– Чье-то неуемное любопытство, – ответил он. – Оно закономерное, – возразила я. Но ответа не дождалась. Мой фиктивный супруг не удостоил меня даже взглядом и молча удалился. Ужинать пришлось в компании свекрови. Я старательно глядела в свою тарелку. Судя по надменному виду госпожи Мадлен, Эдвин успел сделать ей соответствующее внушение. И о внуках она больше не упоминала. К ночи ректор не вернулся, но никого это не взволновало. На мой вопрос о муже госпожа Мадлен только отмахнулась: – Может быть, в городе заночует. Не впервой. Я вышла из розовой гостиной, где свекровь любила проводить вечера, и почувствовала, что закипаю. В городе он заночует! Не впервой, значит!.. Только у дверей комнаты я осадила себя. Этот мужчина не принадлежит мне. Нас связывает только брачный договор. И ректор ясно дал понять, что его не волнует репутация… и я ему не нравлюсь. Но почему же так обидно? Пока я обрабатывала веки Кетту перед сном, мысленно повторяла, что меня волнует только диплом. Нужно потерпеть полтора года. Да и Академии будет не до Эдвина. Потерпеть лето – и диплом в кармане. Главное — выжить… Что-то здесь все-таки нечисто. С этими мыслями я легла спать. Меня разбудило конское ржание. Я резко села на постели и повертела головой. Ага, я забыла закрыть окно, и служанка не сообразила. Поэтому и слышно все, что происходит внизу. Я поспешно вылезла из-под одеяла и выглянула во двор, но никого не увидела. В доме царила тишина, и снаружи я больше не слышала ни шагов, ни цокота копыт. Показалось? Судя по тому, как ведет себя свекровь, среди ночи Эдвин не явится. Заночует у одной из своих любовниц. Я закрыла створку и вернулась в постель. Привычно потянулась рукой, чтобы погладить Кетту. Но пальцы схватили только пустоту. Лисенка на месте не оказалось. Я тут же коснулась артефакта-осветителя у изголовья кровати. Желтый свет озарил комнату… и я увидела, что дверь приоткрыта, и за ней исчезает белый кончик лисьего хвоста! Тут меня взяла злость. Я набросила на плечи халат и решительно направилась к выходу. Уж теперь я поймаю этого неизвестного любителя открывать мою дверь по ночам! Вместе с лисенком, пока он не успел уйти далеко. Но за дверью никого не оказалось. Призывать элементаль я побоялась и тихо позвала: – Кетту, вернись! Белый кончик хвоста мелькнул в паре шагов от меня. Я бросилась в ту сторону, на ходу завязывая пояс халата. Все же призвала элементаль, и на сложенных пальцах вспыхнул слабый свет. Но лисенок будто дразнил меня. Стоило приблизиться, как он пробегал еще несколько шагов, а затем еще и еще. Кетту увлекал меня все дальше вглубь дома. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что я обещала с любой проблемой обращаться к Эдвину. Но его нет на месте, так что… Лисенка нужно вернуть в комнату, и никто не сделает этого, кроме меня. В следующий миг Кетту остановился, но схватить его я не успела. Лисенок юркнул под полы халата и съежился у меня между щиколоток. Я обнаружила, что стою перед дверью, украшенной старинной резьбой. И она тут же распахнулась. Факел у входа загорелся сам, и всполохи пламени осветили знакомую фигуру. То же зеленое платье, мягкие волны рыжих волос, густая рыжая челка, полностью закрывающая глаза. Сулаки! Девушка улыбнулась и протянула ко мне руки. Я не дрогнула, когда чуткие подушечки пальцев ощупали мое лицо. – Не боишься, – удовлетворенно произнесла Сулаки. И я поняла, что она права. Страшно мне не было. То, что я нарушаю правила, пугало меня больше, чем она. А затем я вспомнила дневной разговор с черноволосым мальчиком и прошептала: – Ты… знаешь обо мне? Кончики пальцев выразительно погладили мой лоб. – Знаю, – еще шире улыбнулась она. Меня прошиб холодный пот. Я собралась с духом и попросила: – Не говори никому. Пожалуйста. Сулаки усмехнулась. Ее руки обхватили мое лицо. Мгновение она будто разглядывала его, хоть и не могла видеть из-за челки. А затем девушка склонилась к моему уху и прошептала: – Освободи меня, тогда не скажу. Я удивленно хлопнула глазами. Но задать вопрос не успела. Сулаки резко отпустила меня и отступила на шаг. Позади раздался обескураженный голос: – Лина? Я резко обернулась. Сердце ушло в пятки. Эдвин. В плаще и с арбалетом наперевес. Все-таки он вернулся. И непонятно, зол или испуган. На его гнев мне есть чем ответить. Вот только… как давно он здесь стоит, и что из нашего разговора успел услышать? Эдвин Трава еще догорала. Конь храпел, но не двигался с места, повинуясь железной руке Эдвина. А он мрачно рассматривал рыжие пятна среди пепла. Воздух был пропитан жаром. Проклятые риспи снова выжгли это место и ушли! К деревням пока не приближались, гадили возле имения, словно в насмешку. Пытались показать, что они тут главные. Но это же не так! Договор соблюден, почему эти твари лезут со своей горы? Эдвин развернул коня и послал его в галоп. До города они не доскакали – долетели. Там ректор поставил на уши всю стражу и заставил поднять архивные записи прошлых лет. Пока он сидел в караулке, прихлебывая остывший чай, и мрачно листал записи, подчиненные ходили на цыпочках. Как только Эдвин отложил листы и поднялся, рядом тут же появился капитан Батт. – Глядите в оба, – приказал Эдвин. – Верните бумаги в архив. И поднимите записи времен моего деда. Стражник с поклоном принял