Иван Григорьевич вдруг заметно оживился и спросил: – Когда? Когда ее угнали? – Так… Сейчас скажу… – Носов заводил пальцем поперек монитора. – Месяц назад машина была угнала с парковки у супермаркета. В запись на видеокамеру момент угона не попал. Свидетелей не имелось. Так что дела у вашей родственницы в самом деле шли не очень. Хотя тут вот указано, что страховка КАСКО была. И владелица наверняка уже получила выплату. Не она, конечно, а фирма. Но если учесть, что фирма ее, то… – Этого не может быть! – громко возразил Иван Григорьевич, перебивая монотонное бормотание Носова. – Чего конкретно? – Горохова вытянула шею. – Три недели назад на этой самой машине какая-то девушка подъезжала к магазину в дачном поселке и говорила с Никулиным. Есть свидетель! – Соседка вашей сестры? – уточнил Илья. – Да. Соседка. Она сказала, что девушка была красивой, яркой, что соответствует облику моей племянницы. – Он беззвучно пошевелил губами и закончил вслух: – А поскольку Тая Эльзу не знает в лицо, то это вполне могла быть именно она. И как же так? Месяц назад машину угнали, а три недели назад она на ней разъезжает? Ее нашли? Машину эту? Горохова с Ильей уставились на Носова. – Нет. Никаких обновлений нет. Она по-прежнему числится в угоне. – Серега широко развел руками. – Я не понимаю. И никто не понимал. Поэтому сразу после обеда Горохова вызвалась съездить в дачный поселок, побеседовать с соседкой Зои. А Носов должен был отправиться на фирму «Элия» для разговора с Эльзой. – У меня складывается ощущение, что нас все круче заматывает в какой-то клубок! – воскликнул Илья, стоя у доски с фотографиями фигурантов. – Я даже не знаю, о чем мне докладывать сегодня полковнику. А он ждет внятного доклада, не лепета! Два убийства, которые мы объединили в одно дело, никак не вяжутся между собой. Все расползается! И как верить обиженной медсестре? Фактами-то это не подтвердилось. Записи ее телефонных разговоров – ерунда. С этим в суд не пойдешь. Заключение медицинское оказалось верным. Прыгаем с кочки на кочку по болоту какому-то. Проверяем, устанавливаем. А все впустую. Все утекает сквозь пальцы как вода! Валя уже нетерпеливо топталась у двери, намереваясь выбежать в коридор. Носов только неторопливо собирался, складывая бумаги на столе стопкой. – А ты доложи ему, майор, что нет никакого общего дела, – подсказала она, поправляя черную футболку на шее. – Есть два дела, которые никак между собой не связаны. Вернее, связаны, но косвенно. – Это как? – Носов наконец собрался и встал рядом с ней у двери. – Убили Илюхину. По неосторожности или нет – не суть. Но это убийство решили представить как самоубийство. Факт доказанный. Зачем? Не ясно. Запаниковали или просто решили запутать следствие? Предстоит выяснить. Родственник Илюхиной поперся к знакомому ювелиру с подделкой дорогого колье. И ювелир погибает. Почти так же, как Илюхина. Но! Но есть расхождения. В мотивах преступления. В самом исполнении. И убийцы, думаю, разные. Думаю, без сына и вдовы в убийстве ювелира не обошлось. – Установлено наружное наблюдение, – напомнил Илья и разочарованно пожал плечами. – Никаких намеков на то, что они контактируют, нет. – И ладно. Она могла и без него обойтись. – Валя схватилась за дверную ручку, потянула на себя. – Или он без нее, – добавил для важности Носов. – Но они точно в сговоре. А сейчас просто шифруются. Я это носом чую! – неожиданно выпалила она и скрылась за дверью, чтобы не слушать возражений коллег. – Хорошо, что снова про Соколовых не начала вспоминать, – суеверно поплевал через левое плечо Серега. – А