— О нет. Нет, нет, нет, — говорит она. — Вы, девочки, должны быть свидетелями. Мерси Джейкоби собирается извиниться за то, что вела себя как стерва. — Ха! — Глаза Мерси сверкают, как заточенные кинжалы. — Даже не подумаю, Бэнкрофт. Особенно когда мне не за что извиняться. Ты сама сказала мне, что хочешь встречаться с моим братом. В последнее время он ведет себя очень странно. Я сложила два и два и разгадала твой дурацкий маленький секрет. Подай на меня в суд. — Эй! Я смотрю направо и вижу Дэша, прислонившегося к изогнутой арке, ведущей в гостиную, с бокалом виски в руках. Боже, он такой чертовски красивый. Мерси и Мара продолжают спорить. Прес нашла стул, чтобы сесть, и положила голову на кухонный островок, подложив руку под щеку. Она выглядит так, словно в двух секундах от того, чтобы вырубиться. — Эй, я сбегаю в туалет, — говорю я Маре. Подруга даже не замечает, что я заговорила, поэтому пользуюсь случаем и ухожу. Я чувствую свой пульс всем телом, когда прохожу мимо Дэша. Он следует за мной. Чувствую его присутствие у себя за спиной, как можно почувствовать жар, исходящий от открытого пламени. Чем ближе парень подходит, когда я проталкиваюсь сквозь толпу танцующих в гостиной, тем больше нагревается моя кожа. Я вся горю, когда Дэш хватает меня за запястье и тянет вправо, направляя к крошечной узкой двери, расположенной в углублении ниши. Парень ничего не говорит, когда мы исчезаем в тени. Дэш протягивает мне свой напиток, затем достает из кармана связку ключей и использует один из них, чтобы отпереть дверь. В течение десяти секунд я оставила своих друзей позади, прошла по первому этажу, вошла через дверь, и теперь стою в темноте. Удивительно, как хорошо дверь приглушает звуки музыки. — Дай мне руку, Стелла, — шепчет Дэш. Я делаю то, что мне говорят. В темноте рукопожатие Дэша кажется теплым и успокаивающим. Он переплетает свои пальцы с моими, и все мое тело загорается. Как что-то такое незначительное может чувствоваться так хорошо? Быть так близко к нему, наедине. Его сильные руки сжимают меня, притягивая ближе к нему, и все, что мешает нам быть обнаруженными нашими друзьями — это дверь. — Справа от нас лестница, — шепчет он. — Я пойду первым, ты за мной. Хорошо? Я киваю, прежде чем он заканчивает говорить. — Да. — Отлично. Но сначала я должен кое-что сделать. — Дэш обхватывает ладонями мое лицо, и его губы застают меня врасплох. Я весь вечер видела его мельком, отчаянно желая быть рядом с ним, так сильно желая, чтобы он поцеловал меня, но не была готова к реальности этого. К этому никогда не привыкнешь. В ту секунду, когда его губы встречаются с моими, моя кровь становится жидким пламенем. Он скользит языком по моим губам, исследуя и пробуя на вкус, такой горячий и сладкий, с оттенком ожога от виски, которое Дэшил пил ранее. И я чувствую, как растворяюсь в нем. Одной рукой он обхватывает мой затылок, другой скользит по боку, пока не останавливается на бедре. Дэш притягивает меня к себе, так что между нами больше нет пространства, и от теплоты и твердости его груди, прижатой к моей, у меня кружится голова. И я бы солгала, если бы давление его стояка, впивающегося в нижнюю часть моего живота, не оказало на меня определенного эффекта. Все, что нужно — один взгляд. Один поцелуй. Одно касание. Самый маленький, самый скудный кусочек внимания Дэшила Ловетта способен сжечь меня, превратив в пепел и дым. Я хочу его. После того, как так долго отрицала эту истину, мне кажется еще более удивительным, что я могу так легко признать ее сейчас. Его дыхание становится прерывистым, когда парень начинает блуждать рукми по моему телу. Дэш стонет, когда скользит рукой по моей груди, а затем по моим соскам, обхватывая и сжимая их. Секунду спустя он отрывает свой рот от моего, тяжело дыша, и делает шаг назад. — Господи Иисусе. — Он выглядит ошеломленным. — Что, черт