Лида поднялась без замедления. Вот и правильно. Вот и умничка. Он не смотрел ей в лицо. Ну на хер! Ещё увидит что-то, что ему не понравится, порвет же к чертям! Его и так распирало от желания жестко трахаться. Врезаться в мягкое и податливое тело по самые яйца! Тамбур представлял собой нечто усредненное от спальни. В нем имелись два широких раскладных кресла. Небольшой шкаф. Столик. Мирон остановился на последнем. – Иди сюда, – недружелюбно рыкнул он, услышав её негромкие шаги за спиной. Сам же не выдержал первым. Развернулся и рванул девочку на себя. Она поддалась, позволила себя привлечь. Попробовала бы возразить! Лишь удивленно пискнула, когда он прижался к её губам. Целовать её ему понравилось. Ни запаха сигарет, ни спиртного. Наоборот, что-то сладкое. Свежее. Притягательное. Губы пухлые, сочные. Как ему нравится. Она сама вся ему нравится. Физически Лида ему зашла. Тело охрененное. Упругое. Спортивное. Не зря вокруг шеста вечерами упражняется. От мысли, что танцует полуголой, демонстрируя свои прелести похотливым мужикам, кровь приливала к вискам. Ему какое дело… Правильно. Никакого. Его злость Лида не заслужила. Девочка просто оказалась под рукой. Он не хотел причинять ей вреда. И не собирался причинять. Работает она… Давно ли… Ему всё равно. Она с ним для того, чтобы удовлетворять его потребности, остальное всё – лишнее. Прильнула к нему, ответила на поцелуй. Сначала замерла, как обычно, на несколько секунд. Скиф больше не обращал внимания на её метания и стеснения. Если у неё стоит какой-то блок в отношении мужчин, то девочка выбрала не ту профессию. Тут никто не будет её раскачивать и вылизывать. Но ответки, сука, хотелось. Чтобы стонала, прижималась к его груди плотно-плотно и текла. Мирон глухо застонал, опустил руки книзу, сжал упругую попочку Лиды. И дернул девочку кверху, усаживая её на стол. Девушка ахнула ему в губы и вцепилась в его плечи, чтобы удержать баланс и не упасть. Мирон и не думал разрывать поцелуй. Ещё хотел. И ещё. Пальто он скинул ранее. А вот она не разделась. В самолете было относительно комфортно, прохладно, но терпимо. Или его тело не реагировало на холод должным образом? Её куртка Мирону снова мешала. Как и вся одежда. Лида распахнула куртку. Где-то на подкорке сознания отпечаталась мысль, что послышался треск ткани. Порвал одежду? Похер. Купит новую. Ему требовалось чувствовать её кожу. Её запах. Мирон пошёл дальше. Задрал юбку Лиды до талии и хотел порвать колготки. Они дико ему мешали, но девочка опередила его. – Стой! Подожди… Я сама… сниму! У меня одни колготки. Мирон… Поздно. Он рванул и их. Потому что раздражали. Потому что бесили. Потому что укрывали то, что он хотел видеть. «Стрелки» побежали по бедрам Лиды. Мирон склонил голову, впился губами в шею Лиды, вынуждая девушку снова прикоснуться к нему. Она одной рукой уперлась в стол, второй – в его плечо. Отлично! То, что требовалось. Мужчина окончательно разорвал колготки и прикоснулся к обнаженной коже бедер. Чтобы сразу же добраться до трусиков. Рвать он их не стал. Сдвинул в сторону. Они в самолете, где присутствуют и другие мужики. Он никогда не понимал прикола позволять своим женщинам разгуливать вне спальни без белья. Мирон дотронулся до суховатых складочек Лиды. Да что ж такое!.. Она вообще когда-то возбуждается? Мирон оторвался от неё и посмотрел прямо. – Ты не течешь, – его голос звучал обвинительно. – Знаю… Мне… – она облизнула припухшие от его поцелуя губы, придавая им дополнительный соблазнительный блеск, на который он сразу же запал. Завелся сильнее. – Мне требуется больше времени для возбуждения. Это не проблема, Мирон. Если тебя смущает, у меня есть смазка. Или давай вот так. Она быстро намочила пальцы, после чего провела ими по лону. Мирона тряхнуло. Причем натурально. Он приглушенно выругался, сожалея, что не видит, как её пальцы касаются самого сокровенного. Что ему импонировало помимо бешеной потребности трахать её снова и снова – её честность. Не юлила, не межевалась. Говорила, как есть. Пусть у девочки имелись серьезные недостатки, но она готова обсуждать. И подстраиваться под клиента. Клиента… Ну да, а кто же он ещё? У него тоже появился серьезный недостаток. Пока один. Он не воспринимал её как шлюху, которую купил на неделю. Не получалось, хоть тресни. Мирон снова накрыл её промежность своей ладонью. Уже лучше. Значит, смазка! Черт! Готовилась Лида. Основательно. С другой стороны, правильно и делала. Прошлой эскортнице он под конец недели капитально натер все. Микротрещины уже в расчет не шли. Лида продолжала смотреть на него. – Разберемся, – хмурясь, бросил он, начиная расстегивать брюки. После тюремной робы ещё не привык к обычной одежде. Как не сорвал пуговицу – непонятно. Приспустив штаны, он сразу толкнулся вперед. Ловя каждую эмоцию Лиды. Сегодня он намеревался смотреть. Мирон вообще любил смотреть на партнерш во время секса. Любил заниматься при свете и днем. Чтобы видеть. Понимать. И дарить удовольствием обоим. Он любил изучать пристрастия любовниц. Любил и приучать их к своим. Мирону всегда было мало. В сексе он любил все. И почаще. Лида… красивая. Он смотрел. И снова смотрел. Не мог насмотреться. Розовая. Мягкая. Аккуратная. Губки нежные. Он осторожно их раскрыл. Ахренеть… Вот ахренеть и всё тут. До чего… ладная, что ли. У Мирона в горле перехватило, сжало. Он вошел и застонал от наслаждения. А ещё она нереально тесная. Такие бывают в нашей жизни? Обтягивает его, как перчатка. Хочется входить, выходить и снова входить, чтобы чувствовать, как она принимает его раз за разом. У Лиды тоже с губ сорвался тихий стон, привлекший его внимание. Скиф поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо. Она закрыла глаза, откинув голову назад. Но продолжала держаться за его плечо. Уже хорошо.