то солянка была бы!.. – Ну да. С этим полковник меня точно взашей погнал бы. – Отец девушки так и не нашелся? – поинтересовался Носов, одной ногой уже стоя в коридоре. – А его никто и не искал. У нас нет заявления от его близких родственников. А инициатива что, Носов? Правильно. Наказуема. Дверь за Серегой закрылась. Илья налил себе воды в стакан и подошел к доске. Ольга согласилась на перемирие с одним условием: он станет пить больше воды. Не перед перекусом и не после него, а вместо него. – Только так ты сможешь привести себя в форму. А я наконец обрету спокойствие. И мир в семье воцарится вновь. Напыщенно, конечно, звучало. И слух немного покоробило. Но ради мира в доме он готов был пить воду литрами. И ничего не жевать в перерывах между завтраком, обедом и ужином. Смешно, конечно, было так думать. Но оказалось – за пару минувших дней с него сползло полтора килограмма. Если весы, конечно же, не врали. – У нас сразу две версии, товарищ полковник, – докладывал Илья начальству часом позже. – Первая: смерть Илюхиной наступила в результате несчастного случая, вызванного ссорой с кем-то из близкого окружения. Причина: колье, которое пропало. Нам так же стало известно, что погибшая налаживала контакты для вывоза украшения за границу с тем, чтобы выставить его на аукционе. Ее любовник – Никулин – не мог не знать об этом, хотя всячески отнекивается. И алиби у него на ночь убийства имеется. – Он ведь может это сделать теперь и без нее? Вывезти колье и выставить на аукционе? Не сам, так через доверенных лиц. Так я думаю? – И мы так думали. Но Илюхина оставила завещание. И в нем указано то самое колье отдельным пунктом. А значит, оно находится в розыске. И продать открыто его нельзя. – Никулин не мог об этом не знать. Они же вместе собирались уехать, – добавил полковник, задумчиво рассматривая Илью. – Если только… Если только она не переписала завещание прямо накануне смерти. Вот просто почувствовала какой-то подвох с его стороны, передумала, взяла и переписала. А? Может такое быть? Может. Поэтому узнать у нотариуса детально: что, когда, почему? И если наше подозрение подтвердится, бери в разработку Никулина. Его алиби, знаешь, тоже… Так себе. Мало ли кто мог по его дому ходить, изображая хозяина. И племянницу Илюхиной особенно проверьте. Что там за ерунда с угоном машины, принадлежащей ее фирме? Имел ли место угон или это подлог? Чтобы получить страховку – раз, а еще и гонорар от угонщиков. Такое бывает. Тебе ли не знать! Теперь, что касается ювелира… Почерк преступления вроде бы похож, а вроде и нет. Так ведь? – Так точно. Капитан Горохова с первого дня бубнит: это имитаторы. – Ох уж эта Горохова! – заулыбался полковник, но без сарказма, скорее одобрительно. – Суетится, конечно, много, но что-то в ней есть. Какая-то искра. Ты как вообще, доволен ею? «Девушка в черном» – так ее прозвали в отделе – была той еще кнопкой на сиденье. Но ее суета, часто его раздражающая до зубовного скрежета, неожиданно приносила результаты. С виду много лишних телодвижений, ненужных выводов. Но после детальной обработки информации Носовым вдруг оказывалось, что не так-то уж зря она и суетилась. – Она молодец, – неожиданно похвалил Илья. – Сейчас отправил ее в дачный поселок, где у Илюхиной дача. Соседка Зои Григорьевны утверждает, что недели за три до сегодняшнего дня видела Стаса Никулина в обществе молодой красивой девушки. И была та красавица на той самой машине, которая на данный момент уже месяц как числится угнанной. То есть машина на тот момент уже была в угоне. – Племянница Илюхиной