые так страстно ее целовали. Потрогала звезду, подаренную наследником. Амулет мягко светился рубиновым камнем. «Моей звездочке, – произнес наследник, застегивая цепочку на шее. На самом висела такая же, парная, но размером побольше. – Не снимай. Сколько бы ни прошло времени, как бы мы ни изменились, я узнаю тебя». Война. Она такая, может развести людей в разные стороны. Даже любящих друг друга. Это понимал наследник, это понимала царевна. – Я люблю тебя, но должна уйти, – прошептала и поцеловала принца в лоб. Легко, почти не касаясь. Не хотела, чтобы проснулся. – Нам все равно не быть вместе. Знала, что кинется искать, но найдет ли? Даже если попадет в столицу, что немыслимо в состоянии войны двух государств, наткнется на дочь ювелира, и поймет, что потерял навсегда. Успокоятся и он, и она. Царевна будет знать, что живет где–то там в Демонвигге наследник, который однажды сделается королем. А она выйдет замуж за того, на кого укажет папенька, и будет вспоминать своего демона и эту ночь всю оставшуюся жизнь. Под утро в Черный замок приехал король. Алексия слышала, как открывали ворота, как въезжали всадники, а за ними вереница тарахтящих по каменной кладке повозок. Царевна сняла с себя простыню, скользнула за соседнюю дверь, где быстро оделась в мужскую одежду, которую задолго до этого стащила с веревки на заднем дворе, застегнула крепкие ботинки. Отхватила ножницами косу чуть ли не под корень, Густо замазала оставшиеся локоны черной сажей из камина, точно те на самом деле обладали смоляным цветом, натерла лицо легким пеплом, изменив себя до неузнаваемости. Взвалила на плечо приготовленный загодя кувшин и через кухню, где и без нее царила страшная суматоха, побежала к воротам. – Тетка Жичка послала в харчевню за вином для стражи. Будет праздник! – крикнула она стражнику, ошалевшему от количества суетящегося во дворе народа, сгружающего поклажу с карет и телег. Скользнула за железную дверь и, услышав лязг запоров, скинула с себя кувшин. Вытащив из него узелок с юбкой и мягкими сапожками, в которых ее нашли в лесу, понеслась вниз по дороге. Оглянулась лишь раз на окна, за которыми мягко светила свеча и спал любимый демон. Все удалось. Алексия нашла пещеру и побежала по ней не переодеваясь, хлюпая водой в потяжелевших ботинках. Царевна торопилась оказаться у пасеки. «Еще успею. И переодеться, и согреться. Главное, я свободна и, считай, уже в Великолесье!» Радуясь, совсем забыла, что надлежало держаться левой стороны. В темноте не заметила развилки и не сразу поняла, что путь оказался гораздо длиннее. Уже иссякли силы, тело перестала согревать бурлящая от ощущения свободы кровь, ноги едва слушались, а подземный ход все не кончался. Кашляла так, что казалось выплюнет нутро. Лицо горело, голова отзывалась на любой шорох болью. Упала и не могла встать. Лежала так долго, что потеряла счет времени. «Я ошиблась. Как же сильно я ошиблась!» Царевна повернула голову, когда тьму прорезал косой луч солнца. Поднялась и, поддерживая себя тем, что опиралась рукой о стену, дошла до выхода. Ее встретило огромное дерево. Такое огромное, что когда смотрела вверх, шапка слетела с головы. Она уже видела это дерево. Однажды забралась с подругами на башню ныне разрушенного Белого замка. Оно росло далеко и, как рассказывали слуги, дойти до него можно было лишь по единственной безопасной тропке на болоте. Только поэтому царевна отказалась от идеи немедленно посетить примечательное место. Нужно было основательно подготовиться. Царевна знала, что местные называли дерево Счастливым. По поверью тот, кто пройдется вокруг него два десятка раз и не собьется с шага, запнувшись о его мощные корни, обязательно будет удачлив. В любви ли. В задуманном ли деле. Все равно. Есть много поводов желать счастья и быть счастливым. Охраняла дерево болотная дева со странным именем Сагара–Шу – желтоглазая шаманка, умеющая обращаться в белую сову. Это она стучала в бубен, когда девушки, взявшись за руки, водили вокруг дерева хороводы. И вот теперь стоит Алексия рядом с великаном, обещающим счастливую жизнь. Значит, все–таки ошиблась, пропустив нужный поворот. Теперь бы найти ту тропинку, что выведет из болота. – Держите демона! – завизжал девичий голос. Царевна сначала не поняла, что сгрудившиеся в кучку девушки с вплетенными в косы цветами указывают на нее. Неожиданно громко ударила в бубен шаманка. Алексия открыла было рот, чтобы объясниться, но взгляд желтых хищных глаз точно заморозил. Слова застряли где–то в горле. Голова и так раскалывалась от боли, а тут закружилась, и царевна, уже ничего не понимая, зная лишь одно, что нужно бежать от этих глаз и рокочущего страшного звука, кинулась прочь. Она тонула в болоте, а шаманка стояла в нескольких шагах и с остервенением лупила в бубен. Смотрела на нее своими желтыми глазами и пела слова проклятия. Когда хватала ртом воздух, шаманка протянула руку. Но не помочь, нет, а чтобы рвануть с груди звезду с рубином в центре. Все так, все правильно, Великолесье ненавидело демонов. Война сильно меняет людей. *** Когда до столицы добралась весточка от пасечника, что он видел в Черном замке царевну и ошибиться не мог, поскольку сам поставлял мед к ее столу в то лето, когда погибли юные леди, царица Таисия лично прибыла в Звонкий лес. – И она так и не появилась? – глядела грозно. – Нет, – пасечник вздыхал и мял в руках шапку. – Хотя обещала. – Почему же ты не настоял и не взял ее с собой? Она же юна и неопытна! Ей ли по лесу гулять в одиночестве? Ведь слышал, что никто не знает ее настоящего имени, а потому могли отпустить с той же благодарностью, что отпустили тебя. – Она не пошла бы. Я видел в ее глазах любовь. – Чушь! Моя дочь не могла полюбить врага. – Однако она спасла его от гибели. Именно тогда, когда противоядием сделалась ее кровь, я уверился, что передо мной царевна. – Отведешь меня в Черный замок. – Но как? – Я представлюсь знахаркой. Наследник еще там? – Точно не знаю. Слышал лишь, что приезжал король, но, убедившись, что беда миновала, отбыл назад в столицу. Война же.