* * * Утром Дженнифер читала «Пионер пресс», а Лукас готовил завтрак. Зазвонил телефон. — Это Андерсон. — Да. — Позвонил полицейский из Сидар-Рапидс. Они задержали Спарки за тайный сговор с целью совершения акта проституции, и у них… — Сговор с какой целью? — Ну придумали они какой-то повод. Он сказал, что окружной прокурор даст им всем под зад, когда узнает. Они должны будут сообщить ему об этом сегодня днем, до конца рабочего дня. Мы заказали тебе билет на самолет на десять часов. Так что у тебя еще есть целый час, чтобы добраться до аэропорта. Билет ждет тебя там. — А сколько времени это займет, если ехать на машине? — Пять-шесть часов. Ты не успеешь, по крайней мере до того момента, как им придется докладывать окружному прокурору. После чего они, скорее всего, должны будут Спарки отпустить. — Ладно, ладно, какая авиакомпания? Лукас записал на листке бумаги все данные, повесил трубку и пошел к Дженнифер. — Не буду тебя ни о чем расспрашивать, — сказала она с улыбкой. — Если хочешь, я тебе расскажу. Но мне необходимо, чтобы ты дала свою клятву. — Не-а. Проживу и так, ничего не зная, — ответила она, продолжая лукаво улыбаться. — И если ты собираешься лететь самолетом, тебе стоит распечатать бурбон. * * * Самолеты, совершавшие рейсы между Миннеаполисом и Сидар-Рапидс, были вполне надежными. Здесь никогда не случалось авиакатастроф. Именно так и говорилось в рекламе этой компании. Лукас вцепился в подлокотники своего кресла мертвой хваткой. Пожилая женщина, сидевшая в соседнем кресле, с любопытством наблюдала за ним. — Вы что, в первый раз летите? — спросила она, когда самолет уже набрал высоту. — Нет. К сожалению, — ответил Лукас. — Лететь на самолете гораздо безопаснее, чем ехать на машине, — сказала женщина. — Это даже безопаснее, чем переходить улицу. — Да, я знаю. Он смотрел прямо перед собой и желал, чтобы старушку хватил удар. Или еще что-нибудь произошло, только бы она замолчала. — У этой авиакомпании прекрасные показатели безопасности полетов. У них ни разу не было авиакатастроф. Лукас кивнул и промычал: — Угу. — Не переживайте, через час мы уже будем на месте. Лукас повернул к ней голову — ему показалось, что со скрипом, как будто у него проржавел позвоночник. — Через час? Мы уже летим черт знает сколько. — Всего десять минут, — уточнила женщина. — О Господи! Психолог у них в полиции как-то объяснил ему, что он боится потери контроля. Он говорил Лукасу: — Вы никак не можете свыкнуться с мыслью, что ваша жизнь находится в чужих руках, независимо от того, насколько умелы эти руки. Вы всегда должны думать о том, что ваша жизнь постоянно находится в чужих руках. Вы можете ступить на мостовую, и вас собьет какой-нибудь пьянчуга в «кадиллаке». Гораздо больше шансов погибнуть так, чем в авиакатастрофе. — Но в случае с пьяным водителем, возможно, я бы смог заметить, как он приближается. Я мог бы это почувствовать и отскочить. Мне могло бы повезти. Или что-нибудь еще. Но когда летит самолет… — Лукас жестом изобразил, как самолет падает носом вниз. — Шлеп. И все всмятку. — Это неправильно, — возразил психолог. — Я понимаю, — ответил Лукас. — Я хочу знать, как мне с этим бороться. Психолог покачал головой. — Ну, можно подвергнуться гипнозу. Еще есть книги, которые могут помочь. Но на вашем месте я бы просто выпил пару стаканчиков. И постарался бы не летать самолетами. — Может быть, какие-нибудь лекарства? — Можно принять успокоительное, но от него будет тяжелая голова. Я бы не советовал ничего принимать, если вам нужно быть в форме и ко всему готовым там, куда вы летите. Во время полета до Сидар-Рапидс спиртные напитки не предлагали. Таблеток у него не было. Когда самолет выпустил шасси, у Лукаса оборвалось сердце. — Мы всего лишь идем на посадку, — с готовностью объяснила соседка. — Знаю, — проскрипел он. * * * Лукас сдал обратный билет на самолет. — Вы получите не полную стоимость, — предупредил его служащий. — Это не самое страшное, — ответил Лукас. Он взял напрокат машину, чтобы на ней вернуться в Миннеаполис, и поехал в сторону полицейского участка, который находился в старом доме, похожем на четырехугольную бетонную коробку. Полицейский по имени Макэлрени уже ждал его. — Кэрол Макэлрени, — представился он. У него были крупные зубы и пышные усы. Одет он был в спортивную куртку в клетку, коричневые брюки и коричневые с белым ботинки. — Лукас Дэвенпорт. — Они пожали друг другу руки. — Мы вам признательны за все. Мы завязли. — Я слышал об этом. Сержант Андерсон сказал, что вы не подозреваете в этом Спаркса, но, возможно, он что-то знает. Это так? — Да. Возможно. — Пойдемте посмотрим. Макэлрени провел его в комнату для допросов. — Мистеру Спарксу у нас не нравится. Он считает, что с ним поступили несправедливо. — Он просто сукин сын, — сказал Лукас. — Вы нашли его девчонку? — Да. Уж очень молоденькая. — А разве они не все молоденькие? Когда Лукас вслед за полицейским из Сидар-Рапидс вошел в комнату, Спаркс сидел на одном из трех металлических стульев. «А он стареет», — подумал Лукас, глядя на него. В первый раз он увидел Спаркса на улице в начале семидесятых годов. Тогда у него были длинные курчавые черные волосы. Теперь он был весь седой, а его лоб прорезали глубокие морщины. Нос был сплющен в лепешку, кривые зубы пожелтели от никотина. Он явно нервничал. — Дэвенпорт, — сказал Спаркс, не выказывая никаких эмоций. Глаза у него были такие же желтые, как и зубы. — Спарки! Сожалею, что у тебя опять неприятности. — Перестань молоть чепуху и говори прямо, что тебе от меня нужно. — Я хочу знать, почему ты удрал из города через пятнадцать минут после того, как одной из твоих девчонок всадили нож в сердце? Спаркс вздрогнул. — Так вот… — И не ври мне, Спарки. Мы только хотим узнать, куда ты выбросил нож. — Лукас внезапно замолчал и посмотрел на Макэлрени. — Вы объявили ему его права? — Только по обвинению, связанному с проституцией. — Господи, надо сделать это еще раз, где моя карточка…