мошенничает? – Думаю, да. И если она совершала противоправные действия однажды, что помешало бы ей совершить их еще раз? И эксперт утверждает, что при помощи автомобильной лебедки легко было пристроить тело Илюхиной в петле. И это смогла бы сделать даже женщина. – Хорошо, молодец, майор. Работайте по этой версии. А по убийству ювелира у вас наружное наблюдение есть, я правильно понял? – Так точно. – Хорошо. Работайте. Да, и к завтрашнему утру изложи мне все в письменном виде. Глава 23 – Почему вы в черном? У вас кто-то умер? С этого начался ее разговор с женщиной по имени Тая – соседкой по даче Зои Григорьевны Илюхиной. Тае было за пятьдесят. Ошибиться Валентина не могла. Но выглядела та очень свежо и молодо. Розовощекое лицо, сияющие глаза, пушистые волосы, ситцевое платье в пол нежного молочного оттенка. Да, и на груди и рукавах платья изящное плетеное кружево. Горохову лично от такого передергивало всегда. Но того, что Тае шли и ситец и кружево, она не могла не признать. И выглядело это очень уместно среди зелени и цветов, обласканных солнцем. – Нет. Я просто люблю носить черное, – ответила Валентина на ее вопрос. И осмотрела себя всю от черных сандалий и легких черных брюк до черной футболки. Нормально, удобно, а что такого то? – Вам, милая, следует носить что-то яркое, цветное. Вы молодая, симпатичная. И волосы у вас, как… – Тая подумала и с улыбкой завершила свою мысль: – Как облако. Попробуйте нежные оттенки серо-голубого. Вам непременно пойдет, я считаю. – Я подумаю, – кратко ответила Горохова. Она была смущена и обескуражена. Никто и никогда не делал ей замечаний по поводу ее одежды. На службе все всех устраивало. А вне службы делать замечания ей было некому. – И думать тут нечего. Женщина сложила разноцветные лилии, она собирала из них букет. Обрезала секатором стебли, сунула цветы в пузатую стеклянную вазу. – Красота же, – глянула она вопросительно на Валю. Та кивнула. Самой ей любоваться растительностью всегда недоставало времени. Розы или лилии, ромашки или колокольчики, без разницы. Она никогда их не выращивала. Не любила букетов дома. Любоваться некогда. Завяли, всегда забывала выбросить. И они торчали из вазы голыми стеблями и поникшими соцветиями. – Так о чем вы хотели со мной поговорить, девушка из полиции? – мягко улыбнулась Тая. – Это из-за смерти Зои, я не ошиблась? – Так точно. Требуется кое-что уточнить. Дело касается ее друга… С которым Зоя Григорьевна состояла в отношениях, – пояснила Валентина, тщательно подбирая слова. – Вы имеете в виду ее любовника Стаса, – покивала Тая. – Неприятный тип. Я так сразу Зое и сказала, когда она его выгуливала по нашим улицам. – Выгуливала? – Да, Зоя любила выставить напоказ свое богатство. Своих мужчин. Вот, мол, завидуйте. Я в возрасте, а у меня все отлично. Только… Разве в этом счастье? Светло-голубые глаза Таи остановились на лице Гороховой. От нее требовался ответ. – Наверное, – поддакнула она. – Мы с ее братом сошлись во мнении тоже. – Она опустила голову, щеки зарозовели пуще прежнего. – У вас были отношения? С Иваном Григорьевичем? – прозрела Валя. – Нет, но… Но все шло к тому, пока Зоя не вмешалась. Быстро увезла Ивана отсюда. Решила, что он чрезвычайно увлекся прогулками со мной. Потом ее внезапная кончина. Он больше сюда не приезжал. Позвонил, и то хорошо. – О чем говорили? Горохова сидела на узкой скамейке около садового столика. Руки ее, ухватившись за обрезанные стебли лилий, счищали с них кожицу. – Он спрашивал меня о Зое, о Стасе. И я тут кое-что вспомнила. О том, что видела Стаса незадолго до Зоиного ухода.