Мысль о том, что Кольская в течение нескольких месяцев таила на него обиду и скрывала от него свою симпатию, заставила Платона искать новые, более изощрённые приёмы и пути к цели. До сих пор никому не удавалось водить его за нос настолько долго, а это значит, что девчонка очень не проста. Изображать увлечённость ею или влюблённость смысла не имеет, - она вот так с ходу не поверит. Наоборот, может заподозрить Платона в корысти. Изображать внезапно возникшие дружеские чувства тоже глупо, особенно, после того, как он принародно обнаружил своё раздражение и неприятие идей Кольской. А это значит, что сразить Алёну Дмитриевну можно только её же оружием. И сделать так, чтобы инициатива исходила от неё самой. Наконец, придумав комбинацию и составив в уме план, Платон успокоился и уснул с чувством выполненного долга. * * * * * Идея Платона была, как обычно, простой и одновременно изощрённой, а строилась мысленная конструкция, разумеется, на инициативности Алёны Дмитриевны. Дело в том, что Кольская со свойственной ей склонностью ко всякого рода тимуровской работе (кстати, Платон был уверен, что по весне сотрудники компании начнут выходить на субботники в общественные места и привлекать добровольцев со стороны к своим "выходам"), организовала в компании нечто вроде службы взаимопомощи. С наступлением осени всегда повышается сезонный порог заболеваемости всякого рода вирусами, а зимой и ранней весной ситуация лишь усугубляется. Многие заболевшие сотрудники компании - люди одинокие по какой-либо причине, и многие живут одни. Конечно, сейчас хорошо организована работа службы доставки, однако Алёна Дмитриевна полагала, что простая человеческая забота незаменима, потому собрала группу добровольцев, посещающих заболевших на дому. Разумеется, с соблюдением всех необходимых требований безопасности. Волонтёры приносили необходимые продукты и лекарства, а также делали дома у заболевших влажную уборку. При необходимости даже выгуливали домашних животных. Платон в принципе крайне редко болел, а если и случалось, то восстанавливался очень быстро. Пока он размышлял о том, какую же болячку ему придумать, Кольская сама исчезла на неделю, - оказалось, загрипповала. Через неделю появилась - бледная и осунувшаяся, но по-прежнему энергичная. И вот тут-то Платону выпала редкая удача: грипп добрался и до него. Раньше Платон досадовал бы и негодовал на свою временную немощность, но только не в этот раз. Он сразу позвонил на службу, предупредил о том, что заболел, и вызвал врача на дом. Теперь оставалось только ждать. Если он не ошибся по поводу того, как Алёна Дмитриевна относится к нему, то она не упустит возможности "поухаживать" за болящим. На следующий день к Платону приехали Алёна Дмитриевна и ещё одна молодая сотрудница, - кажется, из бухгалтерии. Платон на всякий случай строго-настрого запретил приезжать Кристине (исключительно из соображений заботы о ней и безопасности), и не прогадал. Девушки сделали влажную уборку, сходили в магазин и в аптеку. Платон в этот день чувствовал себя очень плохо, как и в два последующие дня. Зато радовался, как ребёнок, что не ошибся: Алёна Дмитриевна навещала его ежедневно. В первые три дня Платон категорически отказывался от еды, только пил горячий чай, а на четвёртый день Кольская сварила бульон и заставила больного поесть. Даже будучи по-настоящему больным, Платон не переставал строго контролировать процесс обольщения Алёны Дмитриевны. Он безошибочно чувствовал, какое именно поведение способно сильнее всего расположить девушку к нему, и вёл себя именно так. Сначала был немногословным и покладистым пациентом, не стонал, не ныл и не жаловался. А как только Платону стало легче, к нему как бы начали возвращаться его обычные язвительность, насмешливость и небольшое упрямство (небольшое - это потому, что он ещё недостаточно окреп). Конечно же, за прошедшие несколько дней Алёна Дмитриевна совсем растаяла, Платон видел это по её сияющим глазам. Разумеется, при помощнице и компаньонке Алёны Дмитриевны Платон держался очень скромно, однако удача улыбнулась ему вновь: на четвёртый день Кольская пришла к нему одна. Вполне возможно, что она именно так и хотела поступить, и дело тут было вовсе не в сложившихся обстоятельствах. Алёна Дмитриевна готовила бульон, а Платон лежал в комнате, но потом встал, пришёл в кухню и сел на один из табуретов. - Зачем вы встали, Платон Васильевич? - сразу всполошилась добровольная помощница. - Ещё рано! Я всё принесу вам сама. - Я хорошо себя чувствую, Алёна Дмитриевна. И я устал валяться в кровати, как овощ. Давайте, помогу вам. - Ещё чего! Тем более, бульон практически сам варится. Вы, должно быть, проголодались? - Ну да, есть немного, - ответил Платон, рассматривая миниатюрную и стройную фигурку Алёны Дмитриевны. Хорошо, что девушка стояла к нему