И протягивает пистолет. Кирихара берет его чисто из-за рефлекса «возьми, если дают» и как бы между прочим говорит: — Я не совсем это имел в виду. — Лишним не будет, — отмахивается Боргес. Сурья укоризненно закатывает глаза. — Что ты сделал? — раздается голос Рида. — Дал твоему красавчику «Глок», — Боргес пожимает плечами. — О, правильно. — Кирихара уже предчувствует некоторое дерьмо. — Вотрись к Сурье в доверие — и выстрели в него, ты это умеешь. Камень летит в огород, а прилетает в затылок. — Ты долго будешь мне это вспоминать? — О нет, я больше не буду тебе это вспоминать вообще, но однажды ты почувствуешь вкус пепла у себя во рту. — Серьезно? Ты цитируешь… — Не отвлекаемся, до связи, — прерывает его Рид командирским голосом. Кирихара слабо зажимает пистолет в руке и опускает окно. Напоследок смотрит на Боргеса взглядом «если я умру, то это ты виноват» и видит, что на руле у того только одна рука. Вторая сжимает пистолет и лежит на колене, отстукивая задорный мотивчик. — Невежливо заставлять так долго ждать! — укоризненно кричит Сурья. Теплый воздух бьет в лицо, Кирихара щурится и спрашивает: — Чего вы хотите? Сурья несколько секунд пялится на него, а потом вытягивает шею: — О, Боргес, здравствуй. Ты живой. Боргес не реагирует: то ли не слышит, то ли не хочет слышать. — В какой машине Эйдан Рид? — спрашивает Сурья, и да, конечно, что еще может его интересовать, что вообще может интересовать всех в Джакарте, кроме оттисков, сколько уже можно! Кирихара не уверен, стоит ли ему отвечать, а когда он не уверен, он обычно просит указаний. Правда, конкретно в данной ситуации это нужно завуалировать в небрежный вопрос: — Он спрашивает, в какой ты машине. — А потом на всякий случай зовет: — Рид. — Я понял, что «Рид», — вздыхают по ту сторону связи. — Скажи, что он мне тут на хрен не нужен. Принято. — Рид говорит, — кричит Кирихара, почти высовывая голову в окно, и Сурья наклоняется к нему поближе, — что не хочет с вами видеться. — Передай ему, что это задевает меня, — дважды кричит ему Сурья, сначала просто, потом на ухо. — Ты расстроил его в лучших чувствах, — произносит Кирихара в микрофон. — Господи, мне срать, — цокает языком Рид. — Ну ты и бесчувственная мразь, — осуждающе говорит Зандли, и Кирихара явственно видит, как она укоризненно качает головой. — Я в тебе разочарован, бро, — поддерживает Боргес. — Жаль, но мне все еще насрать! Кирихара мысленно отмахивается от них, наклоняется к Сурье и говорит: — Он равнодушен. — А потом добавляет: — Средняя машина. Сурья — вот уж где всегда есть место манерам! — благодарно кивает и сдает назад, и в следующий раз Кирихара видит его уже выезжающим между «Хаммером» и «Брабусом» со стороны Боргеса. А потом происходит нечто. На самом деле у этого нечто есть название, но в первый момент Кирихара настолько обескуражен, что не сразу может понять, что именно видит. Ему кажется, что дорогу заполняет муравьиный рой: черный с белыми и красными вкраплениями. А потом вспоминает. Действительно, и где же это он мог видеть такую цветовую гамму? — У нас пополнение, — кисло замечает Салим, — вот только этих еще не хватало. Федеральную трассу заполоняют мотоциклы. — Чего? — реагирует голос Зандли на суматоху. — А, птички? «Птички» на поверку оказываются байкерами из клуба «Коршуны». Полсотни колес шуршит по асфальту, вокруг — байкерские безрукавки с красно-белой эмблемой и шлемы. Кирихара сглатывает умеренно нервно. Ох, было бы хорошо, если бы у них не осталось ничего личного. Слышится голос Рида: — А чего ты на меня смотришь! — А потом куда-то в сторону: — Я, что ли, их привел?.. Да пошел ты, Сурья!.. Да знать я не знаю, чего они приехали! Слушай, спроси у Деванторы: помнится, это он последним громил их клуб. — Сурья недоволен? — интересуется Салим. — Да! — рявкает Рид. — Что?.. Не буду я это передавать, иди в жопу. — Ты чего так злишься? — Я не злюсь, — голос Рида становится капризным. — Он просто навязывается. А я не люблю навязчивость. Убери его отсюда? И этих заодно. — Как вы слышите, они оба недовольны. Блин, закрой окно, он уже достал. За этим увлекательным диалогом о том, что кого не устраивает, Кирихара пропускает, когда с его окном равняется один из мотоциклистов — они как раз нагнали машины Церкви, и теперь черные с красно-белым куртки верхом на железных конях плывут в неспешном потоке со всех сторон. Кирихара поворачивает голову. Арктика приветливо ему улыбается. — Боргес, — тут же произносит Кирихара. — Извиняюсь, Боргес, но у нас проблема. Тот, все еще прислушиваясь к нытью Рида, поворачивает голову. И почти сияет: — О! Эйдан, тут твоя бывшая! Кирихара скептически цокает языком. Что интересно, первым на это объявление реагирует Салим: — Что, и Тика приехала? Этого нам еще не хватало. Кирихара, спроси, что им надо. — Скрижали? — предполагает Рид. — Компенсация за клуб? Компенсация за моральный ущерб? Парочка бутылок «Будвайзера» и хорошая компания для пикника? — Извинения за чилийку, — не удержавшись, комментирует Кирихара. И, чтобы предотвратить комментарии, отрезает: — Я не буду открывать окно. — Да я тут при чем? Я эту чилийку один раз видел! — Мне все равно, я не буду открывать окно. Кирихара готов признаться, что совсем перестает понимать, кто там и с кем согрешил. Видимо, Арктика что-то улавливает на его лице, потому что поднимает руку и стучит по стеклу. Пистолетом. — Я точно не буду открывать окно. Боргес наклоняется так, чтобы Арктика его увидела. Та видит. И скептически приподнимает брови. Боргес в ответ тычет пальцем в машину слева от себя — собственно, в ту, где едет Рид. А потом треплет свои волосы до невообразимого беспорядка. Видимо, эти мимические потуги говорят Арктике то, что она хотела услышать, и она тормозит, а затем объезжает их невозможно большой «Хаммер» сзади. — Отправили ее к тебе, Рид, — хмыкает Боргес. — Вы решили из меня объект паломничества устроить или что? — ворчит тот. — У моего окна тут Сурья едет! — Зато мое окно свободно, — заявляет Зандли и, судя по звуку, щелкает затвором. Салим объявляется снова: — Даже не думай в нее стрелять! Сначала узнайте, что им надо: мне кажется, они тут по души Картеля, а не по наши. — Ну, им в любом случае тоже нужны скрижа… — Зандли чертыхается, Рид хмыкает что-то самодовольное, — оттиски, нет? — Сначала поговорите, — отрезает Салим.