– Зачем это? Гюнтер пожал плечами: – Видимо, бабка твоя для защиты нарисовала. – А она не была колдуньей?.. Аня заглянула во двор, где когда-то жила скотина. Гюнтер шел за ней. Здесь было темно, пыльно от старого сена на сушилах и тесно из-за низких потолков. В дверных проемах в полный рост встать было невозможно даже ей, Гюнтеру же, чтобы пройти, приходилось сгибаться вдвое. – Почему здесь такие низкие потолки? – спросила Аня, смахивая паутину перед лицом и пытаясь рассмотреть в темноте дальние углы двора. – Здесь что, жили карлики? – Так легче сохранять тепло зимой. Экономия материалов. Да много причин. Так раньше строили. Пойдем назад в дом, нечего здесь делать. Вошли в комнату. Здесь было неуютно. На крашенном коричневой краской деревянном полу стояли одинокая табуретка, старый шкаф и еще более старый комод. «Видимо, соседям это старье тоже не понадобилось… – подумала Аня. В маленькой кухонке, именуемой исстари «чуланом», стояла осиротевшая плита, которую никто не включал больше года, и тяжелый старый стол, обкапанный краской. В углу валялось какое-то тряпье. – Ууу, богатая наследница! – не удержался Гюнтер. – А вот и Ваш трон, сударыня! – он широким жестом пригласил Аню на табуретку. – А Ваш крепостной раб будет копать Ваши золотые прииски. – Не сяду я на эту табуретку. Она стоит посреди комнаты, будто с неё кто- то повесился… Сначала надо проверить мебель! – заявила Аня. – Может, копать и не придется? – она с готовностью стала открывать и прощупывать ящики комода. – Это вряд ли, – Гюнтер даже не подошел к мебели. – Тут столько людей на похоронах хозяйничали. Всем миром хоронили… – Аня опять почувствовала заслуженный укор. – Или, ты думаешь, бабка перед смертью разложила своё золото-брильянты по полочкам, а соседи постеснялись прихватить кусочек? Может, кстати, твои бриллианты уехали в дом к какой-нибудь соседке вместе, например, с диваном или сервантом. И мы об этом никогда не узнаем. Вряд ли какая-нибудь баба Фая пригласит приятельниц оценить ее неожиданную находку… – Ну и где же тогда предлагаешь искать ты? – Аня бросила бесполезное занятие. Вместо ответа Гюнтер взял лопату. – Кто копает под крыльцом? – кипятился он. – Где логика? Во всех нормальных домах есть подпол, в который спрятать что-либо легче всего. Сама подумай головой: старая бабулька прячет свой рубиновый кокошник… – Какой еще кокошник! – прыснула Аня. – Не важно…свою пенсию…прячет куда? – Куда? – Ну явно она не возьмет в руки бур и не наймет экскаватор. Она просто откроет крышку подпола и спрячет … свою золотую кочергу… в подполе! Он нашел небольшую «дверцу» в полу, открыл её, спустился вниз и начал шарить там по углам. – Ну, что там? – Аня опасливо заглядывала в черную дыру сверху. Там было довольно глубоко. – Ну, никаких сундуков я пока не обнаружил. Будем копать! – и он углубился в работу. – Будем копать! – ответила Аня и уселась в уголке пустой комнаты. Ей было неуютно в этом доме. Она по-детски боялась трогать что-либо и тем самым «разгневать» духа, и постаралась переключить свои неправильные мысли на более позитивные. Сначала невольно подглядывая, а потом и в открытую она стала смотреть, как Гюнтер берет и бросает землю. «Даа, никуда без грубой мужской силы… – думала она. Ей было приятно наблюдать, как работают его мышцы. Копать с Гюнтером оказалось куда удобнее и продуктивнее. За пару часов работы он перерыл весь подпол, то есть всю площадь под комнатой и кухней, засыпав всё вокруг кучами чернозема. И – ничего! Пусто. – Думаю, копать до воды смысла нет, – сказал Гюнтер, вылезая из подпола. Он быстро забросал чернозем обратно в зияющую дыру-дверь в полу. Аня стала старательно заметать грязь и наводить прежний порядок, чтобы не гневить духов дома… – Знаешь, – ей захотелось поделиться своими мыслями, которые так и рвались наружу из ее головы вот уже два часа. – Мне иногда кажется, что у домов есть душа… Что дом живет вместе со своими хозяевами их жизнью. Дом, где есть дети, светел и полон радости. Дом, где живут алкоголики, пуст и неуютен. Дом, где живет старик, дышит старостью и одиночеством… Дом, где живут хорошие люди, приносит счастье, а где плохие – несчастья: дома горят, в них происходят дурные события. Вот почему этот дом, оставшись без хозяйки, так быстро стал разрушаться? Может, от одиночества? Он же уже сыпется… – и она высыпала наметённую на газету пыль в подпол. – Так и есть… – отвечал Гюнтер. – Брошенный дом, даже относительно новый, разрушается за несколько лет. Дом без хозяина – как ребенок-беспризорник: быстро зарастает, дичает, опускается и теряет свои лучшие качества. Внешне остаются только непригодность к социуму, отталкивающая неряшливость и грубость. Полная разруха… Но если этого «ребенка» взять в хорошие руки, он снова вернется к привычной жизни – и будет блистать. Гости будут приходить и восхищаться: «Какой уютный и удобный у вас дом», как если бы они говорили «ах, какой способный и вежливый у вас мальчик!» – Он помолчал. – В моем доме никто не жил 6 лет. Когда я приехал в него, он был сиротой… Я заново поднимал фундамент, перестраивал крыльцо, потом строил баню, проводил воду, ставил генератор… Ну, и так далее, неважно… И дело даже не в том, что дом нужно ремонтировать, поддерживать в нем постоянно одинаковую температуру и влажность, то есть обогревать зимой и вовремя латать прорехи в крыше, нет! Дело в том, что дом нужно… любить… – он помолчал. – Ну, где еще будем искать? Аня задумалась. – Бабушка же вообще не писала, что она именно закопала свои сокровища. Она написала «я оставила». А где можно «оставить»? Спрятать от досужих глаз? – они еще подумали. – Слушай, – сказал Гюнтер – слазь-ка на чердак. – Я?? – Ну я, по-твоему, в эту дырку пролезу? – Гюнтер указал на неширокое отверстие в потолке сеней. – И как я туда залезу без лестницы? – удивилась Аня. – Предлагаешь допрыгнуть? Может, ты не заметил, но практика ныряния показывает, что моя макушка заканчивается там, где начинается твой подбородок. – Гюнтер подошел к ней. – А, нет, даже еще не начинается. Пока она договаривала, он взял ее за талию и, подняв, посадил к себе на шею. Аня и ойкнуть как следует не успела. – А так достанешь? – Ну давай попробуем. Состыковаться с этой дырой. – Это не дыра, это вход на паипсток. – Куда?? – Раньше так чердак называли. – Понятно. Аня нащупывала, за что можно зацепиться, чтобы влезть на «паипсток». – Барышня, Вы сколько весите? – послышался снизу голос Гюнтера. – 45 кило. – Понятно. То-то я не чувствую Ваш вес. Будто белку посадил. Ане это польстило, ибо ничто не может польстить девушке больше, чем комплименты про ее стройность. – А ты сколько весишь? – ляпнула она и удивилась нескромности своего вопроса. – А я раза в два больше. «Ууу… – подумала Аня с интересом. – Хотя что «ууу»? Мне, по большому счету, должно быть это без разницы!» Она, наконец, нашарила руками какие-то доски, подтянулась и влезла на чердак. Осмотрелась. Кругом лежала старая солома, явно накопившая за годы службы тонны пыли. Пылинки плавно летали в воздухе и светились в луче, падавшем сквозь малюсенькое окошечко. Железная крыша нещадно нагрелась на жаре и весь чердак был сплошным пыльным пеклом. У входа пара граблей старинной конструкции и еще какой-то сельскохозяйственный инвентарь – и всё. – Ну что там? – послышался снизу голос Гюнтера. – Тут девятый круг Ада! – прокричала в ответ Аня. – Ну передавай привет Данте! – крикнул Гюнтер. – И заодно пошарь там руками, может, Люцифер припрятал себе на черный день в соломе пару взяток от грешников… Аня стала ворошить солому, задыхаясь от пыли. – Ни Данте, ни взяток… – наконец, сказала она, высовываясь в дыру. – Забирай меня отсюда. Гюнтер поднял руки и поймал ее. Ей было так приятно, что он носит ее, как сказочную феечку. «Эх, зря я не пошла в парное фигурное катание», – почему-то подумалось ей. – Грязные, как черти, – дома Гюнтер наблюдал, как Аня вынимает из косы застрявшие соломинки. – Пойду затоплю баню. Пойдешь? – он убрал палочку с ее макушки – Или опять меня побоишься? – Пойду. Но только одна! – поспешила добавить Аня. – Да мы и не претендуем-с, – пожал плечами Гюнтер. – Ты в бане-то была хоть раз? Справишься? – Да уж справлюсь как-нибудь! Я в городе в хорошие бани хожу – и в русские, и в финские, и в хамам… Гюнтер фыркнул: – Сравнила! Городские бани и рядом с моей не стояли! Аня умилилась его самонадеянности. Он сходил в баню первым. Вернулся чистый, как молочный поросенок, красный, с взлохмаченными волосами, в одних домашних шортах и вкусно пахнущий каким-то мужским гелем для душа. Страшно милый и притягательный. Ане опять жутко захотелось подойти и потрогать его – какой он на ощупь? Она подавила в себе это желание, буркнула «С легким паром» и быстро ушла в баню. – Постой, – окликнул ее в дверях Гюнтер. Он подошел и что-то хотел сказать, но, видимо, не решился. Отвернулся и буркнул: – Баню потом запрешь. Ключ рядом с замком висит, у двери. – Хорошо. Ключ потом сюда принести? – Зачем? Не надо, назад повесишь. – Рядом с замком?