В знак понимания Рид громко прихлебывает колу в микрофон, а потом с наигранным разочарованием спрашивает: — Тебе не нравятся крутые истории Бо? — Решительно нет, — фыркает Салим. — Не забивайте эфир. Рид не слушается: — Понятно все с тобой. — На несколько секунд он замолкает, но никто даже не успевает отпраздновать это событие. — А тебе, Кирихара? — А я здесь, простите, при чем? — Кирихара прислоняется плечом к дверце. — Слушай… а что на тебе сейчас? — Ты же видел с утра, — не особо понимая, но смутно предчувствуя подвох, говорит Кирихара. Вот сейчас он бы от вина не отказался. Он не очень представлял, как справится с этим на трезвую голову. — Ага, отличненько, так вот… я медленно расстегиваю твою рубашку… И вот с этим. Боргес прыскает и косится на Кирихару, на заднем плане в динамике матерится Салим, Рид не смеется — невозмутим и обстоятелен, — и в следующий раз Кирихара трижды подумает, прежде чем целоваться с человеком, за восемьдесят процентов шуток которого становится стыдно. — Пуговицу за пуговицей… — Рид, заканчивай, — бурчит Салим. — Мы не хотим это слышать, — вторит ему Зандли. — Целую твои ключицы… Кирихара тоже невозмутим и обстоятелен. И сейчас он невозмутимо сгорит со стыда. Господи, к этой линии подсоединено человек четырнадцать, если Кирихара умеет считать. — Спускаю рубашку с плеч… Кстати говоря, о плечах. Кирихара нагибается к микрофону и отвечает: — Я медленно давлю на рану на твоем плече. — А потом абсолютно спокойным голосом добавляет: — Ты орешь от боли, а потом затыкаешься. Рид несколько секунд молчит, а потом выразительно, по буквам произносит: — А-у-ч! — А мне нравится, продолжай, — передумывает Салим. Рид тут же реабилитируется: — Нирмана, следи, чтобы он держал руки на виду. Боргес раскатисто смеется — у него низкий грубый голос, и, когда он хохочет, его смех перекрывает любые другие звуки, — а потом предлагает: — Сэл, мужик, признавайся: входит ли в топ-3 твоих эротических фантазий причинение Риду бо… — Эй, американец, — просит Салим, — выгони здоровяка из машины. — Ты разбиваешь ему сердце, — снова вмешивается Рид, которому однозначно очень скучно. — Если ты думаешь, что раз Бо большой, то ты можешь говорить о нем что угодно, потому что он не обидится, то ты не прав! — Да, Сэл, у меня чуткое сердце! И у меня болит вот тут. — Кирихара видит, как Боргес прикладывает к своей огромной накачанной груди огромную широкую ладонь, а потом понимает, что Салим этого не разглядит, опускает тонированное окно «Хаммера» и повторяет: — Вот тут болит, Сэл! У Кирихары в голове до сих пор не укладывается, как в одном человеке могут умещаться безобидный плюшевый медведь, беспощадная машина для убийств, великолепный лидер и командир и генератор тупых шуток совместного с Ридом авторства. Когда они подъехали к базе Картеля, Кирихара с тоской то и дело смотрел на часы: расчетное время отъезда Басира варьировалось от восьми утра до двух часов дня. При пересчете это означало шесть теоретических часов в одной машине с Диего Боргесом, гарнитурой, транслирующей болтовню и жевание Рида, и сиденьями, не позволяющими Кирихаре вытянуть ноги. — Сэл, повернись! — Салим, оттого, что ты будешь нас игнорировать, мы никуда не денемся! — Сэл, включи динамик! — Салим! — Сэл — Салим! Шел не второй час — шел всего лишь второй час. * * * А еще через два часа Кирихара звереет окончательно. По его внутреннему ощущению это похоже на отравление. Бывает физическое отравление, а бывает интеллектуальное. Бывает, что травишься просроченными продуктами, а бывает — Боргесом и Ридом. — И вот потом я этим гринго такой, понимаешь, заявляю… — с энтузиазмом рассказывает Боргес погрузившейся в тишину эфирной линии. Это была уже третья история за пятнадцать минут. И тут он резко обрывается, а тон меняется так, что Кирихара вздрагивает. — Выходят. Наизготовку. — В ком-то проснулся команди-и-и-ир, — зевает Рид. Диего Боргес тут же возвращается в свое привычное состояние: — Эй, он никогда не дремлет! По правую сторону от них действительно начинается движение. Огромные кованые ворота — две трехметровые вышки по бокам и несколько вооруженных охранников — начинают медленно отъезжать в сторону. Вскоре на дорогу выкатывает «Мерседес» — первый из целой колонны. Зандли, перекатывая что-то во рту — очередной леденец, судя по всему, — с хлюпаньем выдергивает его изо рта и говорит: — Ну ни хрена ж себе. А старик не поскупился на охрану! Кирихара насчитывает больше двух десятков автомобилей и несколько мотоциклов. Все тонированные, так что не разглядишь ни намека на то, в какой из машин сам Басир… и прижатые к его груди оттиски. — За ними, — коротко приказывает Салим. И они едут. Две основные трассы Тангеранга — шестиполосные, и, преодолев несколько узких улиц, колонна Картеля выезжает на одну из них. Даже тут количество их машин поражает. И занимают они все три полосы в одну сторону — внушительный прямоугольник из нескольких рядов. Взгляд у Кирихары не наметанный, но от этой колонны веет чем-то… бронированным. Такое ощущение, что они планируют не машину штурмовать, а крепость. — Машина Басира — спереди или в середине? — спрашивает Салим. Кажется, он снова прикуривает. — Это обычная конвоирская расстановка, — отвечает Боргес. — Скорее всего, Басир во второй машине третьего ряда. Самое безопасное место в колонне. Машины Церкви обгоняют поток сзади и пристраиваются практически следом. Вряд ли «Брабусы» и «Хаммер» можно было не идентифицировать и так, а нынешнее положение дел — они тоже растягиваются во все полосы — просто-таки кричит: «Привет! Вы не ждали, а мы пришли!» Их не так много, как «Мерседесов» Картеля, но Эчизен тоже выгоняет все, что отыскалось в церковных гаражах. Это навязчивое преследование невозможно не заметить. И видимо, не прокомментировать: от колонны Картеля отделяется и сбавляет скорость один мотоцикл. Кирихара узнает ездока через поднятый визор шлема. Это тот парень из отеля, — кажется, это было вечность назад, но Кирихара все равно его вспоминает. Сурья, всплывает в голове. И этот Сурья сбавляет скорость и стучится в окно со стороны Кирихары. О, погода хорошая, движение плотное, нет времени смотреть по сторонам, такая увлекательная дорога. Сурья стучит настойчивее. — Блин, че он хочет? — Боргес косится, а потом говорит в микрофон: — К нам стучится Сурья. — Это метафора? — спрашивает Рид недовольным голосом. — Мне кажется, он хочет, чтобы мы открыли окно, — подсказывает Кирихара. Боргес, не отвлекаясь от дороги, показывает ладонь. — Ща. — И ныряет рукой назад, пытаясь дотянуться до чего-то, лежащего на коврике перед задним сиденьем. — На.