Удивительно, но детектив мою внезапную усталость воспринял как должное. Забрал кружку из ослабевших пальцев. Придержал за талию, помог подняться и перейти в «спальню». Я спотыкалась на ровном месте, ноги подкашивались. Совершенно не понимаю — почему вдруг устала настолько, чтобы спать в такое время. Еще и так резко. Должно быть, последствия амнезии и полученной травмы. Додумать не успела. Мысли в голове затуманились, а веки окончательно сомкнулись. Последнее, что помню — это как нащупала пальцами и сдвинула в сторону задвижку, запирая замок стенного шкафа изнутри. Ван Хэвен Стоило выйти на улицу как дождь припустил с новой силой. Я вжал голову в плечи, двинулся вперед зигзагами, перебегая от козырька к козырьку, отчаянно пытаясь не промокнуть, но тщетно. Холодная вода так и норовила забраться за воротник рубашки, тонкой струей скользнуть вдоль позвоночника. Док в записке был лаконичен, как всегда: «Бар „Оазис“. Приходи один». — Приходи один, — фыркаю раздраженно: — А балласт я куда дену? Пришлось опоить девчонку. Я заметил, что она многое вспомнила, но делиться по-прежнему не спешила. А еще заметил тревожные звоночки в ее поведении: все больше размышляет и задумчиво смотрит по сторонам, на улицы V-территории. Да и на меня бросает взгляды, как бы спрашивая про себя: «Что я до сих пор тут делаю?». Узнаю этот взгляд. Еще немного и решится. Только оставь одну — тут же улизнет к папочке. «Оазис» недалеко. Часто в него хожу. Заведение многим знакомое, в вывеске и рекламе не нуждается. Я уже спустился по ступеням и потянул на себя дверь, когда глаз зацепился за мелкий иероглиф, нацарапанный поверх бурой краски. Тонкие черточки без какого-либо смысла, едва заметные, но у меня привычка фиксировать малейшие перемены в окружающей обстановке, — в прошлый раз их не было. Метка Рэйдзё? Интересно. То ли угроза кому-то из работников, то ли наоборот, знак для своих. Еще несколько ступеней вниз, дверь за спиной словно отсекает тебя от внешнего мира. Заставляет забыть обо всем. Здесь нет окон. Сюда не проникает солнечный свет или звуки дождя. Здесь всегда полумрак и прохлада, теплый приглушенный электрический свет фонарей, журчание воды и щебетание птиц. Оазис — застывший островок спокойствия. Такие заведения мастерски создают ощущение вне времени. Сиди себе, попивая пиво или что покрепче, пока деньги не кончатся. Бесконечно. Когда-то я был завсегдатаем этого и подобных местечек. Фактически жил в них, балансируя на грани реальности от вечного недосыпа и алкоголя. Ну и спустил все, что у меня было, конечно. Впрочем, не так уж и много было, если честно. Док уже был тут. Сидел за столиком в углу, в отделенной перегородками кабинке. Уютное удобное место — равноудаленное и от входа, и от туалета, и от бара, к которому я привычно направился. Бармен новенький, совсем молодой парнишка, меня не знает. Руки ловкие, но смущает другое — он то и дело опускает голову вниз, так, чтобы на лицо падала тень. Нет уж, от меня не скроешь светлые полосы на щеках — следы недавно сведенной татуировки. Если иероглиф на двери — предупреждение, то парнишка в большой опасности. Нельзя просто взять и выйти из банды, покинуть Окраину и найти приличную работу. Окраина пойдет за тобой. Но если знак на двери — для своих, то прикрытие, прямо скажем, без фантазии. Я разочарован. Однако нам с Доком стоит держать ухо в остро и лишнего при бармене не болтать. — Пива. — Шлепнул на стойку купюру помельче. Эх, всего второй день, а как заметно поредели мои финансы. Черт бы побрал привычку богачей сорить деньгами направо и налево! Рут Стоун делала это мастерски. Еще бы. С детства тренировалась. Дождался пинту, подхватил фирменный бокал и двинулся за столик к Доку. Айболит доморощенный даже в баре пил что-то странное. Совершенно прозрачная жидкость в граненом низком бокале могла быть в равной вероятности и водой, и чистым спиртом. С ним не угадаешь. — Привет, Док! Совершенно не эстетично плюхнулся на жесткое сиденье под неодобрительным взглядом светлых глаз. Развалился, широко расставив ноги. Отвратительное настроение. Я промок и замерз, одежда противно облепила тело. Сделал пару глотков, ну да