— Кто это, блин, такие? — кричит Эйс, перезаряжаясь. В зеркале шкафа-купе в коридоре мелькает еще один силуэт. Отвечают ему прикрывшийся креслом инспектор Арройо и — внезапно — тот, что с патлами: — Картель! — рявкают они хором. Кирихара аж вздрагивает, оглядывается на пленников и ползет вперед, чтобы помочь Эйсу. — Может, освободите нас, эй? Ребята? — предлагает лохматый. — А то, если вы проиграете эту битву при Хорнбурге, нас тоже убьют! И Кирихара гордится, что продолжает сосредоточенно стрелять, а не отвлекается на отсылку к Хельмовой Пади. Человек с таким ужасом на голове и на языке никак не хочет вязаться у него с объемистыми томами Толкиена, но он решает подумать об этом позднее: когда его не будут пытаться пристрелить. В который раз за последний час? Господи, он уже ненавидит этот город. — Мы могли бы помочь? — пробует еще раз лохматый. Очередь, которую выпускает высокий русый парень с автоматом, чуть не делает из Кирихары решето: он успевает в последний момент завалиться назад и раздраженно шипит: — Вы могли бы помолчать! — Ой, — говорит этот. — Он разозлился, — говорит Диего Боргес. — Ты его разозлил, братан. Цирк какой-то. Их что, совсем не смущает обстановка? Выстрелы стихают. Кирихара видит Арройо, прижавшегося к стене и напряженно перезаряжающего оружие. Автомат у противников давал им неоспоримое преимущество. Знала бы Служба, что тут такое обслуживание номеров, прихватили бы станковый пулемет. — Ты кого-нибудь задел? — слышится громко из-за стены. И внезапно на лице лохматого появляется беспокойство. Он слегка хмурится, сосредоточенно глядя в пол, будто пытаясь прислушаться. — Нет, — прохладно отвечает другой голос. — Они там все что, акробаты? — вздыхает первый. Кирихара успевает сесть, но в этот момент снова начинается пальба. Эйс загораживает обзор, поэтому он отодвигается назад, чтобы безопасно подняться на ноги. И слышит, как позади него Боргес странным голосом говорит: — Это ведь был голос Сурьи, друг. — Черт, — произносит в ответ лохматый прямо над Кирихарой. — Черт, — подтверждающе вторит ему Боргес. — Черт! — Черт!! — Чер… — Мы поняли! — обрывает их Кирихара, раздраженно оборачиваясь, и оказывается прямо между разведенных коленей лохматого. Тот, мгновенно отвлекаясь от своих возгласов отчаяния, многозначительно хмыкает, глядя на него сверху вниз. На губах у него расплывается противная ухмылка. Кирихара выразительно закатывает глаза, потому что — серьезно? Уровень шуток уже перевалил отметку деградации. — А может, и не так уж сильно разозлился, — фыркает от смеха Боргес, а Кирихара чувствует, что недостаток опыта стрельбы по мишеням не помешает ему прострелить кое-кому колени. — Красавчик, вообще-то я всегда даже очень за, — пошло подмечает лохматый, поигрывая бровями. Кирихаре не шестнадцать, чтобы краснеть от такого, но его начинает утомлять необходимость даже во время стрельбы держать лицо перед придурком, который просто считает себя очень остроумным. — Но сейчас чуточку неподходящее время. Давай ты сначала пристрелишь Сурью? — Это будет куда проще сделать, если сначала я пристрелю вас, — улыбается Кирихара в ответ, рукой с пистолетом опираясь на колено лохматого, а затем рывком поднимаясь. — Тем более конкретно с вами подходящее время будет только когда никогда. — Экий ты недотрога, — не прекращает смеяться тот, и Боргес хмыкает: «Один — ноль», а потом раздается окрик Арройо сквозь автоматную пальбу: — Стоп! — Его не слышат. — Стоп! Белый флаг! Переговоры! Стрельба прекращается. За стеной почти физически ощущается вражеское недоумение: мол, какие еще переговоры? — Вы сдаетесь? — уточняет голос, как понимает Кирихара, того самого Сурьи. Лохматый отчаянно крутит головой и шепчет: — Нет-нет-нет-нет-нет! Вы не должны сдаваться Сурье! Скажи своему боссу, что вам нельзя! — Да почему? — не выдерживает Кирихара (тоже шепотом). — Он меня грохнет! — одними губами отвечает лохматый. Интересно, а можно его отдать Картелю на бартерной основе? Вы от нас отвязываетесь, а мы отдаем вам вот это вот? Или он не котируется как местная валюта? Тем временем инспектор продолжает: — Нет, — огорчает он их. Но, прежде чем те вновь начнут стрелять, добавляет: — И у меня плохие новости. — Какие еще? — мрачнеет голос Сурьи. — Вы можете уходить, — голос Арройо звучит не менее мрачно. — Оттисков у нас все равно больше нет. — И с чего это вам можно верить? — хмыкает невидимый Сурья. — Мы даже не знаем, кто вы, блять, такие, господа. — Они явно врут! — заявляет чей-то высокий голос, а потом кто-то на него шикает. У лохматого выражение лица внезапно меняется на недоуменное. У Диего Боргеса тоже. — Это обманный ход! — не унимается тонкий голос. Если бы его обладатель видел лицо Арройо, он бы так, конечно, не говорил. Диего Боргес задумчиво хмурится и смотрит перед собой. — Эй, — неожиданно громко спрашивает лохматый. — А это у вас там случайно не будущий глава Картеля, а? — Кирихара прячет лицо в ладонь. Параллельно он слышит: «Ты что, всем так представляешься, Чандер?!» И абсолютно не понимает, что здесь происходит. — Раджаяма Чан… что? Как-как? Ты как там, пацан, жив-здоро… Ой, — его голос резко меняется от осознания ошибки, — зря я это сказал? Во всем номере несколько секунд стоит напряженная тишина. — Эй, — в свою очередь медленно тянет Сурья. — Прошу прощения, а это у вас там случайно не Эйдан Рид? — Нет, — мгновенно отвечает Боргес. — Не знаем никакого Эйдана Рида. — И Диего Боргес, — с пониманием тянет их собеседник. Кирихара убирает ладонь от лица, смотрит на теперь уже Эйдана Рида как на умственно отсталого, но не перебивает. Арройо тоже: видимо, всем интересно, что здесь происходит. — Простите, что не пристрелил его, — извиняется тот, помладше. — Но он грязно играл. — Слушайте, — вдруг мрачно сопит Боргес. — А Раджаяма Будущий Глава — это не чернявенький такой с дебильной стрижкой под горшок? Наступает очередная пауза. — Только не говори мне, — ахает Эйдан Рид, внезапно чем-то озарившийся, — что… — У меня не дебильная стрижка! — орет из-за стены Раджаяма Будущий Глава. — Слышь, ты!! — кричит Боргес в ответ, вытягивая мощную шею, и Кирихара удивленно моргает. Рид закатывает глаза, как бы говоря: «Все в порядке», а потом пытается достать своего приятеля ногой. Но тот не обращает внимания. — Гони мне мои бриллианты! Иначе я тебя достану, отвечаю! — Что тут происходит? — слышится шипение Сурьи. — Чандер! Ты что, натравил на себя Диего Боргеса? Как?! — Уноси свои тощие ноги, ты… ты… цыпленочек!! — Ну, это, я… с ребятами… неделю назад… — Я сделаю тебе… плохо!! — Чандер!! — Сурья говорит тоном разгневанной мамаши. — Что ты сделал?! — А правда, что он сделал? — оборачивается к Риду и Боргесу Эйс, и Кирихара впервые рад, что тот открыл рот. Он сам пристально смотрит на них, и тогда Эйдан Рид поворачивает голову к дружку: — Тебя что, обокрал Чандер Раджаяма?! Братан, да ему лет двенадцать! — Мне двадцать пять! — Да помолчи ты! — Господи боже мой… — Чандер Раджаяма, приятель, да над тобой все криминальные круги Азии будут ржать! Диего Боргес как-то обиженно сопит и неуютно ерзает на стуле, немного успокаиваясь. — Нет, правда, Раджая…