– Так у него два или три телефона! – возмутился Илюхин, когда Милонов показал ему распечатку входящих и исходящих звонков Никулина. – Один личный. Второй служебный. Третий для особых людей. Зоя наверняка все номера знала. Она была дотошной. Он и мне звонил со служебного. – А тебе он зачем позвонил? – Он номер диспетчера не нашел. Попросил меня через интернет отыскать. Другими словами, именно в этот момент Арсений Илюхин узнал, что камеры на подъездах не работают. – Я позвонил, узнал, что часа два, а то и три света не будет. И в голове родился план: избавиться от богатой тетки, прихватив что-то, что она прятала у всех на виду. – Перезвонил Стасу. Он – Зое. – Арсений подумал и добавил: – Должен был перезвонить. У него спросите. – Спросим, – пообещал со зловещей ухмылкой Носов. – Что было в коробке? – Деньги, которые она для меня приготовила. Точная сумма. И украшение какое-то. – Он подумал и добавил: – Колье. По виду дорогое. – И ты прихватил и то и другое? – уточнил Илья. – Да. Деньги и так предназначались мне. А колье… Решил, что тоже пригодится. Раз Зои теперь нет, помогать мне некому. А завещание – непонятно, есть или нет. И неизвестно, в чью пользу. – Даже говорить не хочу, насколько серьезен этот проступок. Думаю, ты и сам понимаешь. – Понимаю. Отец тоже ругался, когда узнал, что я колье взял и Ляпову отнес. – Ты отнес ювелиру Ляпову украденное у тетки колье?! Илья откинулся на спинку кресла и с силой опустил ладони на край стола. – Додумался! И что Ляпов? – А ничего. Взял на оценку. На другой день позвонил и пригласил за деньгами. – Сколько заплатил? – заинтересовался Носов. – Четыре тысячи долларов, – нехотя признался Арсений. – Ничего себе! Вот это ты хорошо себя подстраховал на случай, если тебя не упомянут в завещании! – ехидно рассмеялся Серега. – И что потом пошло не так? Ты вернулся, чтобы забрать колье? И денег заработал, и колье вернул. Лихо. – Нет. Все не так. Арсений вдруг демонстративно сел к Носову спиной. Поправил воротник толстовки, в котором прятал подбородок. Одернул рукава. Губы его на какое-то время сжались. Потом с тяжелым вздохом он произнес: – Колье я отдавал ему в его магазине. А деньги вернуть он пригласил меня в дом. Хотя я знал, что он такими делами занимается только в магазине, и все такое, но… Но он почему-то пригласил меня домой. – Он был тяжело болен. И почти отошел от дел, – объяснил Илья, перелистывая показания свидетелей по делу убийства ювелира. – Странно, что он согласился тебя принять. И даже заплатил. – Ничего странного. Он обрадовался. И заплатил безо всяких… – Арсений пощелкал пальцами, с тоской заметил: – Я думал, что мне так подфартило! А потом отец, когда узнал про колье, такое устроил! – Какое? – Илья повертел в пальцах авторучку. – Он велел мне вернуть колье и отдать Ляпову деньги. – Такое возможно? Я хотел спросить, Ляпов согласился? – Да. Тем более что знал: колье подделка. – Как это? Он заплатил за подделку четыре тысячи долларов и… – Нет, вы не поняли, – нервно облизнул Арсений губы. – То колье, которое я ему принес, было точной копией того, которое пропало. – Ага! – высоко поднял брови Илья. – Оказывается, что-то еще и пропало? – Да. Колье из Индии. Очень дорогое, старинное. Его не нашлось среди вещей Зои, когда делали обыск ваши сотрудники. И в банковской ячейке его не было. Но то, что я забрал, тоже было дорогим. Из золота. И камни настоящие: даже несколько бриллиантов. Правда, не такой чистоты. Потому и не такой ценности. – Арсений с ухмылкой вспомнил: – Ляпов разочаровался. Видимо, с кем-то консультировался. Понял, что я не то ему принес. И согласился обменять деньги на колье. Я ему позвонил, он сразу согласился. – На какое время вы договаривались? – Точного времени не было. Он сказал, что постоянно дома. Я его застану. И пришел я к его дому, когда уже все случилось. Вошел, потому что было открыто. Покричал. В комнате рядом с кухней кто-то хрипел. Я заглянул. Там женщина. Лежит на полу с закрытыми глазами и хрипит. Я перепугался. Пошел дальше. Все время звал Игоря Семеновича по имени. В его спальне его и нашел… Арсения передернуло, и пальцы снова заходили по рукам и ногам, расчесывая кожу через одежду. Остановился он как-то вдруг и сразу. Руки свесил, голову поднял