возьми, ты со мной сделала? Я никогда не был таким... таким… — Он делает паузу, выдыхает, а затем берет мою руку и кладет ее себе на грудь, так что я могу чувствовать беспорядочное биение его сердца. — Со мной никогда такого не было. — Уверен, что это не наркотики? — тихо спрашиваю я, скрывая наболевший вопрос за тихим смехом. — Что? Боже, нет. Я чист. Я ничего не принимал и не собираюсь. Мне больше не нужно это дерьмо. Я выпил пару рюмок, но это все, клянусь. Облегчение проникает в мои кости. Я не просила его прекратить принимать наркотики. Если попрошу его об этом, Дэш захочет узнать, почему для меня это такая проблема, а я не могу рассказать ему, что произошло в Гроув-Хилле. Если он узнает, что я сделала с Кевином, все изменится. Дэшил больше никогда не захочет со мной разговаривать. Однако, отказавшись от наркотиков по собственной воле, он значительно облегчил мне жизнь. Его пульс поет мне. Он совпадает с моим собственным, слишком быстрый, слишком безрассудный и слишком дикий. Кажется, что все складывается и разваливается одновременно. Рукой Дэш находит мою щеку в темноте. Проводит кончиками пальцев по моей скуле, а затем по линии подбородка, тихо вздыхая. — Мы должны просто остаться здесь навсегда, — говорит он. — К черту парней. Кому вообще нужны друзья? — Точно. Прижимает лоб к моему, и внезапно меня переполняет жгучая потребность увидеть его лицо. Я хочу увидеть напряженность в его глазах. Хочу посмотреть, как он выглядит, когда делит со мной такой момент. Это слишком важно, чтобы пропустить. — Куда ведет лестница, Дэш? Он делает долгий, напряженный вдох. — Третий этаж, — говорит он. — А что на третьем этаже? — Моя спальня. Я не колеблюсь. — Отведи меня туда. Лестница узкая и очень крутая. Я следую за ним, сжимая в кулаке его футболку, пока парень ведет меня наверх. — В доме полно потайных маленьких коридоров и лестниц, — объясняет Дэш. — Парень, который владел этим местом до того, как Рэн купил его, был параноидальным отшельником. Он думал, что ЦРУ пытается его убить, поэтому устроил в доме все эти маленькие пути эвакуации на случай, если на него когда-нибудь нападут и понадобится быстро сбежать. Дэш открывает дверь и помогает мне пройти в место, которое я быстро определяю как бельевой шкаф — в воздухе витает запах стирального порошка. Мои подозрения подтверждаются, когда в руках Дэша вспыхивает пронзительная точка света. Он включил свет на своем мобильном телефоне, освещая стопки простыней и полотенец на полках вокруг нас. — Я запер дверь, чтобы никто из этих идиотов не мог трахаться на моей кровати. Пойду открою ее. Дай мне десять секунд, а потом выходи. Иди прямо по лестничной площадке. Первая дверь слева. Ладно? Я киваю. Дэш украдкой выскальзывает из бельевого шкафа и исчезает, закрыв за собой дверь. Я жду в темноте, медленно считая про себя до десяти, а затем следую за ним. Не успеваю сделать и двух шагов, как натыкаюсь прямо на чью-то грудь. — Так-так. Не иначе... черт. Это... ты. Это Рэн. Он стоит посреди пустынной лестничной площадки с бутылкой водки в руке. Его зрачки поглотили радужную оболочку. — Если ты ищешь... ванную… — Кажется, он теряет ход своих мыслей. — Ты под кайфом? Рэн тычет в меня пальцем, прищурившись. — Может быть. Это объяснило бы странные покалывания. И почему все на вкус как лак для волос. Я думаю… думаю… — Он хмурится, грубо протирая глаза. — Кажется, я принял «Кетамин». Что означает… я облажался. — Тогда тебе надо пойти и прилечь. Парень смотрит на меня. Моргает. Потом обнимает меня. Никогда в жизни мне не было так страшно. Контакт короткий и резкий, заканчивается так же быстро, как и начался, но я дрожу, как осиновый лист, когда Рэн отпускает меня. Он протягивает мне бутылку водки. — Ты права. Пойду… прилягу. Он плетется по коридору, шатаясь от перил к стене. Я должна помочь ему спуститься по лестнице. Но