ничего, сейчас обсохнем. И начал неторопливо рассказывать лысому пилюлькину во что на сей раз он меня впутал. — Нет, ну, прикинь? Как выскочит из такси и прямым ходом к клубу! Лицо доктора, обычно или бесстрастное, или с вежливой полуулыбкой, бледное, как сама смерть, оживилось при упоминании Принца и его «неприятностей». — С серьгой, говоришь? — Ну да. Акуторой кличут. Сдается мне, наемники за ним приглядывают. Ну я девчонку сразу и увел. — Замолчал, допивая пиво и давая Доку переварить информацию. — Думаю, Ван, дальше я справлюсь сам. — Э? — Я не сразу понял, что он имеет в виду. А когда понял, тут же взвился на месте. — Ты шутишь? Шутишь же! Я столько времени с ней вожусь, а ты. Вот так, да? Решил выкинуть меня под конец? Даже не думай! — Я с силой громыхнул пустым бокалом о столешницу. Мысль о том, что я могу не узнать конец истории, ужалила, словно змея. Проклятый доктор! Поманил конфеткой перед носом, а теперь хочет свалить! Ну уж нет! Желание узнать в чем там было дело жгло внутренности. Нет ничего слаще разгаданной загадки. — Появилось обстоятельство… — Плевать мне на обстоятельства! — Я почти рычал. — Это мое дело! Не смей меня сбрасывать в последний момент! Док, видя, как я завелся, успокаивающе вскинул ладони. — Хорошо. Ван. Хорошо, убедил. Хотел бы я ему сказать много матерного, но сдержался. — Но ты присутствуешь и не вмешиваешься, понятно? Я все устрою сам. Сам так сам. Я выдохнул. И только теперь задумался: что за обстоятельства такие? Что из того, что я рассказал, изменило первоначальный план Дока? Спрашивать уже поздно, да? — Приведешь девчонку… сюда… — Док настороженно покосился по сторонам, бросил взгляд на бармена, поморщился, достал ручку и набросал на салфетку пару слов. Показал. И тут же сжег ее в пепельнице. Я привычно сдержался, чтобы не закатить глаза. Ох уж мне эти игры в конспирацию! «Курятник. В полдень». Завтра, значит. Окей. Сделаем. — Не раньше. Понял? До тех пор глаз с нее не спускай! — Да понял я. Понял. Прикидываю в уме: хватит ли запаса снотворного. Не, ну можно к батарее ее пристегнуть, в случае чего. Так-то район у нас там уединенный. Справа — слева склады, хранилища, соседний магазин, опять же, давно заколоченный стоит. Кричи — не кричи, никто не услышит. [1] Акутора — Красный тигр (пер. с японского) 008 Глава седьмая Ван Хэвен Стоило выйти из «Оазиса», и словно в бассейн с холодной водой окунулся. Ливень до краев заливал тротуары и наполнял заранее заготовленные емкости мутной водой. Насквозь промок, еще и ноги промочил. Зараза. И так настроение ни к черту. Не люблю, когда пытаются управлять вслепую. Дождь в Сити не любили, хоть и использовали воду, пахнущую химией, для канализационных нужд. Не то, что снег. Его, едва выпавший, стоило только градуснику показать цифру, приближенную к нулю, дворовая мелюзга побойчее и совсем опустившиеся бомжи в охотку сгребали в утилизаторы, пока не растаял. А ну там органика какая примерзла к пыли? Наивные. Как и мы когда-то. Хмыкнул. Я не помню, но рассказывали, что, когда только ввели утилизаторы, с улиц пропало все. Сперва мусор, как изначально и было задумано. Затем бездомная живность: собаки, кошки, голуби, крысы, даже пауки и тараканы. Затем в расход пошли плохо лежащие вещи, потерявшиеся домашние животные, ненадежно прикрученные вывески. Да что там! Целые деревья, где они еще оставались, выкорчевывали и сливали в утилизатор. Дорожные столбы и знаки с кусками асфальта, я уже не говорю про припаркованные машины! Бомжи уносили даже целые фасады домов. А затем стали пропадать и они. Вакханалия длилась полгода, прежде чем на утилизаторы поставили определители ДНК. Сколько тогда народу пропало, никто даже считать не взялся, а уж сколько кладбищ перекопали. М-да. Сейчас-то все строго — на Окраине, что ни труп, то абсолютно голый. Всё падаль местная оторвет и открутит, даже волосы срежут. Под корень, без луковиц сдают — хитрые, с-собаки. Прошлых захоронений больше нет — после экспертизы родственникам дается разрешение на утилизацию тела. Ну, а если жмурика за несколько дней не хватились, то утилизацию стандартно проведет государство. Обкатанный годами процесс. Дорогие