и замотал ею, приводя в движение кипу своих нечесаных кудрей. – Это не я его! И ее не я! Я не трогал их, клянусь! – Это вы делали обыск в доме ювелира, гражданин Илюхин? – Нет! Там уже все было вверх дном. – И вас это не испугало? И вы продолжили бродить по дому? – изумился Илья, с грохотом бросая на стол авторучку. – Мало сказать, что это необдуманно. Это было очень рискованно. А если бы убийца был в доме? – Но я же не знал тогда, что Ляпов убит, – весьма спокойно отреагировал Арсений. – Первое, что пришло в голову: он повздорил с этой женщиной. Наподдал ей. – А как же бардак в доме? – Может, это они сами и устроили. Вот, честно, ни одной мысли о смерти не мелькнуло в голове, пока я шел по дому. Прямо как… – Его подбородок снова нырнул в воротник толстовки, и голос зазвучал глухо и невнятно. – Прямо как с Зоей! Ничего не дрогнуло, когда входил в ее квартиру. Ни один нерв не просигналил, что там беда. Он умолк и какое-то время сидел неподвижно, уперев невидящий взгляд в край стола. Потом дернулся. – Что со мной будет? – Вы нашли колье, за которым пришли? – Я его не искал, – хмуро глянул он на майора. – Я сразу удрал оттуда. Отцу рассказал. Ему снова стало плохо. Как тогда, когда он узнал обо всех моих шалостях. – В результате ваших шалостей, Илюхин, мы имеем две насильственные смерти, – процедил ему в спину Носов. – Это не я! – резко обернулся тот на голос. – Смысл? Зоя мне была, как мать. Она мне деньги давала. Глупо убивать курицу, несущую золотые яйца. Разве нет? «Разве – да, – подумал Илья, внимательно рассматривая юношу. – Мог просто повздорить с теткой и убить по неосторожности. Толкнул, скажем, она упала неудачно, сломала шею. Он перепугался. Позвал кого-нибудь на помощь. И инсценировал самоубийство. А наутро пришел как ни в чем не бывало». – А ювелира убивать мне вообще никакого резона не было, – скорчил Арсений презрительную гримасу. – Деньги остались при мне. А колье… Зачем оно мне? Лишняя морока. Улика, как принято у вас говорить. Это отец настоял, чтобы я сделку расторг. Мне было по барабану. Ну что? Я могу быть свободен? Вы меня отпустите? Илюхина было решено задержать до выяснения, хотя адвокат настаивал на подписке о невыезде. – Либо предъявляйте обвинение! – возмущался он, загораживая свой живот объемным кожаным портфелем. Тот был, скорее, для образа. Адвокат ни разу не залез в него, чтобы что-то достать. – Мы имеем право задержать подозреваемого на семьдесят два часа, – коротко и вежливо ответил ему Илья, выходя следом за ним из кабинета. – Дальнейшую судьбу Арсения определит либо суд, либо… Либо другой подозреваемый, которого пока у них не было. Алиби Стаса Никулина подтверждалось его соседями. Они уверяли, причем при повторном опросе, что видели, как Стас выносил мусор к контейнерам у дороги. И как без конца появлялся в окне. – Вы же раньше говорили, что не видели его. Отметили, что в доме горел свет, потом задернулись шторы. А о перемещениях хозяина дома не было сказано ни слова, – напомнил Илья. Мужчина средних лет, невысокого роста, в панаме и шортах, меланхолично почесывал голый живот и равнодушно покачивал головой. – Забыл. Теперь вспомнил. Или это было днем ранее?.. – Но вы сознаете всю меру ответственности за дачу ложных показаний? Я правильно понимаю? – Конечно. Я в прошлом сам юрист, – ухмылялся мужчина, стоя у ворот своего дома и не давая Илье ни единой возможности пробраться внутрь. – Сначала забыл. Потом вспомнил. Разве это незаконно? Алиби Никулина подтвердилось. Так же как алиби племянницы Зои и ее сестры, они были вместе. Сомнение вызывали лишь слова Ивана Григорьевича, твердо стоявшего на своем. – Мой сын был дома, – повторял он, как заклинание. – Да, говорил с кем-то по телефону. И не раз. Но он был дома. Мы вместе с ним ужинали и… – Что ели? – В смысле? Иван Григорьевич, только что похоронивший сестру, смотрел на Илью покрасневшими от слез глазами. И плохо понимал, о чем его спрашивает майор – Что у вас было на ужин в тот день? – Вы серьезно?! – Он даже осип от возмущения. – Моя сестра убита! Ограблена! Я только что вернулся с ее поминок. Понимаете?! Моего сына обвиняют в ее гибели. А вас интересует, что мы ели в вечер ее убийства на ужин?! Вы… Вы! Вы просто нехристь какой-то, простите!