спиной и не могла видеть его изучающий нескромный взгляд. Ведь перед Кольской необходимо было разыгрывать этакого положительного во всех отношениях парня, но в меру откровенного, упрямого, занудного и с характером. - Ох, а пакет-то я оставила в коридоре! - спохватилась Алёна Дмитриевна. - Я же купила овощи и зелень. Она собиралась рвануть в прихожую, и в этот момент Платон встал и сделал то же самое, рассчитав всё так, чтобы они с Кольской столкнулись на подходе к двери. - Простите, - Алёна Дмитриевна вспыхнула до корней волос. - Я принесу, - пояснил Платон. - Должна же от меня быть хоть какая-то польза. - Такой большой жёлтый пакет, - в спину ему сказала Кольская. Видимо, с целью хоть что-то сказать и прикрыть своё явное смущение. Платон даже не ожидал, что всё пойдёт настолько хорошо. - Тут ещё какие-то кисти, - сказал Платон, разбирая пакет и выкладывая его содержимое на стол. Достал две упаковки с разнокалиберными кистями, повертел в руках, улыбнулся. - Вы что, пишете картины, Алёна Дмитриевна? - вот и повод для неформального и лёгкого общения нашёлся. - Нет, что вы! - улыбнулась Кольская. - Это я на работу купила. Будем завтра с девочками окна в офисе разрисовывать к Новому году. Это кисти для гуаши. - А что, кисти бывают разные для разных красок? - удивился Платон. - Ну вообще, да, - кивнула Алёна Дмитриевна. - А я рисованием занимался только в школе, на уроках изобразительного искусства. У меня была одна кисть - такая, знаете, из коробки с акварельными красками. - Такая синтетическая, в меру тонкая и с пластмассовой ручкой? - продолжала улыбаться Кольская. - Ага, - кивнул Платон. - Я её ещё прижимал изо всех сил к листу бумаги, и кисть становилась похожа на причёску бездомного. - А в какой школе вы учились, Платон Васильевич? - казалось, Алёна Дмитриевна очень рада тому, что может вот так запросто болтать с ним. - Я вырос в соседнем регионе, не здесь. Учился в обыкновенной средней школе, в обыкновенном классе. И учился средне, звёзд с неба не хватал. - Надо же, - искренне удивилась Кольская. - Я была уверена в том, что вы были отличником и учились в очень престижной школе. - Вы разочарованы? - Что вы? Наоборот! - А почему наоборот? - сузив глаза, Платон пристально смотрел на девушку. - Не люблю мажоров, - коротко ответила Алёна Дмитриевна и отвернулась к плите. - Почему, Алёна Дмитриевна? Девушка пожала плечами, по-прежнему стоя спиной к Платону, и ничего не ответила. - Простите, я не должен был спрашивать, - в меру виновато и расстроенно произнёс Платон. - Это совсем не моё дело. - Это вы простите, - повернулась к нему Кольская. - Я же сама затеяла этот разговор. Сказав "А", нужно говорить и "Б". Я чуть не вышла замуж за одного из представителей столичной золотой молодёжи. Мы даже прожили вместе полгода, на более долгий срок меня не хватило. Если бы папа не ушёл в мир иной, меня бы всё-таки дожали и выдали замуж, я думаю, очень уж выгодная партия была. Но папы не стало, и я почти сразу сбежала от Стаса. - Ну и ну, - только и смог сказать Платон, и на этот раз реплика проистекала полностью из глубины души. А ведь он почему-то считал Кольскую невинной простушкой, и даже не поинтересовался её личной жизнью. - Осуждаете? - Да Бог с вами, Алёна Дмитриевна! Кто я такой, чтобы судить других людей? Тем более, вы прекрасный человек, очень порядочный и добрый. И ещё я бесконечно благодарен вам за помощь в эти несколько дней. За вашу неоценимую и своевременную поддержку. Теперь мне стыдно за то, что я был несправедлив к вам. Вы действительно делаете нужное дело. - Что вы, Платон Васильевич... Я ведь не одна, мы с девочками всем стараемся помочь по мере сил, - опять залилась краской Алёна Дмитриевна. - И всё же. Пообещайте, что разрешите мне в виде хотя бы малой части моей огромной благодарности пригласить вас на ужин, как только я буду выглядеть по-человечкски. - Хорошо, конечно. Я обещаю. Платон ясно видел, какая неподдельная радость мелькнула в глазах Алёны Дмитриевны. Что ж. Необходимо признать, что всё опять оказалось слишком просто. Даже с ней. Глава 3 Конечно, пришлось попотеть, ухаживая за Алёной Дмитриевной и изображая верного рыцаря, однако затраченные усилия окупились с лихвой. Во-первых, с тех пор, как Платон стал официально числиться женихом Кольской, доверие генерального возросло во сто крат. Платон получил доступ к такой информации, о которой он раньше мог только мечтать. Дела сразу пошли быстрее, и вскоре у Платона были почти все необходимые для быстрого рейдерского захвата документы, ключи и бо́льшая часть электронных подписей. Все предшествующие усилия хакеров не дали и десятой доли того результата, которого добился Платон в относительно короткие сроки. На данный момент компания "Феникс" лежала перед работодателями Платона практически на блюдечке с золотой каёмочкой.