— Твоя главная проблема — ты слишком много думаешь. Кирихара думает возразить, но не возражает. Потому что Рид смотрит на него снизу вверх смеющимися глазами, и этот взгляд вытесняет тревогу о завтрашнем дне — об оттисках, рисках, угрозах и сложностях. О последствиях. Да, может быть, у них ничего не выйдет, может быть, в следующий раз они снова будут стреляться, может быть, это нерационально. Неправильно. Но может быть, «нерационально» и «неправильно» — как раз то, что Кирихаре нужно. — Что? — смеется в ответ на его долгое молчание Рид. — Ошибка четыреста четыре? Перегрузка систем? Технические неполадки? Я, кстати, своего рода немного инженер… — Если я слишком много думаю, — говорит Кирихара, — то ты слишком много болтаешь. И потом он наклоняется — и наконец целует его. * * * Вечером в главном доме — в доме Госпожи, но Кирихара все еще не уверен, как это трактовать, потому что в голову лезет что-то совсем не то, — оказываются все. На короткую дневную передышку у них не остается времени из-за джакартских пробок, так что они подъезжают сразу туда, паркуются и поднимаются, сопровождаемые двумя девушками, одетыми в традиционные индонезийские одежды. Внутри было бы тесно, не будь комната такой большой. Кирихара видит Салима на стуле, Андрея, который присел рядом с ним на корточки — единственный способ быть ниже босса, видимо, — и что-то спрашивает; видит Боргеса, Зандли, поедающую йогурт; Лопеса, Нирману и рядом с ними парня, которого вживую он еще не видел, но знал по досье — Шана по прозвищу Иголка… Высокую женщину с чернильно-черными волосами и густыми бровями, расположившуюся на дальнем конце стола, пару ее невинного вида помощниц. В другом конце — Эчизен и вечный Лестари за его плечом. Все оглядываются на них, когда они заходят. — А вот и наши Ромео и Джульетта, — тянет Лопес, и Зандли начинает смеяться с йогуртом во рту. Кирихара улыбается ему самой вежливой из своего арсенала доведи-их-до-самоубийства улыбок и отвечает: — Тогда вы будете Меркуцио. Рид хмыкает. Зандли снова смеется. — А что не так с Меркуцио? — подозрительно спрашивает у нее Лопес. Зандли, проглотив йогурт и набирая еще одну ложку, весело отвечает: — Ничего, кроме того, что его убивают первым. Эчизен негромко стучит по чашке с чаем тонкой серебряной ложкой. Все замолкают. В комнате воцаряется приемлемая для разговора почти пятнадцати человек тишина. Рид кивком показывает Кирихаре, мол, сядь за стол, и сам садится рядом. На противоположном конце стола, прямо на дорогих тканевых панелях, прикреплена большеформатная карта города: сеть улиц и дорог Джакарты, раскинувшейся на берегу, словно сытый жирный паук в своей паутине. — Давайте обсудим, — тихий голос Эчизена слышно в каждом углу комнаты, — нашу завтрашнюю… проблему. Первым спрашивает Салим: — У нас есть маршрут Басира? Отвечает Боргес. Он упирается руками в стол, вздыхает и пару раз хлопает по нему ладонями: — Ну. Точного маршрута нет, мы можем только строить предположения. Вопрос в том… — он неожиданно щурит свои круглые глаза, — нужны ли они нам? — Что ты имеешь в виду? — Вы ведь прекрасно понимаете, что завтра, скорее всего, все решится, верно? — Если мы выяснили, что он завтра сваливает, остальные тоже об этом знают. А значит, завтра на потолкаться соберется очень большая тусовка. Все, кто проявил к скрижалям интерес, соберутся в большую кучу-малу. — Потому что когда Басир свалит и заручится поддержкой континента, то никто из нас его уже не достанет. — Нам нужен план? — предполагает Нирмана, проводя рукой по бритой голове. И тут Кирихара понимает, что его так смущало: несмотря на то что ранен был один Салим, без ряс священнослужителей были все. Бандиты как они есть. — Рид, планы — это по твоей части, нет? Рид медленно обходит стол и, остановившись над картой города, пару секунд стоит перед ней. Кирихара видит его со спины: широкие плечи, непослушные волосы, узкая полоса платка для руки, идущая меж лопаток. — Не-а, — говорит он наконец. — Никаких больше хитрых планов. Кто-то саркастично присвистывает, но Эчизен смотрит на Рида внимательно, будто только он сейчас действительно решает, что они будут делать. — Если мы хотим получить оттиски… — Рид разворачивается и, засунув руки в карманы, просто говорит: — Надо пойти и забрать их. Собравшиеся переглядываются в сомнении, и