– Мирон… игра закончилась и… – Почему? – мужчина не повысил голоса. Но сказал так, что уклониться от ответа – себе дороже. – Ты – мужчина. И ты выпил. Брови Скифа слегка дернулись, показывая, что его не оставляют равнодушным её действия. Лида находилась в таком диссонирующем состоянии, что анализировать его действия была не в силах. – Не понял… Тебя кто-то обижал, выпивши? Если так, зачем согласилась играть? – Потому что ты настаивал. Ему не нравились её ответы. Он не получал желаемого. Она это видела. Выражение лица Мирона не менялось. Как и штормовая стихия, что билась в глазах, обещая, что Лиде не уйти, не скрыться от неё. – Я дал тебе выбор. – Я не думала, что твои вопросы будут касаться личного, – прошептала она. Мирон снова грозно повел головой. – Хорошо, скажу, как есть, чтобы ты не забивала свою красивую головку лишними размышлениями. Ты слишком много думаешь не в том направлении. Если первые сутки ты шарахалась от меня, и я это воспринимал адекватно, то сейчас подобная реакция начинает подбешивать. У меня, естественно, возникли вопросы. Ты зажата. Ничего не умеешь. И тут ты заявляешь, что я у тебя первый клиент. Просто шикарно, чего уж тут. Лида не знала, чего ожидала. Сочувствия? Сопереживания? Непонятно и… очень глупо. – Извини, – быстро выпалила она. – Я стараюсь. Ты видишь… – Нет, не вижу, – жестко бросил он и, противореча только что сказанному, выдал очередное: – А как дальше собралась работать? Или ты думаешь, что и следующий клиент окажется таким же лояльным лошком, как и я? Хочешь, я тебе расскажу, что делают с непослушными девочками зажравшиеся ублюдки? Или в какие игры играют? – Я… знаю. – Ни черта ты не знаешь! – внезапно заорал Мирон и ударил раскрытой ладонью по полу. Лида вздрогнула всем телом. Его рука опустилась неподалеку от её головы. Сколько сантиметров между ними? Десять? Пятнадцать? Близко… – А ну-ка, посмотри на меня, красивая! Смотри, я сказал! Лида послушалась, но всё же тихо попросила: – Не кричи на меня. Пожалуйста. – Мне кажется, ты ни черта не понимаешь, что происходит. И я уже тоже ни черта не понимаю. А когда я не понимаю, то начинаю беситься. И злиться. Чертовски сильно. – Мирон, я отработаю, – Лида сама не заметила, как оборвала его начавшуюся речь. – Не злись. Я не права, признаю. Сильно не права. Я сделаю всё, что ты мне скажешь. Мирон… Глава 19 – Отработаешь, куда ты денешься, – снова понизил тон Мирон, смещая руки. Одной он продолжал удерживать вес собственного тела, вторую бесцеремонно просунул за шею Лиды и несильно сжал, зафиксировав. Теперь она полностью в его руках. В груди по-прежнему полыхало так, что Мирона корежило не по-детски. Он сорвался. Нехило. Напугал Лиду. Напугал же. Иначе девушка, которая всегда осторожничала с ним, не сорвалась бы, не попыталась бы убежать. Кретин он. Почти влюбленный. Алкоголь, однозначно, и на его башку плохо действовал. Вон, почти уже в любви готов признаваться. Ну да, ну да. Значит, он её первый клиент. Не врет, зараза. Правду сказала. Он и сам подозревал нечто подобное. Слишком жмется. Шарахается. Не привыкла она с чужими мужиками за деньги. Чувствовалось это. Не так себя опытные шлюхи ведут. Он бы даже больше сказал: не так себя ведут опытные женщины. Призывы к торможению больше не помогали. Крышу сорвало. Капитально. Кто-то из парней поржал как-то над ним. Мол, ему надо девочку брать со школьной скамьи желательно, из традиционной семьи, чтобы блюли честь подрастающего чада. И сразу по наступлению совершеннолетия забирать к себе, запирать в берлоге и не выпускать девочку на свет божий. Чтобы никто и никого не видел и не знал. Мирон ничего не ответил на ржач парней. Пусть глумятся. У каждого свои задроты. Но сейчас… по его телу проходила одна разрывающая мышцы волна за другой. И никак их не удавалось остановить. Ревность, падла, зиждилась в душе, разливая кислотный яд. Сколько раз за свою жизнь Мирон пытался угомонить себя! Сдерживался из последних сил, запирал сам себя. Не говоря уже о попытках разобраться и адекватно взглянуть на происходящее. Ненавидел сам себя. Не зря люди говорят, что патологически ревнивые люди не здоровы. Что-то в этом есть. Даже ему с его наработанной годами выдержкой и самоконтролем не всегда удавалось вовремя остановиться. И виделось то, чего и в помине нет. Потом, когда отпускало, понимал, что переборщил, перегнул палку. Но когда эмоции прут… почти невозможно сдержаться. Сейчас Мирона тоже эмоции рвали на части. Только по другой причине. Лида… Лидочка… Красивая ты девочка… Играешь с огнем. Даешь, дразнишься, убегаешь. Пытаешься быть покладистой, ласковой, а в глазах полный раздрай. Даже сейчас лежит под ним, льнет, а у самой во взгляде читается, как сильно она хочет, чтобы он оставил её в покое. – Значит, не скажешь, на что тебе понадобились деньги? – недобро проговорил Скифский. Лида облизнула губы, отчего у мужчины член в штанах привычно дернулся. – Мирон… Зачем тебе мои заботы? Вот, правда, зачем? Не хочу я делиться информацией, ты же это уже понял. Как понял и то, что я довольно замкнутая. Тяжело схожусь с людьми. Я думала, – она снова облизнула губы, – будет не то что проще… Ты классный. И я понимаю, как мне с тобой повезло. Не думай, что я не понимаю. Знаю, что халтурю, и ты мне это позволяешь. Спасибо тебе за это. – Но ты подписалась. – Мирон, – её взгляд метнулся к его губам, и мелкая зараза, чтобы увести разговор в сторону или свести его на нет, потянулась к губам. Рука Мирона, фиксирующая ее шею, не позволила. – Один вопрос, и я отстану, – жестко, давая понять, что выбора у неё особо нет, проговорил Скиф, едва размыкая губы. Он поймал секундное замешательство на её лице. Оно находилось очень близко от его. Он видел, как трепещут её реснички, чувствовал пряное дыхание. – Какой? – наконец, сдалась Лида. Вот и умничка. – У тебя есть договоренности на следующую неделю? На другого клиента? После того, как ты уедешь от меня. Лида растерялась. Мирон это тоже заметил. Какая-то искаженная удовлетворенность потекла по венам. Возможно, он завтра и пожалеет о своей настойчивости, но сегодня он вытрясет из этой девочки всё, что ему надо. Всеми доступными ему способами. – Ты о… работе? Лида снова осторожно подбирала слова. И Мирона снова начинало это подбешивать. Почему нельзя поговорить нормально? Открыто? Обычно девчонки трещат без умолку, выливая на парня всё, что надо и не надо, начиная от котика, продолжая платьем из такой-то коллекции и заканчивая стервой-начальницей. Лида же молчала. Постоянно. Если и говорила, то на отдаленные темы. И сразу превращалась в нахохлившегося воробья, если дело касалось напрямую её.