у него листы и спросил: – Где сегодня заночуете? Я пошлю своего человека, и бумаги будут готовы к утру. Куда их прислать? Заночевать в городе? Раньше он бы так и поступил. Марианна дала понять, что ждет его, несмотря на наличие супруги… Эдвин покосился на окно караулки. А затем покрутил на пальце обручальное кольцо и заявил: – Курьера пришлите в имение. Меня ждет ночная охота. Пора призвать тварей к ответу. Батт кивнул, стараясь скрыть удивление. Эдвин развернулся и вышел. В этот вечер его раздражало все. Удивленное лицо капитана, риспи, которые не соблюдали договор, сам город. Хэлмилэн… Не одна женщина здесь готова принять его с распростертыми объятиями. Но все его мысли были заняты Линой. И это раздражало больше всего. Эдвин подхлестнул коня. Тот сорвался в галоп и пронесся сквозь приоткрытые ворота. Лина, Лина, Лина… Совет Карла тогда показался ему идеальным выходом. Девушка-сирота. Мать умерла, отец неизвестен. Слабачка, и ей нужен диплом. Она должна была быть милой, кроткой и не задавать лишних вопросов. Но вместо этого Лина постоянно умудряется находить неприятности на свою голову. И задает много лишних вопросов. А еще эта дурацкая привычка закусывать губы. Каждый раз в этот момент он вспоминал церковь и невинный поцелуй, который совсем не хотелось разрывать. А еще – обещание, что отношений между ними не будет. Которое все больше хотелось нарушить… Эдвин повернул к реке. Ветер бил в лицо и нес одуряющие запахи луговых трав с легким ароматом гари. Ночная скачка помогла отвлечься. Луна была уже высоко, когда впереди показались белые камни. Конь остановился как вкопанный и захрапел. Эдвин спешился и погладил морду жеребца. Дальше придется идти пешком. Лошади боялись риспи. Ректор повесил арбалет за спину и пошел вперед. На берегу реки из земли торчали три белых камня, каждый высотой со взрослого человека. Между ними располагалась квадратная площадка, с открытой стороной, обращенной к имению. Эдвин замер на ее границе и внимательно оглядел закругленные вершины. Ни звука, ни движения. Ректор достал из-за пояса кинжал и проткнул палец. Капля крови упала на утоптанную землю, и Эдвин рявкнул: – По договору между риспи и Рокфоссами призываю вас к ответу! Ветер взвыл между камней, а затем наступила тишина. После этого из-за правого камня донесся ехидный старческий голос: – По договору он пришел… К ответу призывает. Условия надо соблюдать, Эдвинчик. Всего мгновение назад белый камень был девственно чист. Теперь на покатой поверхности стоял огромный белый лис. Алый кончик хвоста и алые линии рисунка на морде словно подернуты дымкой. Точнее, сединой. Сдерживая раздражение, ректор ответил: – Я соблюдаю условия, Рубах. А вы продолжаете гадить на нашей земле. Слева донесся еще один голос, на тот раз женский, но такой же ехидный: – Условия он соблюдает… Перечитай, контракт, мальчишка. Девицы у вас перевелись, так что мы в своем праве. Эдвин резко повернулся. Риспи на левом камне была крупнее, а рисунок на ее морде – изящнее и сложней. Лисица взмахнула хвостом, и в воздухе промелькнул сгусток пламени. В золотистых глазах была насмешка. Ректор сделал шаг вперед и показал ей сжатый кулак. Белый ободок сверкнул на его пальце. – Я привел в дом жену! Так что убирайтесь с моих земель, иначе я продырявлю ваши шкуры! На миг риспи замерли. На их мордах появилось изумление. Старик мотнул головой: – Ривезь, посмотри. Вторая лисица спрыгнула с камня и приблизилась к Эдвину. Тот опустил руку и позволил ей тщательно обнюхать кольцо. – Странно, – наконец изрекла риспи. – Он и правда женат. Кольцо настоящее. Старый лис фыркнул: – Тогда почему мы ничего не почувствовали? – Странно, – повторила Ривезь. – Думаю, следует поступить так, как завещано предками. Если у тебя и правда есть жена, Эдвин… Приведи ее в полночь на это же место. Мы засвидетельствуем, что условия выполняются. И тогда Старшая и Младшая перестанут ходить за реку. Толко снова станет преградой, которая делит земли людей и огненных духов. Эдвин мрачно кивнул, но спорить не стал. Знал, что это бесполезно. Придется везти сюда Лину и показывать ее риспи. А самое главное – показать Лине риспи. После этого девчонку придется караулить не для того, чтобы не нашла неприятности, а чтобы не сбежала… Возвращался домой он в мрачном расположении духа. После ночной поездки к риспи отбиваться от вопросов Лины станет сложно. А говорить правду ей нельзя. Со смешанными чувствами ректор завел коня в ворота, а затем и в конюшню. Сонный Жак подхватил поводья, а Эдвин направился в дом. В коридорах царила тишина. Должно быть, Лина уже видит десятый сон… На миг Эдвина одолело искушение заглянуть к ней, но он тут же одернул себя. Взгляд скользнул по двери в комнату, и ректор замер. Одна из створок была открыта, в комнате снова горела лампа. И постель была совершенно пуста. Эдвин не выдержал и едва слышно выругался. Он мгновенно оказался на пороге и убедился, что внутри никого нет. Ни Лины, ни черного лиса. Как там она зовет его? Ректор тут же помчался по коридорам. Куда могла уйти девчонка… В саду, бродит по дому? Нужно отвлечь Сулаки… Ноги сами вынесли его к двери во флигель. С ужасом и облегчением он увидел впереди светлые волосы Лины. А в следующий миг сердце пропустило удар. Напротив девушки стояла Сулаки.