— Даже жена зовет меня Слоуном, — пожаловался тот, когда они отъезжали. Консультант в институте искусств бросил всего лишь один взгляд на мышонка, присвистнул и проговорил: — Замечательный экземпляр. Давайте посмотрим в каталогах. — Откуда вы знаете, что это стоящая вещица? — задал вопрос Лукас. — Потому что посмотришь на него, и кажется, будто он может гулять по ночам, — сказал консультант. Поиски нужной литературы заняли некоторое время. Когда Лукас вернулся, Слоун прогуливался по выставке фотографий. — Ну что? — спросил он. — Восемь тысяч, — ответил Дэвенпорт. — За что? За мышонка или за все пятнадцать фигурок? — Только за мышонка. И это минимум. Он сказал, что на аукционе за него могут дать вдвое больше. Так что если эта фигурка стоит восемь тысяч и другие не хуже нее, то получается, что Нестер заплатил человеку, умирающему от рака, пятьсот долларов за нэцке, которые стоят от ста двадцати тысяч до четверти миллиона долларов. — Вот это да! — опешил Слоун. Суммы были слишком велики. — Так вот, оказывается, как они называются! Нэцке. — Да. Именно так их называл консультант из института. — Я не знал. — Зато Алан Нестер знал. * * * Они остановились у дома миссис Райс. — Восемь тысяч долларов? — удивилась старушка. По ее щеке поползла слеза. — Но он же купил пятнадцать таких… — Миссис Райс, я полагаю, что когда ваш муж попросил мистера Нестера приехать к вам, то единственное, что он желал сделать, было произвести оценку, чтобы он смог продать их позже, ведь так вы нам сказали? — спросил Лукас. — Я не помню… — Я точно помню, как вы это сказали во время первой нашей беседы, — с нажимом проговорил Слоун. — Да, наверное, — с сомнением проговорила женщина. — Потому что если все так и произошло, то это значит, что он вас надул, — продолжал нажимать Лукас. — Он совершил мошенничество, и вы могли бы востребовать свои фигурки назад. — Так что он приходил сюда только за тем, чтобы оценить их, — проговорила миссис Райс, бодро кивая головой, ее память снова вернулась к ней. Она нежно взяла мышонка в руки. — Восемь тысяч долларов… — А теперь что? Едем за ордером? — спросил Слоун, когда они стояли на дорожке у дома миссис Райс. — Не сейчас, — откликнулся Лукас. — Не знаю, хватит ли нам фактов. Давай-ка сперва заглянем к Нестеру. Расскажем ему все, что мы знаем, и попросим его помочь нам в деле с пистолетом. Пообещаем ему, что, если он расскажет все, что знает, мы отнесемся к его афере как к гражданскому делу, и оно будет решаться между его адвокатом и адвокатом миссис Райс. Если же он откажется, то мы получаем ордер, берем его в ежовые рукавицы, да еще и сообщаем об этом прессе, как он обобрал человека, умирающего от рака и хотевшего хоть что-нибудь оставить своей жене. — О, это просто отвратительно, — улыбнулся Слоун. — Отличная идея. * * * — Где Нестер? Мужчина за прилавком был небольшого роста, темноволосый, смуглый и много моложе Нестера. — Его здесь нет, — ответил он. В воздухе повеяло холодом. Лукас и Слоун не походили на покупателей. — Простите, а кто его спрашивает? — Полиция. Нам нужно с ним поговорить. — Боюсь, что это невозможно, — сказал молодой человек, его брови приподнялись. — Сегодня днем он уехал в Чикаго. Он, наверное, уже прибыл туда, но я понятия не имею, где он там остановится. — Черт, — проговорил Слоун. — Когда он должен вернуться? — спросил Дэвенпорт. — Во вторник утром. К полудню он будет наверняка. — А нэцке у вас есть? — поинтересовался Слоун. Брови молодого человека снова поползли вверх. — Думаю, есть, но вам надо поговорить об этом с Аланом. Он лично занимается дорогостоящими предметами. 22 Лукас снял пальто и швырнул его на матрас. Два наблюдателя — один из них высокий, другой низенький — сидели на складных стульях лицом друг к другу, а между ними стоял стул, на сиденье которого они играли в джин[5]. Пока один оценивал свои карты, другой смотрел в окно. У них это здорово получалось. Их дежурство выпало на первую половину дня. — Ничего? — спросил Лукас. — Ничего, — ответил длинный. — А у тех, что в машинах, что-нибудь есть? — Ничегошеньки. — Кто там сидит? — С северной стороны, за ее домом, Дэви Джонсон и Йорк. На востоке — Салли Джонсон и Сиклз. С западной стороны — Блэни с новым парнем Кохраном. Я его не знаю. — Кохран — это такой длинный блондин, он играет в баскетбольной команде, — вмешался в разговор коротышка. Он развернул веером карты, потом бросил их на сиденье стула и сказал: — Джин. Радиоприемник у стены наигрывал какую-то мелодию. Рядом с ним молча стояла полицейская рация. — Пора ему уже объявиться, — сказал Лукас, выглядывая на улицу. — На этой неделе появится, — согласился коротышка. — Что само по себе странно, если в это вдуматься. — Что же здесь странного? — Ну, в одной из своих записок он пишет: «Никогда не следуй плану, который легко понятен всем». А сам что делает? Он убивает по жертве каждые две недели. Это же самое настоящее планомерное действие. — Он убивает, когда чувствует в этом потребность, — заметил Лукас. — У него возникает желание, и он не может с ним бороться. — С промежутком в две недели? — Похоже на то. Из полицейской рации послышались какие-то звуки, все трое повернулись и посмотрели на нее. — Машина, — раздался голос из рации. Через минуту тот же голос произнес: — Со стороны Кохрана едет красный «понтиак бонневилль».