вещи теперь тоже чипуют. Надоела красивая безделушка — захотел слить в утилизатор — не вопрос. Но идентификационные данные: того, кто приобрел и того, кто утилизирует должны совпадать. Иначе сразу несостыковочка. Ах, нашел? Изволь вернуть. Ах, подарили? Проведи процедуру официально, изволь заплатить налог на дарение. В общем, Большой брат, как всегда, следит за тобой, не забалуешь. Я вспомнил про панду в крохотных, черных как смоль, ручонках ребенка стриптизерши и цыкнул языком. С мрачным настроением дополз-таки до офиса, в очередной раз повоевал и победил замок. Разулся, чертыхаясь в темноте, стараясь не шуметь зазря и осторожно протопал босыми мокрыми ногами к шкафу. Прислушался к мирному дыханию. Спит. Только потом стал стягивать мокрую одежду. Джинсы кое-как зацепил за гвоздь и рамки на стене — пусть просохнут. Белье скинул на пол — его теперь только в утилизатор. Вытерся рубашкой и сделал пару разогревающих движений. Кажется, это была последняя условно-чистая одежда. Надо было в том магазине с примерочной все-таки что-то купить, а не только в шпионские игры поигрывать! Ходить «по дому» голышом, когда за стеной в двух шагах спит малолетняя девчонка, не улыбалось. Развел в чашке еще один пакетик. Лишним не будет. Дозировку я знаю, сталкивались уже, но все равно большими дозами не рискую. А, значит, скоро проснется. Покосился на джинсы. Сохни быстрее, мокрая тряпка! Придется как есть, на голое тело натягивать. Рут Стоун Сначала сон мне нравился. Принц обнимал меня. Точнее, словно со стороны, я наблюдала как наши тела сливаются в единое целое, в чувственном извечном порыве. Прекрасный сон-воспоминание. Сбывшаяся мечта. Карпы кои скользили по моей коже. Я обнимала в ответ, судорожно, порывисто. Покрывала поцелуями кожу и волосы. Все переживания по поводу неопытности давно выветрились из головы. Прочь-прочь. Даже мое ненавистное лицо, которое я ежедневно проклинала, глядя в зеркало, сейчас казалось прекрасным. Как луна отражает свет солнца, так и я будто заразилась чужой красотой. В глазах блеск, щеки горят. Припухшие от поцелуев губы озаряет улыбка. А затем пришел он. Тот смуглый парень с серьгой. Ворвался в наш мир. Нарушил хрупкое уединение. — Опа, кто у нас тут? Я испуганно спряталась под короткое одеяло, накрылась с головой, поджала ноги. Не знала, что здесь бывают посторонние. Что они могут так врываться, без стука, без предупреждения. Моя одежда на полу. Слишком далеко, не достать. Масляные глазки, казалось, ловят каждое движение. Ищут любой участок голой кожи, нечаянно выскользнувший из-под спасительной ткани. Чувствую себя загнанной в ловушку: беззащитная, раздетая… — Ты не вовремя. — Принц закурил. Полностью обнаженный, прекрасный как всегда, его, казалось, абсолютно не тревожили чужие взгляды. Похотливые, любопытные, они скатываются, соскальзывают с него как к алмазу не прилипает грязь. Отстраненный голос слегка успокоил. Он ведь не даст меня в обиду, правда? Но парень с серьгой не спешил уходить. Сел на край кровати. Я забилась в противоположный угол. — Да ты че, у вас как в кино что ль? Любовь до расстройства желудка? — Что ты хотел, Акутора? — Да я так. Заглянул на огонек, подарочек принес. — В смуглых руках как по волшебству появляется какой-то пакетик. Нервные длинные смуглые пальцы вертят его, перекатывают между костяшками. Маленький, со знакомой красно-белой эмблемой. — Не знал, что в курятнике сегодня жарко. — Подарочек? — Принц нервно затягивается. Его зеленые глаза теперь неотрывно следят за пакетом. Губы складываются в злую усмешку. Наконец, он решительно тушит сигарету, делает шаг и протягивает руку. Пакетик меняет хозяина. Мне это не нравится. Совсем не нравится. Я нервно ерзаю на месте и это едва заметное движение незнакомец воспринимает по-своему. — С курочкой тоже поделись. — Еще один пакетик появляется в пальцах, из ниоткуда, как кролик в шляпе у фокусника. На этот раз цвет логотипа зеленый. — Ей помягче. Новенькое. Я сегодня добрый. Принц проглотил что-то, без воды, закинув голову, а затем взял пакет с зеленым логотипом, извлек из него плоскую белую таблетку. Поманил меня пальцем. Я судорожно замотала головой.