опять же... может быть, скатиться вниз — как раз то, что нужно Рэну Джейкоби. Никогда не знаешь наверняка. Личность людей меняется после тупой травмы головы. Он может впасть в кому и, проснувшись, стать хорошим. Я убеждаюсь, что Рэн ушел, прежде чем открываю дверь в комнату Дэша, где нахожу его, грызущего ноготь большого пальца, с беспокойством проделывающего дыру в ковре в изножье очень удобной на вид двуспальной кровати. Комната огромная, хотя и не совсем такая, как я ожидала. Она более вытянутая. Внутренние стены прочные и оштукатуренные, но две наружные стены, образующие угол здания, стеклянные от пола до потолка. Как будто мы находимся в стеклянном резервуаре и смотрим прямо в ночной лес. Я могу только представить, как выглядит вид средь бела дня: блестящая зелень деревьев и так много неба, как гора спускается вниз, вдали от дома. Отсюда, вероятно, видно вдаль на многие мили. В дальнем углу стоит пианино — красивое, потертое и старое. Лак на дереве местами потрескался и истерся, а мягкая скамья перед ним немного потерта. Оно намного меньше, чем большой концертный рояль в оркестровой комнате. Это такое пианино, на котором ты учишься играть, когда ты ребенок, сидя на коленях у своего дедушки — тот же инструмент, на котором он сам учился, когда был ребенком. Повсюду валяются книги. Телевизор установлен на стене рядом с кроватью, у двери. Бледно-серый диван придвинут к стеклу, брошенный через подлокотник плед на нем и стопка нот рядом, как будто Дэш недавно забирался туда, чтобы что-то нацарапать. На маленьком книжном шкафу в углу, рядом с пианино, в горшках растут три вьющихся растения, зеленые, живые и здоровые. Дэш выглядит озадаченным. Может быть, даже чувствует себя немного неловко. Он садится на край кровати и смотрит на меня из-под приподнятых бровей. — Почему ты улыбаешься? — Да так. Просто… Никогда бы не подумала, что ты любитель растений. Дэш корчит гримасу. — А почему нет? Растения помогают в творчестве. Они любят музыку. — Не могу себе представить, чтобы ты... ну, знаешь... что-то выращивал. — Сейчас было обидно, — серьезно говорит он. — Я отличный цветовод. И вообще. Это филодендрон. Его почти невозможно убить. Я смеюсь, осматривая комнату, замечая, каталогизируя, сохраняя каждую деталь в памяти. Здесь все спокойно. Умиротворенно. На самом деле здесь все просто, минималистично и красиво. Цвета нейтральные, мужские — кремовый и песочный, с акцентом на темно-серый и черный. Теперь понимаю, как трудно ему было выбрать все дикие и яркие цвета для моей комнаты. Я удивлена тем, как сильно мне здесь нравится, учитывая, насколько приглушены все оттенки. Комната похожа на... на него. Дэш пристально наблюдает за мной с кровати, пока я брожу вокруг, все осматривая. — Чего ты ожидала? «Юнион Джек»9 и красные телефонные будки? — тихо спрашивает он. — Может быть, членов Королевской гвардии в полном военном облачении, стоящих на страже у двери? Я сдерживаю смех. — Это те, в красных мундирах и смешных шляпах? — Эти шапки из медвежьего меха, Стелла. И да. Это те, что в красных мундирах и смешных шляпах. — Дэш говорит мягко, укоризненно, со знакомой нежностью, от которой у меня сжимается сердце. Мне нравится, когда он говорит со мной вот так, непринужденно. — Оставь мои вещи в покое и иди сюда, — говорит он. Кладу на полку деревянную головоломку, которую вертела в руках, и все еще сдерживаю улыбку, когда пересекаю его комнату и иду к нему. Я планирую сесть рядом с ним, но Дэш качает головой, кладет руки мне на бедра и поворачивает меня так, чтобы я оказалась лицом к нему, оседлав его на краю кровати. Он настолько выше меня, что, даже сидя со мной на коленях, ему едва приходится откидывать голову назад, чтобы посмотреть на меня. Парень берет мои руки и кладет их себе на плечи, а затем обнимает меня за талию, положив руки мне на поясницу, почти на задницу.