только на лице Диего Боргеса расцветает широкая хищная улыбка. Он становится похож на огромную плотоядную птицу, приготовившуюся к тому, чтобы схватить жертву когтями прямо в полете. Кирихара впервые обращает внимание: его карие глаза отдают желтизной. — Бо прав — как и всегда, в принципе, — нас ждет столпотворение. Вся Джакарта явится, чтобы в последний раз попытаться добыть оттиски. Мы это знаем, другие это знают, Басир это знает, — подчеркивает Рид. — Скорее всего, он подготовил тридцать три стратегии для того, чтобы не дать никому их стащить. Но их — то есть нас — слишком много. Даже для него. Он окружит себя таким количеством людей, каким сможет. Он помешанный на безопасности параноик, наш Басир. Боргес поддерживает: — И наш единственный вариант — вылезти из-под юбок Сестричек, собраться и вырвать скрижали у старика из рук. — Пора прекращать играть в игру «Крикни оскорбление и убеги». — Рид смотрит на Салима. — Тебя это еще не достало? Побеги? Прятки? Тайные проникновения? Салим хмыкает. Кажется, он поддается настроению этих двоих. Воздух словно тяжелеет перед грозой: атмосфера в комнате меняется, как будто Рид и Боргес электризуют пространство вокруг себя одним своим намерением. Кирихара чувствует, как против воли по шее ползут мурашки. — Пора восстановить прекрасную справедливость, — улыбается Рид. И этот оскал не предвещает Ольбериху Басиру ничего хорошего. Глава 19 Кирихаре не нравится отеческий взгляд, которым Рид смотрит сначала на Зандли, потом — вскользь — на него самого, а после — на Боргеса. Салим чиркает зажигалкой. Рыжий отблеск от огонька на его лице растворяется в свете восходящего солнца. На часах — почти шесть утра, Салим мрачно прикуривает и, выдыхая дым, говорит, как только Рид открывает рот: — Обжалованию не подлежит. — В моих словах есть рациональное зерно, — самонадеянно утверждает Рид, наклоняя голову набок. — А ты хорошего о себе мнения, — с настолько ощутимым подтекстом тянет Зандли, что это почти не смешно. У Кирихары даже уголок рта не дергается. Время до полудня не создано для положительных эмоций. Он аккуратно трет пальцами глаза, чтобы не сдвинуть линзы, а когда раскрывает их, ничего не меняется. — Допустим, я согласен, что Кирихара должен ехать с Боргесом. Диего Боргес неосознанно проводит Кирихару через весь эмоциональный спектр от ужаса до удивления. Салим говорит, что у него суицидальные наклонности вперемешку с героизмом маленькой повстанческой армии в лесах Южной Америки. И что самая бронированная машина — это, конечно, хорошо, но только пока Боргес не решит протаранить ею какую-то стену. Словом, будет весело, готовься. — Но почему я должен ехать с… — Рид бросает взгляд в сторону Зандли, — ней? — Технически ты едешь не только с ней, но еще и с Шаном. Судя по лицу Рида, вышеупомянутый Шан ситуацию не спасает. План настолько простой, что это и планом-то назвать трудно: все машины направляются к крепости Басира в Чагате. Бльшая часть пассажиров в сутанах и с автоматами Кирихаре незнакома. Поименно он знает состав только трех автомобилей: Нирмана и Салим в первом церковном «Брабусе», Рид, Зандли и Шан по прозвищу Иголка — во втором, сам Кирихара и Боргес — в «Хаммере-Альфа» военной сборки. Кирихаре эта суицидальная показушность не по душе: весь город знает, на чем ездит Церковь. Ровно как весь город знает, на чем ездит тот, кто разнес до фундамента Хамайма-Тауэр. Может, Кирихаре у себя на груди еще мишень нарисовать? Еще есть лениво позевывающий Лопес на «Хаммере» поменьше. Вместе еще с одной церковной машиной он останется у резиденции даже после отъезда Басира — просто на всякий случай. Кирихаре не хочется представлять себе этот «случай», но он прекрасно понимает важность запасных планов на каждую букву алфавита. Салим с нахмуренными бровями выглядит лет на пять старше, с сигаретой — еще на десять, и да, сейчас ему можно дать его тридцать два. — Итак, мы добираемся до штаб-квартиры, пытаемся занять наиболее выгодные позиции и ждем, пока он выедет, — обстоятельно говорит он. — На Мордор мы не нападаем, — еще раз предупреждает Рид. — Дожидаемся, когда Саурон выйдет к нам сам. Нирмана смотрит на Рида взглядом вселенски уставшего человека. В такие моменты Кирихаре стыдно за то, что их с Ридом вообще что-то связывает. Кто это вообще? Впервые его вижу.